Кровь износа
Шрифт:
— Да, я именно об этом. Мы сейчас аккуратно переберемся в этот ваш хайтек, расколотим стекла — и мы на свободе! Как вам план, профессор?
— Аркадий, вы не понимаете…
Профессор оставался в своем ступоре.
— Аркадий, Волна пришла. Город уже начал рассыпаться, я вижу. Наша гостиница рухнет в любую секунду. Я не понимаю зачем…
Я взял профа в охапку и вынес на балкон, на свежий воздух. Признаться, на высоте 20-го этажа погода чувствовалась еще мерзее, чем внизу. Резкий холоднющий ветер, сырость. Бррр!
—
— Я не понимаю, — нервно сказала Катя, — почему нет тревоги? Почему не объявляют эвакуацию?! Может быть, в самом деле нам подождать — они должны будут прийти за вами…
— Это геометрия, — неожиданно ясным и четким голосом ответил проф. Холод ему явно пошел на пользу. — Ваши сидят ведь в основном на первом этаже? Ну вот. Понятно, что у основания наклон чувствуется гораздо меньше, чем у нас здесь, на вершине!
— То есть они там даже не знают про крен гостиницы?! — ахнула Катя.
— Сами же видите — никто не беспокоится…
— Так, господа! — встрял я. — Позвольте прервать вашу высокоученую беседу! Я вот тоже этот ваш «крен» ощущаю с трудом. Возможно, никакого крена и нет вовсе. Давайте, однако, действовать, инженер Гордеев нас заждался. Кто первый?
— Если вы не ощущаете крена, зачем вы вообще куда-то лезете? — желчно осведомился профессор.
— Просто мне наскучило сидеть в номере, я, знаете ли, человек молодой. Хочу пройтись! — парировал я.
— Может быть, соорудить страховочные… веревки? — робко спросила Катя. Вниз она старалась не смотреть. — Можно из простыней, я читала…
Я заколебался. — Конечно, страховка не помешает…
Тут балкон снова вполне ощутимо тряхнуло, что-то заскрежетало, а по облицовке внешней стороны здания застучали какие-то камешки. От этого уже не только Катя, но и похоже, мы все разом взвизгнули.
— Похоже, балкон трещит… — сказал профессор беспокойно. — На нем вообще можно стоять втроем?!
Катя тихо заскулила. Мне самому — хоть я по-прежнему на 99% не верил в профессорские байки — стало крайне неуютно на этой верхотуре, да и что там — просто дико страшно. Я вообще, если честно, боюсь высоты.
— Вы как хотите, — сказал я, — но, по-моему, уже не до веревочных простыней. Нет у нас времени на них! Тут идти-то всего два шага! Приступок довольно широкий, наклон в нашу пользу. Предлагаю так: первым иду я, потом Катя, последний профессор.
Возражений не последовало, и я перекинул ногу через бортик балкона.
— Подождите! — взвизгнула Катя. — А вдруг она обледенела?!
— У меня зимние ботинки, — сказал я. И ступил на узенький откос, «соединяющий» балконы.
Перебрались мы, в общем, без приключений. Правда, чтобы войти в «мир хайтека», стекло
Глава 8. Машина профессора
…Честно говоря, страшно. Я наговариваю все это на диктофон, выданный в редакции, и мне страшно. Профессор сидит сам не свой, девушка Катя побледнела и дрожит, явно не от озноба, хотя по номеру и гуляет холодный ветер из-за разбитого окна.
Мы все в легком ступоре, потому что выходная дверь оказалась из довольно плотного матового стекла. Ключа нет. Выбить ее представляется столь же нереальным, как и дубовую там, откуда мы только что выбрались.
Я побился об нее плечом и спросил, желая малость подбодрить честную кампанию:
— Может, полезем обратно? Там хотя бы стекла целые. Погреемся!
— Нет, должен быть выход! — зло возразила Катя. — Вы же мужики, что ж вы…
И она неожиданно заплакала. Я даже опешил, глядя на нее.
Профессор тоже скользнул по ней безразличным взглядом (я подивился его равнодушию), и сказал будто нехотя:
— Поздно. Все может рухнуть в любой момент. Не надо бороться с судьбой.
И добавил, обращаясь ко мне:
— Если хотите, полезайте назад. Я останусь здесь — буду смотреть в окно на великую русскую реку. Возможно, даже хорошо, что мы не увидим, что станет с этим городом…
И тут я разозлился. Почему-то с тоской вспомнил о недоеденном и недопитом в покинутом номере, мысленно подивился нелепости происходящего — а потом крякнул взялся за здоровенную лазерную панель, висящую на белой стене.
— Что вы делаете?! — вскрикнула Катя. — Она знаете сколько стоит?
— Если верить профессору, тут скоро вообще ничего не будет. Из оргтехники.
Я выдрал панель со стены (эх, жаль, легковата), разбежался и с размаху метнул панель в дверь. Раздался оглушительный звон, треск, панель отскочила и чуть не задела меня — но матовая дверь осталась невредимой.
«Надо что-то потяжелее». Я рыча осмотрел здоровенный номер, весь выполненный в белых тонах. Сначала подумал о столике — но он казался слишком хлипким. И тут меня осенило — «холодильник!»
— Профессор, помогайте!
Я раскрыл углубление в стене — там действительно стоял небольшой, но вместительный холодильник. Пыжась от натуги, я выдернул его. Тяжелый, зараза! Профессор вынырнул из своей летаргии и тоже принялся помогать. И вот мы встали в узеньком коридорчике перед матовой дверью, оба тяжело дыша:
— Ну! Разом!!
Я не думал, что так хорошо получится. Был готов бросать холодильник еще и еще, как таран в средневековом городе. Однако другого раза не понадобилось — мы, видимо, удачно вместе придали ускорение агрегату — он врезался в дверь острым углом… и она лопнула от удара, буквально так, как лопается перезрелый арбуз.