Кровь королей
Шрифт:
последние добровольцы, решившие вступить в римскую армию под впечатлением от
разгрома главных сил готов.
Среди тех, кто присоединился к его армии особенно выделялся старый
центурион Деций Сей. Полемий указал на него, как одного из героев, благодаря
которым Арелат устоял во время жестокого штурма. Старый солдат с мрачным
лицом сразу понравился Крассу. Говорил он мало, но всегда по делу, за
плечами у него был большой опыт военных компаний, и Красс доверил ему
командование когортой, сформированной из вступающих в армию добровольцев, а
также допустил к участью в военном совете.
Совет этот прошел сразу же как только Немауз был очищен от последних
остатков готского гарнизона. Когда стало ясно, что город им не удержать,
небольшой отряд готов попытался укрыться в превращенном в крепость
амфитеатре. Однако их было слишком мало, чтобы успешно защищать огромную
арену и легионеры быстро выкурили их оттуда. Всего при штурме было убито
около трех тысяч готов, пленных было на удивление мало - только те, кто
догадался сдаться легионерам. После того, как пали ворота и готы бежали со
стен, в городе началась резня - граждане Немуза сполна отплатили варварам за
все обиды.
Римская армия при штурме серьезных потерь не понесла. На все вопросы
Красс, усмехаясь, отвечал, что благодарить за это следует Одоакра и его
людей, которые под видом перебежчиков проникли в город. Как обстояли дела на
самом деле, Красс предпочел помалкивать, считая, что не пришло еще время
открыто говорить об этом.
Военный совет, на котором присутствовали все командиры римлян, решал один
вопрос - как поступить дальше? Теперь, когда в руках римлян был Немауз,
прочная связь с Арелатом и галльскими провинциями, из которых Красс мог
черпать людей и припасы, была обеспечена, и можно было подумать о том, как
окончательно разгромить Эвриха. Часть легатов и офицеров стояла за марш на
Толосу, столицу вестготов. Осадив и взяв этот город можно было
распространить власть Рима на всю Аквитанию и, выйдя к Лигеру, соединиться с
наместником Северной Галлии Сиагрием.
С другой стороны, Вибий Цестий, командир букеллариев, предлагал идти к
Пиренеям. Заняв горные проходы, можно было рассечь силы готов надвое,
отрезав от Аквитании войска находящиеся в Испании. Кроме того, Цестий
утверждал, что испанские провинции сохраняют верность Риму и станут
превосходной базой для продолжения войны.
- Готы так и не смогли покорить Иберию, - говорил он.
– Бетика и Лузитания
на юге все еще свободны. Они утратили связь с Римом, но по-прежнему признают
себя частью Империи. Тарракон также еще держится. Они присылали послов в
Рим, прося помощи против Эвриха. Еще недавно мы не могли оказать ее, но
теперь все изменилось. Войдя в Иберию, мы будем встречены с ликованием и при
полной поддержке населения легко разобьем готов. Таким образом, Аквитания
окажется окружена со всех сторон. На западе - Океан, на севере - Сиагрий, с
востока Арелат и на юге - наша Иберия. Готы не продержатся долго. В
Аквитании же полно предателей, и они будут стоять за Эвриха. Война здесь
затянется, а в это время Испания без нашей помощи может пасть.
Против этого плана яростно возражал Паоний. Этот сенатор из Арелата по
слухам был очень богат и владел обширными землями. В свое время, лет десять
назад, он был префектом Галлии, а сейчас, хоть и был уже в годах,
присоединился к армии вместе со своими букеллариями. Этот крепкий старик с
живыми черными глазами, даже в походе не желающий расставаться с роскошью,
требовал идти на Толосу.
- Взяв их столицу, мы закончим войну!
– кричал он, багровея, в лицо
Цестию.
– Ты всю жизнь прожил в Риме, а смеешь рассуждать о Галлии и
Испании, будто родился тут. Толоса - вот ключ к победе! Возьмем ее, и власть
готов рухнет. Магнаты Аквитании увидят, что у Эвриха нет больше военной
силы. Увидят, что готы - это никто, это - тьфу! И тогда они отвернуться от
самозваного 'короля'. Приползут к нам на брюхе, вымаливая прощения. Но мы
прощать их не станем - о, нет! Я об одном прошу тебя, великий Красс - не
слушай оправданий аквитанских собак! И ни в коем случае не позволяй им
оставить свои имения. Они уже предали Рим один раз, предадут и другой...
Красс слушал их спор с непроницаемым лицом, но про себя усмехался. Этот
Паоний чем-то напомнил ему себя самого. Красс видел его насквозь - сенатор
думает совсем не о том, что так старательно выставляет на показ. Его заботит
не слава Рима и даже не разгром готов. И на войну он так рвется вовсе не для
того, чтобы спасти Галлию от ненавистных варваров. Нет, Паоний думает лишь о
том, как увеличить свое состояние. Наверняка, он уже прикидывает, какие
земли и конфискованные у предателей виллы достанутся ему и его семье.
Сложись дела по-иному, и, вполне возможно, он со своими букеллариями стал бы
верным сторонником Эвриха. Теперь, конечно, он видит, что быть верным Риму