Кровь на мечах. Нас рассудят боги
Шрифт:
– То не жилище вовсе. Схрон. По непогоде все приготовления перед жертвоприношением здесь свершаются, – пояснил Яроок.
– В ногах правды нет, садись и ты.
– Правда в том, князь, – начал Яроок, усаживаясь от Олега через стол, – что посылал-то я купцов за Рюриком.
– Да полно. Не знал ты разве, кто победил, я или Полат. Береста твоя первая безымянная. На кого Велес выведет.
– Полат был старший Рюриков сын… И я думал…
– Был, – уточнил Олег, зло сверкнув очами.
– Рюрик нашей, старой веры. И Полат нашей.
–
Яроок подумал, что лучше не спрашивать о судьбе Полата, и беседа пошла богословским руслом.
– Нет, у тебя иные боги, князь.
– Странный ты, Яроок, хотя и волхв. Все равно же, как прознал, кто в Новгороде хозяин, вести слал да советы, как сподручнее Осколода свалить. Было такое?
– Да, – коротко ответил жрец. – Но Осколоду я клятв не давал, словом с ним не связан. И для веры моей, и для народа лучше было, чтобы сгинул он, отступник.
– Вышло все по-твоему, волхв.
– Не волхв я. Дажьбожий жрец, служу Солнцу красному!
– А как ты именуешь бога Лунного?
– По-нашенски то будет Велес.
– Вот и ладно, – заключил Олег. – Значит, мой бог – это Велес. Но видал ли ты две луны в ночи и два дневных светила разом? То-то и оно. Нет мурманской Луны и ильмерского Солнца, и полянского Грома тоже нет. Завтра людей пришлю, чтобы б'oгов столп вкопали. А сегодня жертвы пред твоими издолбами свершу.
– Но ты же воин, князь, а Он купцов жалует да людей дорожных.
– Яроок! В тех краях, откуда я прибыл с Рюриком уж как двадцать лет назад, меня знали под именем Одд Странник. И тот, коего ты только что называл Велесом, мне известен под прозвищем Всеотца – это Один. Вовек не ходил Он средь человеков, своих не меняя имен. И кончим на этом богословие. О деле давай.
– Негоже владельцу павших на горе со Сварожичами стоять! – пробормотал Яроок.
– Так поставлю под горой. Хотя видел, на тронах в Упсале [24] все сидят рядом. Второй-то Громовержец?
24
В древней столице Швеции Упсале стоял великий храм, посвященный богам Фриккону (Фригру), Донару (Тору) и Вотану (Одину).
– О да! Перун! Вместе Сварожичи урожаи даруют и отнимают их в гневе.
– Аса-Тор, стало быть?
– Это он у вас, северян, Тор. Но для меня – Перун, – договорился Яроок.
– Вот! А я тебе, волхв, о чем толкую?! – рассмеялся Олег. – Это он у вас Велес, а для меня – Один.
– Олег, запутал ты меня! Ну, а что же ихний бог Христос?
– Да разве бог он?
– Большинством голосов даже христианские жрецы смертного человека назначить богом не имеют права. Но ведь выбрали, – проскрипел Яроок.
– А и пусть бы, если человек хороший. Отчего бы не выбрать.
– Ты шутишь, должно быть, князь? Осколод, как скотину, людей свободных
– Помню. Затем я и здесь. Перед смертью Рюрик мне удел свой завещал.
– Иноземцу, – пробормотал жрец. – Хотя по-нашему ты складно научился говорить. Но Киев – не удел князей новоградских.
– Родичу, жрец. Родичу. От сестры моей у Рюрика две девочки да парень… был.
– Все равно.
– Ты не понял, Яроок! Ныне удел мой все земли от Алоди до Киева вместе собрать. Гостомыслу-королю не до того было, но он сколотил союз местных племен. Рюрик не успел, но промыслил далеко вперед. Он продолжил дело своего деда. Теперь это моя судьба.
– Тяжела ноша. Но допустим, – согласился жрец, покряхтывая. – А почто ж ты, княже, тогда ростовщиков на все четыре стороны отпустил?
– Отпустил на все четыре, – усмехнулся Олег, – но поедут в одну. В Шаркил они двинутся, управу на киевского князя искать. А оттуда, коли не найдут, и далее – в самый Итиль.
– Шаркил, али по-ромейски Саркел, уж полвека стоит. Говорят, сильная крепость. Ромеи для хазаров строили. Стены ее из белого камня в три сажени высотой, восемь башен…
– И нашим и вашим, выходит, эти ромеи, – задумался князь. – А коли такая мощная, то оборонять ее сподручнее малым числом. Сколько в той крепости? Ну, триста, ну, пять сотен воев. Опять же, все не выступят. В общем, не скоро степняки явятся. Пока полной силою не соберутся, – заключил Олег.
Яроок с хитрецой глянул на князя:
– Думаешь, поторопить надо?
– Да, помочь не мешало бы… Уж лучше пусть они к нам за данью, чем пешим по голой и дикой степи да под хазарские стрелы. А дань мы славную подготовим, добрыми секирами да вострыми мечами. Долго помнить будут. Бить хазаров надобно на выходе из степи. В леса же не сунутся, но выманить врага из степи незнаемой – тут смельчаки нужны.
– Зачем же «пешими», князь, и «по степи»? На плоскодонных судах можно к самому Итилю спуститься по великой реке. А Шаркил обойти. С Дона несподручно, там волок длинный, говорят.
– То, жрец, дело не этого года, да и не ближних лет. Сперва надо силами собраться. Свою бы землю поднять, города отстроить, соседей помирить, добрых воинов взрастить. А потом уж чужой земли искать. Изготовиться должно прежде.
Яроок оглядел князя с уважением. Сколько ему? Коли сороковник разменял, уже как бы и старец. Но Осколод и постарше был, да мудрых мыслей не имел.
– Знаю, княже, едва лишь приходит хазарское войско, от его главных сил поочередно отделяются сотни и ходят на грабеж близлежащих деревень. Хазары окружают каждое селение, чтобы никто не ускользнул, если ночь – то разводят окрест высокие огни. Вторгаются со всех сторон, поджигают, всех, кто сопротивляется, и стариков режут, пленяют женщин и мужчин, гонят, как скот. Наведешь на нас хазаров, да не управишься – не простит народ… А если еще и на договор пойдешь…