Кровавая Мачеха
Шрифт:
— Виктор Вальданэ еще из Аравинта пересылался с одной из принцесс-заговорщиц правящего дома. Он строил заговор против императора Мидантии, планируя занять Пурпурный Престол. Именно это и вызвало гнев моего дяди — императора Иоанна Кантизина.
Паука. Гнев у него, видите ли. На сына того, чью родню этот узурпатор искоренил напрочь. А теперь гневаться изволит. Изволил.
— И что? Вообще-то Виктор сам — урожденный мидантийский принц. И прав у него немало. — Побольше, чем у тебя, нынешний император, точно. — Ваша семья его вправе за это ненавидеть —
— У Виктора Вальданэ не было ни единого шанса на успех. Ни армии, ни сторонников. Своими честолюбивыми письмами он подставил собственную семью. Из-за его действий твой друг Грегори едва не был выдан в Эвитан, а сам Виктор — в Мидантию. Кармэн Вальданэ отделалась малой кровью — помолвкой Арабеллы с Константином.
— Из-за чего Беллу теперь готовы убить здесь.
— Всё верно. Еще одно последствие действий Виктора.
Угу. А вы все ни при чём.
— И что? Хорошо, допустим даже, Виктор — неосторожный идиот. Был им. Но это не делает его скотиной.
— Когда он пересылался с мидантийской принцессой, ему и в голову не пришло, что этим он подставляет свою семью. И что Аравинт — недостаточно сильное государство, чтобы противостоять Мидантии или Эвитану, без разницы. Что поддержка Мидантии — единственное, что мешает Эвитану просто уничтожить Аравинт. Вместе с Виктором и всей его семьей. Или предоставить это самой Мидантии.
— А ту принцессу ты ни в чём не обвиняешь? — ехидно перебил Витольд. — Она жива, кстати?
— Жива и здорова. Принцесса, в отличие от Виктора, рисковала лишь собой. Не страной — Мидантия сильна. И не близкими — никого из семьи она таковыми уже не считала. Ее интересовала лишь месть. Если Виктор тоже считал врагами мать, дядю, сестру и лучшего друга — я готов поставить их с той принцессой на одну шкалу. Но Виктор рискнул своей семьей только ради того, чтобы потешить честолюбие. Почувствовать себя фигурой в политической игрой. Тогда как на деле еще не годился даже в ратники.
— Повторю: Виктор — идиот. Но он любит Беллу. Виктор — ее родной брат. И ничего не сделает дурного ни сестре, ни ее ребенку.
— Считай, как знаешь. Я могу лишь советовать. Но честолюбивому дураку и эгоисту в одном лице я бы доверять не стал. Особенно если этот честолюбивый дурак и эгоист внезапно обрел власть, не имея на то особых оснований. И будь у меня самого на эту власть прав побольше.
Так ты и не доверяй. Мы-то здесь при чём?
— Сам понимаешь, что это совет врага.
— Я — не враг Анри Тенмару. Спроси у него сам, когда встретишь. Я — не враг твоей стране, потому что у нас хватает общих врагов. Черные Змеи, например. Ты сам был в Мэнде. Ты видел, что они такое и чем подобное кончается. Сейчас не время грызться за власть и территории. Я лишь прошу тебя не верить прежним друзьям, и раньше готовым тебя бездумно подставить. Считай, что я пытаюсь искупить вину.
— Ты? После того, как потащил Беллу умирать в этот проклятый особняк, набитый черными жрецами, как рыбацкая бочка — кильками?
—
И не одну страну тебе это не напоминает, а, император Мидантии без году неделя?
2
Течение широкой реки бурным не назовешь. Но по ту сторону не видно берега. Только бесконечная толща воды.
А уж что в ней водится… Оно запросто и брошенный камень схарчит — не подавится.
Плохо, что здесь кругом — топи. Без умелого проводника из местных не пройдешь. Сохранился только небольшой пятачок холмов. По странному совпадению — вокруг подземного хода. Почти ровным кругом. Будто чем дальше — тем слабее… сила круга.
Больше нигде холмы в этой местности не сохранились. Даже совсем низкие. Стоптались, осели. Но, по словам престарелого местного жителя, некоторые из них он еще помнит — «когда был совсем мальцом».
А переправляться через эту широченную Реку — нужно быть конченым самоубийцей. Даже если забыть обо всё более явной вони.
Что здесь гниет, теперь более чем очевидно. Река.
— Здесь время безумно, — вещает старик, встреченный ими почти у самого выхода из пещеры. И лишь чудом не убитый Витольдом Тервиллем. — И мир безумен. Здесь властвует Кронос. Древний забытый бог.
Раз безумный — может, его и следовало забыть? А тут зачем-то вспомнили и откопали.
Поклонник древнего бога явно не боится никого. И даже не удивился появлению незваных гостей — невесть откуда. Рожденным здесь пугаться уже нечего.
И не спросил про подземный ход. Видимо, не важно. Не ему, ни встреченным на узких соседних тропах туземцам. Им, в отличие от Евгения и его спутников, не страшно, что приречные тропы полузатоплены. И ступать приходится чуть не по колено в воде. Ну… у кого есть колено.
А что удобно старику, Евгений пока поостережется спросить. Внешне он ничем не отличается от них самих, но вдруг только внешне? Да и без одежды, пусть старой и бедной, они его не видели. А босиком ветхий с виду старец здесь ступает смело.
Но зато ясно, почему в эту удаленную провинцию десятилетиями никто не рвется наместником. Достаточно взглянуть на местных жителей.
Но хоть в жертву принести никто не пытается — уже хорошо. Как и особо приблизиться. Держатся шагах в десяти — самые смелые и любопытные. Не то чтобы боятся — может, они тоже считают людей каким-то другим видом? Евгений не удивится уже и этому.