Кровавые розы
Шрифт:
Она резко втянула воздух, пытаясь успокоиться, в то время как её взгляд оставался прикованным к нему.
— Ты боишься меня, — сказал он, и в его глазах ясно читался вызов. — Серрин, испугавшаяся вампира. Ты хоть представляешь, насколько это жалко?
Отвращение в его глазах заставило её желудок сжаться. Он почти ненавидел её скорее за то, что она не действовала в соответствии с тем, кем она была, чем за то, что она бы действовала в соответствии с этим. Это было жестоко. Несправедливо. Осуждена, если она это сделала, и осуждена, если она этого
Отказываясь поддаваться запугиванию, она заставила себя собрать всю свою силу воли и посмотреть ему прямо в глаза.
— Ты хоть представляешь, как пафосно наказывать кого-то за то, чего он не совершал, только из-за его ДНК?
— Я тебя не наказываю.
— Нет?
— Нет. Ты бы знала, если бы я наказывал. Поверь мне.
Её желудок сжался от чего-то, что, казалось, было чем-то средним между обещанием и угрозой.
— Не знаю, что вызвало эту врождённую ненависть к моему виду, но тебе нужно научиться смириться с этим на то время, пока я здесь, потому что я не буду угрожать. Ты меня понимаешь?
Он снова склонился ближе, его губы были менее чем в миллиметре от её губ.
— А теперь попробуй сказать это без дрожи, — уговаривал он, его ухмылка ещё больше разозлила её.
— Я дрожу, потому что злюсь.
— И невыносимо возбужденна, верно? Твоя решимость не такая уж очевидная, когда ты сталкиваешься с реальностью, так ведь? Не так-то просто поддерживать порядок, когда ты не укрыта в безопасном от вампиров Саммертоне.
— Ты видишь во мне не более чем создание, которое можно пытать, убить или продать как товар. Вряд ли это самая соблазнительная черта.
— Скажи это своим глазам.
— Не льсти себе.
— Нет. Я просто знаю, что серрин внутри тебя просто рвётся наружу.
— И если ты укусишь, я отсюда не выберусь. Поэтому я бы предпочла, чтобы ты не стоял так близко ко мне.
— Ну и кто теперь льстит себе? — его взгляд не дрогнул. — Ты знаешь, что именно это обычно и делали с вами, редкими неохотниками? Твои соплеменницы запирали тебя в комнате с одним из моего вида, чтобы те сражались до тех пор, пока не выживал только один. Как ты думаешь, недолетка, как долго ты продержишься со всем этим подавлением, кипящим внутри?
Лейла затаила дыхание, слишком долго задержавшись на его проницательных зелёных глазах.
— Ты хочешь, чтобы всё было цивилизованно, я тоже. Все четверо из нас могут выбраться отсюда живыми и невредимыми, но это произойдёт только в том случае, если мы будем сотрудничать друг с другом. Ошибки случаются. Ради всех нас, тебе нужно отступить, потому что, если ты укусишь меня, это убьёт тебя. Ты сам видел, на что я способна.
— Я не собираюсь кусать тебя, недолетка. Но я должен предупредить тебя, насколько опьяняюще действуют на нас смешанные запахи страха и возбуждения. И оба они исходят от тебя тяжёлыми и стремительными волнами, хочешь ты это признавать или нет.
— Или, может быть, всё
Его губы изогнулись в подобии улыбки, обезоружив её и ещё больше сбив её уверенность в себе.
— Очень умно, — тихо сказал он.
— Просто вежливое предупреждение.
Прошедшие секунды ощущались мучительными минутами, поскольку Калеб, казалось, жесточайшим образом использовал её страх по максимуму. Его губы задержались на расстоянии прикосновения к её губам, их дыхание на миг смешалось — её слегка прерывистое, его заметно менее частое, спокойное и контролируемое.
Её сердце бешено заколотилось при мысли о поцелуе с ним и о том, как легко это будет. Это была темнота, и она пугала её. Темнота, которую она пыталась подавить, боясь, что та возьмёт верх. Она докажет, что контролирует если не что-то ещё, то, по крайней мере, свои собственные действия. Она не была серрин ни в чём, кроме имени. Она не собиралась становиться серрин. Она могла контролировать это, точно так же, как всегда контролировала — то, что всегда было таким лёгким, таким прямолинейным. Пока она не оказалась с ним лицом к лицу.
Чем ближе она подходила к нему, тем сильнее чувствовал темноту. Но она не позволит ей взять вверх. Она не позволит скользкому склону увлечь её за собой.
Кто-то должен был позаботиться об Алише. Кто-то должен был найти Софи. Кто-то должен был защитить книги её дедушки. Кто-то должен был помешать фактам попасть в руки вампиров. Всё это было под её ответственностью. Всё это было на её совести.
— Ты ведь знаешь, что я могу заставить тебя расправить крылья, не так ли? — сказал он. — Мне даже не нужно твоё согласие. На самом деле, у тебя больше шансов расправить крылья без этого.
Её охватила холодная паника, но за ней скрывалось что-то ещё… что-то, что сдерживало откровенный страх.
— Навязываешься всем своим серринским жертвам, не так ли? Какое разочарование.
— О, они все были готовы. И отнюдь не разочарованы.
Дождь сильно барабанил по оконному стеклу, предупреждающе постукивая крошечными остервенелыми коготками. Порыв ветра врезался в стекло.
Её сердце тревожно заколотилось.
— И это до или после того, как ты их убиваешь?
Он почти улыбнулся.
— Ну-ка, не внушай мне этих мыслей.
— Как будто ты ещё не спланировал, что собираешься со мной сделать.
— Я не заглядываю так далеко вперёд.
— Ты производишь впечатление человека, который всё планирует далеко наперёд.
— Я польщён, что ты уделила мне так много внимания.
— Что я когда-либо сделала, кроме того, что спасла самое дорогое для тебя?
— Если ты его спасла. Помни, что присяжные всё ещё не определились с этим делом. Но к рассвету это всё равно будет неуместно. К тому времени я собираюсь посвятить тебя, — сказал он. — Я хочу, чтобы ты это знала. Потому что я не хочу и не могу тебя отпустить.