Кровавый глаз
Шрифт:
Я вырвался из густой высокой травы на гребне холма, выходящего на берег. У меня внутри все сжалось и перевернулось. На «Змей» и «Лосиный фьорд» проливался огненный дождь. Горящие головешки летели с десятка маленьких лодок, качавшихся на волнах, озаренных пламенем. Люди Глума бегали по дракарам, поливали деревянные корпуса водой из ведер, хватали пылающие факелы голыми руками и выбрасывали их в море. Горстка скандинавов выстроилась на берегу перед кораблями. Они ожидали нападения из темноты, а их товарищи отчаянно бились за спасение своих любимых дракаров.
Я
С моря дул пронизывающий ветер, склоняющий траву к самой земле. У меня на глазах выступили слезы. Я был готов поклясться в том, что почувствовал, как мимо меня проскользнула одна из прислужниц Одина. Ее дыхание коснулось моего лица. Она летела к залу Эльдреда.
Я понял, что там гибнут северные воины, поэтому повернулся спиной к схватке с огнем, продолжавшейся на кораблях, крепче нахлобучил на голову шлем и побежал обратно вдоль ручья к ярлу Сигурду. Теперь, когда глаза привыкли к темноте, мне было легче находить дорогу. Я пробежал бы мимо трупа Эрика, но увидел у него на поясе желтовато-бурый боевой рог и наклонился, чтобы его забрать.
Я пробирался между невысокими холмами и видел тусклое зарево над деревней Эльдреда. На самом гребне я остановился, чтобы перевести дыхание, и посмотрел вниз на селение, откуда доносились крики умирающих. Люди Сигурда пробились к южной окраине деревни, выстроились в свинью, обращенную ко мне задом, сомкнули щиты и отбивали атаки англичан. Еще я увидел, как группа людей Эльдреда обходила селение с запада. Они прятались за домами и собирались зайти скандинавам в тыл.
Я не успел бы спуститься по склону и предупредить Сигурда. Через несколько мгновений в спины норвежцев вонзятся мечи. Я схватил боевой рог, откинулся назад, наполнил легкие прохладным предрассветным воздухом и подул что есть силы. Громкий звук, способный разбудить богов, разорвал ночь обещанием приближающегося восхода солнца. Он получился долгим, зычным и глубоким. Из темноты, царящей внизу, в ответ на него послышались радостные крики. Не одни только скандинавы решили, что братья пришли к ним на помощь. Англичане внезапно ослабили свой натиск и отступили, прикрываясь щитами. Я низко пригнулся, чтобы враги меня не увидели, так как в этом случае они поняли бы, что на помощь к норвежцам пришел только один человек, и побежал.
Не успел я добраться до своих, как Флоки Черный обернулся, сверкнув в темноте зубами.
— Англичане обходят с запада, — запыхавшись, сказал я и ткнул рукой в ту сторону, где видел отряд врагов, пытавшихся застигнуть Сигурда врасплох.
— Я их уже заметил, — прошипел Флоки и шагнул в сторону, освобождая для меня место между собой и Брамом.
— Значит, Глум не придет, — проворчал тот, бросив взгляд на рог, зажатый у меня в руке.
— Англичане пытаются сжечь корабли, — сказал я.
Брам крякнул, словно принимая то, что эта битва станет последней. Стрелы втыкались в наши щиты и ударялись о шлемы.
— Наверное, нам пора выбираться из этой навозной кучи, — сказал Свейн Рыжий так, словно мы могли просто развернуться и уйти.
— Что с Эриком? — спросил Улаф, не отрывая взгляда от строя англичан, озаренного факелами и все распухающего в глубину, на расстоянии меньше броска копья. — Говори, парень. Он с Глумом?
— Я очень сожалею, Улаф, — сказал я и почувствовал на себе тяжесть взглядов всех воинов.
Сигурд обернулся и пристально посмотрел на меня, словно стараясь отвлечь мои мысли от гибели Эрика, но Улаф хранил молчание. Затем кормчий шагнул вперед, покинул относительную безопасность сплоченного строя, и направился к англичанам.
— Что, сыновья козлов? — проревел он. — Сопливые свиньи, пожирающие дерьмо! Подходите, ощутите вкус моего меча в ваших брюхах, наполненных блевотиной! Подходите, английские собаки, подходите, и я рассеку своим мечом ваши вонючие мозги!
Рядом с ним встал Сигурд и крикнул:
— У нас старухи сражаются лучше, чем вы, кучи навоза!
Как один, воины клином двинулись вперед, ударяя мечами по щитам. Они поравнялись с Улафом и Сигурдом и оказались на расстоянии плевка от врага.
Я быстро привязал к поясу боевой рог и обеими руками схватил меч. Я дрожал от возбуждения. Внутри все горело.
Англичане, вооруженные хуже скандинавов, похожих на богов войны, должно быть, увидели свою смерть. Она приближалась к ним в оранжевом зареве рассвета, разгорающемся на востоке.
Глава седьмая
Христианские рай и ад должны были бы переполниться душами англичан, вырванных из тел. Черные девы Одина низко склонились бы под тяжестью тел храбрых воинов, жаждущих оказаться в великом Зале павших. Но два пронзительных сигнала английского рожка заставили людей Эльдреда дрогнуть. Они как один отступили назад, оставив на земле убитых.
— Трусы! — крикнул Улаф, все еще пребывающий в объятиях бешеной ярости, с бородой, покрытой пеной белой слюны, и до невозможности широко раскрытыми глазами. — Сукины щенки и трусы! Выходите на бой со мной! Я жду!
Тут строй англичан расступился посредине, открыв узкий проход, откуда вышел человек. Это был сам Эльдред. Его правую руку закрывала окровавленная тряпица, но олдермен оставался твердым и угрюмым.
— Достаточно! — крикнул он, не обращая внимания на Улафа и сверля взглядом Сигурда. — Довольно этого безумия! Мы не животные!
Огромный телохранитель возвышался у него за спиной. Казалось, верзила жаждал сеять смерть, нести отмщение за зло, причиненное его господину, доказать свою доблесть, в которой мог бы усомниться тот, кто видел кровь Эльдреда.