Кровавый глаз
Шрифт:
Я сидел не рядом с Кинетрит. Мне отвели место среди тех, кого я должен был повести в поход завтра утром. Их оказалось не сорок, как просил я, а только тридцать. Эльдред побоялся оголить свои владения, отдав мне столько воинов, и быстро напомнил, что именно такую ошибку и совершил король Кенвульф, благодаря чему волчьей стае удалось похитить Евангелия, переписанные святым Иеронимом, и спалить крепость. Причем далеко не все из этих тридцати были опытными воинами. Я выяснил, что под моим началом будет двадцать ополченцев, крестьян и ремесленников, которые шестьдесят дней в году отбывали воинскую
В тот вечер я неоднократно пытался перехватить взгляд Кинетрит, но дочь Эльдреда сидела среди своих кузин, теток и подруг благородного происхождения. Они так суетились вокруг нее, что девушка вряд ли могла обратить на меня внимание. Один раз наши глаза все же встретились, но Кинетрит тотчас же отвернулась. Я решил, что это мне почудилось, и принялся болтать со своим соседом, чтобы прогнать эту особу из мыслей. В самый разгар пиршества, когда гомон в зале Эльдреда напоминал дикую песнь боевого строя скандинавов, я увидел, как Кинетрит рассеянно улыбнулась отцу, что-то шепнула ему на ухо и поднялась со скамьи.
— Мне нужно сходить отлить, — сказал я и начал проталкиваться сквозь толпу в ночную темноту.
Новая дубовая дверь со скрипом закрылась у меня за спиной, заглушая громкие голоса, доносящиеся изнутри. Я жадно глотнул прохладный ночной воздух, надеясь очистить голову. Однако на улице, в отсутствие людей, мне стало только хуже. Я даже испугался, что меня сейчас вырвет, понятия не имел, где искать Кинетрит, и сомневался, что мой заплетающийся язык сможет вымолвить что-нибудь связное, даже если мы встретимся. Поэтому я выругался, повернулся, собираясь возвратиться в зал, и тут увидел Кинетрит. Она стояла у древнего тиса, раскидистые ветви которого черным силуэтом виднелись на фоне костра, разведенного стражниками у главных ворот крепости. Девушка прислонилась к корявому стволу и смотрела на огонь.
Я тихо окликнул ее по имени, чтобы не испугать, но дочь олдермена не пошевелилась, будто ничего не услышала.
— Кинетрит, с тобой все в порядке?
Девушка прижала ладони к глазам и повернулась ко мне.
Я увидел, что она плакала, и спросил:
— В чем дело? Что случилось?
— Как тут что-либо может произойти? — холодно спросила Кинетрит и отвернулась. — Все счастливы. Это пиршество надолго останется в нашей памяти, правда, Ворон?
Она указала на шумный зал. Сквозь щели в ночную темноту струились полоски теплого желтого света. У меня закружилась голова.
Я уже готов был подтвердить, что мне еще никогда не приходилось бывать на таком великом пиршестве, но вовремя остановился, почесал длинную щетину на щеках и сказал:
— Я ничего не понимаю, Кинетрит.
— Да и как ты можешь понять? — отрезала девушка и покачала головой. — Ты ведь мужчина. Мой отец — олдермен. Все из кожи вон лезут, чтобы его ублажить, а он тем временем напивается до бесчувствия.
Я с трудом сдержал отрыжку, гадая, сколько меда влил себе в глотку.
— Эльдред наделает в штаны, затем затащит к себе в постель какую-нибудь девушку, а утром поедет на охоту с ее отцом. — Кинетрит отступила от тиса, обернулась и посмотрела мне в лицо. — А как же насчет моего брата? Проклятый Эльдред! Как же насчет его сына?! — воскликнула она. — Тело Веохстана еще не успело остыть, а они уже пиршествуют, поглощают форель, свинину и еще не знаю что. Сегодня нельзя устраивать праздник! Только не в этот день.
— Кинетрит, Эльдред радуется, что ты вернулась домой, живая и невредимая, — сказал я. — Любой отец на его месте поступил бы так же.
— Ворон, вынь свою голову из грязи. Отец радуется тому, что получил эту проклятую книгу. Вот в честь чего он устроил это пиршество, — заявила Кинетрит. — Из-за книги. Пусть тебя не вводит в заблуждение его показная набожность! — Последнее слово было пропитано презрением. — Серебро — вот бог, которому поклоняется мой отец. Ты способен себе представить, сколько денег можно получить за эту книгу?
В этот момент дверь в зал распахнулась, выпуская в ночь ругань, крики и смех. Какой-то мужчина вышел на улицу, зашатался и рухнул на колени. Его начало рвать. Я подумал о норвежцах, тела которых мы сложили на земле, перед тем как бросить их в затягивающий прибой.
— Твой отец — влиятельный человек, — произнес я. — Разумеется, он скорбит, переживая утрату сына. Но лорд не имеет права показывать свою слабость, особенно перед воинами.
Я вспомнил пустой взгляд Улафа, когда его светловолосый сын Эрик был убит стрелой всего в трехстах шагах от того места, где я сейчас стоял. Норвежец скрыл скорбь, чтобы не подрывать решимость своих младших товарищей.
— Эльдред печалится по-своему, — тихо добавил я.
Кинетрит отшатнулась и заявила:
— Ему вовсе не пришлось бы скорбеть, если бы он не послал тебя и ваших дьяволов к королю Кенвульфу. Если бы вы не пришли за книгой. Именно из-за вас погиб Веохстан. Из-за тебя, Ворон!
У меня не было ответа на эти слова, поэтому я уставился на струю белесого дыма, причудливым пером поднимающуюся к звездному небу.
— Я не та дура, за которую ты меня принимаешь. Это вы с моим отцом глупцы, если полагаете, что я поверила в вашу ложь.
— Я тебя не понимаю, Кинетрит.
— Отец сказал, что завтра утром ты отправляешься на поиски ярла Сигурда.
— Да, отправляюсь, — хмуро подтвердил я.
— Это никак не связано с Веохстаном? — с вызовом спросила она, проверяя, смогу ли я солгать ей в лицо.
В тот момент я многое с радостью сделал бы для этой прекрасной зеленоглазой, золотовласой девушки с сильным прямым носом, но сказать ей неправду не мог, поэтому отвел взгляд.
— Я знаю, что ты намереваешься перейти за вал короля Оффы и отправиться на поиски моего брата. Что ж, ты глупец. Веохстана нет в живых. Ты тоже скоро умрешь, отправишься прямиком в ад и будешь проклят на веки веков, как и все язычники.