Кровавый орел
Шрифт:
– И вы познакомили ее с Ангеликой Блюм, своей подругой. Хороший способ подстраховаться. Фрау Блюм рассказала, о чем хотела «посоветоваться» Урсула Кастнер?
– Нет.
– А вы спрашивали?
– Несколько раз. Ангелика только отмахивалась. Ни словечка не сказала по поводу Урсулы Кастнер. Профессиональные тайны она хранила свято. И выпытать у нее что-либо было почти безнадежным делом.
– Как часто они встречались?
– Понятия не имею. Я даже не знаю, встречались ли они вообще после того, как я познакомил их на торжественном представлении проекта «Новые горизонты».
– Вы специально пригласили обеих на мероприятие – чтобы познакомить?
– Нет, просто так вышло, что обе присутствовали. Проект «Новые горизонты» грандиозный по размаху. Огромные вложения, прекрасные перспективы для города. Собралась весьма солидная публика.
Взволнованный Фабель переживал собственные «новые горизонты». Следы начинали дивно сходиться. Две жертвы из трех, оказывается, лично знали друг друга. И обе интересовались сделками с недвижимостью и строительными проектами гамбургского правительства.
– Кто финансирует проект «Новые горизонты»?
– Частный консорциум. Главный акционер – компания, входящая в «Айтель паблишинг груп». А прием организовывал Норберт Айтель… Я, честно говоря, не большой поклонник Айтелей, однако правительство города просто не может не поддержать инициативу такого размаха, которая обещает Гамбургу огромную выгоду.
Так-так, опять Айтели. И новая ниточка!
– Я считал, что компания «Айтель паблишинг груп» занимается исключительно средствами массовой информации, – сказал Фабель. – Я не прав?
– Это их главный бизнес. Однако капиталы Норберта Айтеля работают во множестве областей. Он, к примеру, интересуется развитием информационных технологий. И вкладывает деньги в большие строительные проекты.
Фабель глубокомысленно кивнул.
– А отец Айтеля участвует в «Новых горизонтах»?
– О нет! К счастью, нет. Потому что я могу сотрудничать с людьми, которые мне просто не нравятся, но я никогда не стану иметь дело с откровенным нацистом – даже если это сулит бешеные выгоды… Наверное, именно поэтому сын не задействовал его в своем проекте… по крайней мере официально. Хотя отец и сын на публике поддерживают друг друга, у Норберта Айтеля хватает ума дистанцироваться от политических взглядов папаши.
– Убийство Урсулы Кастнер произвело на вас сильное впечатление?
– Не то слово. Я был потрясен. Все мы были потрясены. Помните инненсенатора Гуго Ганца?
Фабель кивнул, мысленно увидев холеное мясистое лицо. Очень агрессивный малый.
– Фрау Кастнер очень плотно работала с герром Ганцом. И ее гибель, да еще такая ужасная, выбила его из равновесия. Поэтому он так неприятно нападал на вас во время нашей встречи.
– А вы помните, где вы находились в момент, когда исчезла фрау Кастнер?
– Я был в Риме на конференции, посвященной экологическим проблемам, – спокойно ответил Шрайбер. Похоже, он не сразу сообразил, что у него спрашивали алиби. Но когда сообразил, воскликнул: – Ну да! Меня не было даже в стране, когда Урсулу убили. Тому есть сто свидетелей. А когда погибла вторая женщина?
– В ночь на четвертое июня, – сказал Фабель.
Шрайбер пролистал
– Я провел ночь дома. Моя семья подтвердит.
Фабель неопределенно хмыкнул.
– В данный момент, – сказал он, – меня интересует прежде всего убийство фрау Блюм. Вы находились в ее квартире…
– Я не имею никакого отношения к убийству! Ни-ка-ко-го! – воскликнул Шрайбер.
Фабель изменил тактику.
– Вы знали, что фрау Блюм ищет встречи со мной?
– Понятия не имел. И почему же вы не встретились?
– В сложившейся ситуации я не успел ответить на ее звонки, – солгал Фабель. Было неловко сказать, что он просто проигнорировал ее попытки связаться с ним.
– Думаете, она чувствовала опасность? И поэтому хотела пообщаться с вами? – Не дожидаясь ответа, Шрайбер продолжил взволнованным голосом: – Если она чего-то боялась, почему не поделилась со мной? Как глупо! Я, наверное, мог бы помочь… О Господи!
Фабель решительно поднялся. Ван Хайден последовал его примеру.
– У меня нет никаких оснований думать, что она знала о грозящей ей опасности, – сказал Фабель. – Незадолго до гибели она оставила на моем автоответчике три или четыре сообщения; ни в одном не было и намека о том, что ее жизни что-то угрожает. Будь такой намек – я бы отреагировал иначе.
Фабель, не пожав руку бургомистру, пошел к двери.
– Итак, герр доктор Шрайбер, на данный момент у меня к вам больше вопросов нет. Но они могут возникнуть позже. Я договорюсь, и наш сотрудник зайдет к вам, чтобы взять отпечатки пальцев.
Уже открыв тяжелую дубовую дверь, Фабель повернулся и спросил:
– Ах да, еще одно… Когда вы в последний раз общались с Марлис Менцель?
Шрайбер был явно ошарашен этим вопросом.
– Марлис Менцель? Понятия не имею… Сто лет назад. Когда мы работали в «Духе времени» – еще до того, как началась ее террористическая дурь.
– А после, когда она вышла из штутгартской тюрьмы, вы с ней виделись?
– Нет. Я даже не знал, что ее выпустили. Разве ей не пожизненное дали?
Фабель почувствовал, что Шрайбер говорит правду.
Когда они вышли на улицу, Ван Хайден, щурясь от яркого солнца, спросил:
– Ну, что думаете, Фабель?
– Что Шрайбер не наш убийца, – сказал Фабель со вздохом то ли облегчения, то ли разочарования. Вынимая из нагрудного кармана солнцезащитные очки, он добавил: – Махну-ка я в Бремен, повидаюсь с этой Марлис Менцель. А прежде… вы не против, если я угощу вас чашечкой кофе, герр криминальдиректор?
Фабель надеялся добраться до Бремена за полтора часа, однако попал в пробку. Чтобы не скучать, он слушал последний диск любимого Герберта Гронемейера. Зазвонил сотовый телефон. Мария Клее доложила о результатах вскрытия трупа Клугманна. Убит одной пулей в ночь с пятницы на субботу, между шестью вечера и шестью утра. Перед убийством Клугманна пытали. Мария изложила все подробности. Фабель только поеживался. В крови Клугманна обнаружили амфетамины; очевидно, он так нервы успокаивал во время своей подпольной жизни.