Кровавый план египтянина
Шрифт:
– Нет, конечно, – засмеялся Абу Саид. – Впрочем, вы все узнаете потом. Это вам на жизнь, но особо не шикуйте. И внимание к Буричу. Если что-то не так, сразу связывайтесь со мной. Вам периодически будут звонить.
– Яков вернулся? – спросила Тамара.
– Зачем он тебе? – удивился египтянин.
– Просто спросила.
– Я не люблю вопросов.
– Постоянно летает, – приложив ладонь к бровям, проговорил сидевший на подстилке около верблюда погонщик. – Уже три месяца вижу его в этом районе.
– Там, – сказал худой бритоголовый человек, – владение одной богатой семьи. Делают что хотят.
– Большой самолет, – проводив взглядом шедший на посадку «Ту-154», вздохнул погонщик.
«Ту-154» остановился на краю бетонной полосы.
– Отлично! – показал большой палец подъехавший к самолету рослый европеец в белой широкополой шляпе.
Сидевший в кабине пилот, увидев его, кивнул.
– Знаешь, – проговорил мускулистый араб, – наверное, только мы видим этот макет большого города. А это зачем? – Он взглянул на большой экран, вмонтированный в стенд. Рядом стоял макет кабины самолета со всеми приборами и креслами внутри.
– Не знаю, – пожал плечами чернокожий мужчина в набедренной повязке. – Всех выгоняют, когда немой заходит сюда.
– Странно он летает, – продолжал мускулистый, – то низко, то снова вверх. Я видел, как он над горным хребтом летел, думал, вот-вот врежется. А представляешь, сколько этот самолет стоит? Непонятно все это…
– Тсс, – предостерег его чернокожий, – пошли.
Оба поспешно вышли.
– Отдай их крокодилам, – прикуривая длинную сигарету, приказала черноволосая женщина, – и когда будешь это делать, позови меня. Мне нравится наблюдать, как крокодилы расправляются с такими беззащитными людьми.
– Хорошо, госпожа, – кивнул бритоголовый атлет в шортах.
На его правом боку висела открытая кобура с длинноствольным револьвером.
– За тренажер? – спросил европеец, остановивший джип с открытым верхом.
Смуглый худощавый мужчина в темных очках кивнул.
– Она готова? – спросил Хабиб.
– Да, – ответил Учитель. – Она сделает все, что надо. Главное, чтобы попала в столицу кафиров.
– Попадет, – кивнул Хабиб. – Этим занимается Абу Бакар. А у него срывов не было.
– Вы почти все, – удивился Сулейман, – говорите по-русски. Где научились-то?
– Язык врага, – ответил араб, – необходимо знать для успешной борьбы с ним. Многие из нас учились в СССР. Хаттаб, Абу Бакар, я… Нукерам не обязательно говорить по-русски, только знать немного, чтобы общаться с вами.
– Через десять дней, – проговорил подошедший Ваха, – ее можно будет выводить из лагеря. И…
– Ты занимаешься этим, – оборвал его Хабиб, – остальным не обязательно знать подробности.
– Один из претендентов сошел с дистанции, – усмехнулся Масхадов. – К началу выборов останется только Кадыров, ставленник Москвы. Сколько раз пытались убить его, предателя!.. Ведь к нему уходят наши боевики. Не потому, что Москва объявила амнистию, а к Кадырову. И еще этот, – он плюнул себе под ноги, – собака Ахмадов. Он ведет переговоры с желающими изменить делу Аллаха. Сколько раз ему расставляли ловушки, но он избежал всего. А Хутеев? Ведь ему доверяли. Мы воюем с армией, говорил он, а не с мирным населением. Предатель, да постигнет его кара Аллаха и сгорит он в огне гнева Ваххаба.
– Вот, – Кабанов толкнул вперед мальчика лет восьми, – как просили. Отец его милиционером был. Убит нашими.
– Сын собаки! – ухватив мальчика за волосы, рванул его к себе Ваха. – И смерть…
– Сам шакал! – огрызнулся мальчишка. – Конец вам скоро будет! И не поможет вам никто…
– Молчи, сын собаки! – Боевик кулаком сбил мальчика с ног.
– Огрызается, гаденыш, – рассмеялся Кабан.
– Где вы его взяли? – спросил чернобородый боевик.
– Он справедливости искал, – усмехнулся Кабан. – С пистолетом в горы пошел, за отца отомстить хотел. Принял нас за федералов и рассказал, что отца убили, а мать заболела и умерла. Он пистолет нашел и в горы пошел, чтобы убить Басаева.
– Это сын предателя, – негромко проговорил Учитель, – и достоин смерти. Убейте его! – Он повысил голос. – И вы сделаете угодное Аллаху дело. Убейте! – указал он на мальчика, влетевшего от сильного толчка в пещеру. – Пролейте кровь неверного!
Две женщины в черном шагнув вперед, подняли руки с ножами вверх.
– Мама! – воскликнул маленький чеченец.
Два острия воткнулись ему во вскинутые вверх ладони. Мальчик отчаянно закричал.
– Из него можно было сделать хорошего воина, – заметил Басаев.
– Убив ребенка, – наставительно проговорил стоявший рядом араб, – женщина, созданная для продолжения рода, перешагивает психологический барьер. Поэтому убивать они его будут долго. Мальчишка молодец, настоящий чеченец. Нашел пистолет и отправился в горы искать тебя. Это облегчило псам работу, – презрительно отозвался он о группе Кабанова. – И даже лучше, что он чеченец. Шахидки понимают его язык и не испытывают к нему ненависти. Кроме того, в каждой наверняка проснулось женское начало. Но Учитель убеждал их в том, что отец этого щенка виноват в их бедах. Если же кто-то не закончит дело, ей придется искать другое применение.
– Первого сентября, – сообщил вошедший боевик, – будет выстрел из противотанкового гранатомета по школе. После этого стрелявший сразу уйдет в горы.
– Отлично, – улыбнулся араб.
Басаев промолчал.
Одна из чеченок не отрываясь смотрела на перерезанное горло мальчика. Вторая, прижавшись к каменному своду пещеры, стояла неподвижно.
– Мы все просто воевали, – глухо проговорил чеченец с забинтованной головой, – верили Масхадову. Ты же знаешь, Артур… – Вздохнув, он посмотрел на сидевшего перед ним чеченца в российском камуфляже со знаками чеченской милиции.