Кровавый план египтянина
Шрифт:
– Отдай моих детей! – стуча кулаками в дверь, кричала Антонина. – Тварь подколодная! Отдай детей! Я мать им! Отдай!
– А ну-ка хватит! – Взбежав на площадку, два милиционера ухватили Тоню за руки и оттащили ее от двери.
– Там мои дети! – пытаясь вырваться, кричала она. – Пустите! Отдай детей, карга старая!
– Вниз ее, – приказал капитан милиции. – Это жена Пашки Кудрявцева. Гулять начала, Пашка ее и лишил детей. То есть не совсем… Улетел и матери отдал. И правильно.
– Пустите! – продолжала кричать Тоня. – Я…
– Заткнись! – Милиционеры потащили ее вниз.
Капитан позвонил в квартиру.
– Это я! – громко проговорил он. – Участковый Петр Субботин. Откройте, Надежда Павловна.
– Скорей бы, – прошептала Захра. – Надоело все.
– А женой Хаттаба тебе хорошо жилось? – спросил Магомед.
– Я была почти королевой. С жен брали клятву, что если наш муж погибнет от руки неверных, то каждая из нас унесет как можно больше жизней неверных с собой, чтобы у Хаттаба в раю было множество рабов. И после того как я очищу душу от тела, я встречусь с ним там.
– И ты веришь в это? – спросил он.
– Не смей так говорить! – Захра вскрикнула и, схватив нож для рубки мяса, гневно уставилась на него.
– Я просто задал вопрос. – Магомед на всякий случай отступил назад. – Я тоже хочу совершить угодное Аллаху дело, но не думаю, что там буду что-то чувствовать. Поэтому я и спросил.
– Рай есть! – Она отбросила нож. – И мы будем там. Ты испытаешь семь ранее не изведанных удовольствий. Тебя встретят семь прекрасных девственниц. Поэтому перед гибелью окутай мужское начало, чтобы сохранить его для девственниц. Так делают шахиды в Палестине.
– Скорей бы началось.
– Уже скоро.
– А что с этими будем делать? – имея в виду хозяина квартиры и его приятеля, спросил чеченец.
– Тебе не терпится убить их? – улыбнулась она. – Скорее всего такая возможность у тебя будет.
– Аллах акбар! – провозгласил Магомед.
– Проспись, – толкнул в спину плачущую Антонину старший сержант милиции, – и благодари Бога, что Надежда Павловна заявление не написала.
– Дети мои у нее, – всхлипнула Тоня.
– Пьяна, – кивнула женщина-врач. – Будем оформлять. Дома никого нет, а свекровь, понятное дело, не примет ее.
– Я бы на вашем месте оформил ее за хулиганство, – проговорил капитан милиции.
– Да ведь она мать моих внуков, – устало улыбнулась Надежда Павловна. – Как же я потом им в глаза буду смотреть? Да и сама не смогла бы, ведь она жена Павлика. Давай не будем об этом. Спасибо, что пришел. А ее там не побьют?
– Ну и впечатление у вас о милиции, – рассмеялся он. – Пашка-то когда вернется?
– Послезавтра. За ум взялся. Ведь ты его столько раз спасал. Он, когда пить бросил, часто тебя вспоминал. Говорит, если бы не Петька Субботин, то из вытрезвителя бы не вылезал.
– Пару раз отмазал я его, было дело, – улыбнулся капитан.
– Похоже, вот-вот нарисуется кто-то, – сказал Антон. – Я на хату зашел потихоньку и слышал, как Гюрза с кем-то по сотовому базарила. Мол, с летчиком и с русскими все нормально. Русские – это мы. Остальные у них гяуры, кафиры или просто неверные…
– Собаки, – продолжил Мамалюк, – свиньи, свиноеды…
– В общем, она сказала, что вроде все путем. Но что они от Павла хотят, никак не пойму. Ведь он ни рыба ни мясо. Зачем они велели…
– Скоро узнаем. Интересно, кто же приехал? Может, кто знакомый из чехов? Бабки он привез, как думаешь?
– Конечно. Без бабок они никуда, сам знаешь.
– И что? Все будет, как решили?
– Смотря что предложат. Если самолет захватывать, на хрен не упало, пусть без нас это делают. Короче, дождемся главного, а там покумекаем, что для нас лучше.
– Ты на хате-то бываешь или просто проверяешь?
– Ночую там. С Тонькой сегодня перетереть хотел. Ну, чтоб подмазаться и о графике Пашкиных полетов узнать, так она, пьяная сучка, на хрен меня послала и к мамане Пашкиной потопала. Я, говорит, своих детей не оставлю этой мегере. Ее оттуда вроде менты забрали. Я видел, как подъехали, и свалил наскоряк.
– А когда этот старший подкатит?
– Хрен его знает. Вот-вот, наверное.
– Я же тебе говорил, – сказал по телефону Анатолий Сергеевич, – он улетел в Москву. Завтра вернется. С Павлом сейчас все нормально. Молодец он все-таки, взялся за ум. Из-за детей все вышло-то, – вздохнул он. – Тонька, баба его…
– Ты мне это уже рассказывал, – перебил его Туркин. – Я вот зачем звоню. Хотелось бы, чтобы он ко мне заглянул. Я тут кое-что передам детишкам его и вам подарки. Ты с ним связаться не можешь?
– Да почему же не могу, – улыбнулся Румянцев, – сейчас и позвоню. Они должны в гостинице для летного состава быть.
– Тогда пока. Я дома буду. А через полчасика перезвоню и узнаю…
– Так ты сам ему позвони, ведь помнишь, наверное.
– Да лучше ты сам, он ведь меня почти не знает. Слышать-то, наверное, слышал, а вот встречаться не приходилось. В общем, я позвоню через полчаса.
– Он приедет, – сказал по телефону Туркин. – Мне только что звонил…
– Надеюсь, ты помнишь, о чем с ним надо говорить? – перебил Абу. – И еще. Не вздумай как-то намекнуть ему о том, что ты о нем все знаешь.
– Понял я, – кивнул Туркин и услышал гудки отбоя. – Гнида! – плюнул он себе под ноги. – Значит, хочешь самолетом по Москве шарахнуть? Но, как я понял, Павел – валенок. И как же ты собираешься его втянуть в это?
– А что ты хочешь? – спросил Валерий.
– Да попытаться запугать его, – отозвался Абу. – Я видел его. Случайно узнал по фотографии. Этот летчик производит впечатление слабого, безвольного человека. И при этом он искусный пилот, ас, если так можно сказать. Поэтому и хочу спровоцировать его на отчаянный поступок, а шантаж отлично делает из труса смелого, даже отчаянного…