Кровавый рассвет
Шрифт:
6
Пока Эрни собирал сведения об убийствах, мы сидели в лаборатории. Полиция никого не обнаружила, но нож, который располосовал горло толстяка Джона, оказался в кармане одного из тех, кого я пристрелил…
Я не оставил после себя следов, а мои отпечатки пальцев могли быть только на коробке спичек, но я надеялся, что она сгорела. Сложнее было с Евой. Она ведь, наверняка, наследила в номере, и опознать ее было для них делом нескольких часов.
В лабораторию вошел хмурый Эрни.
– Как
– Ну, крошка, вспомни, за тобой действительно никто не следил? – осведомился я.
Она в третий раз рассказала свою историю.
– Ты уверена, что не притащила хвост?
– Нет, нет.
– Черт, но она же не профессионалка! Как она может знать, следили за ней или нет? И потом, вряд ли они не стояли у выходов, на всякий случай. Ее проследили до Джона, и твой приход мог отсрочить ее смерть минут на двадцать, не больше.
Эрни еще раз кивнул, приблизился к Еве и приказал:
– Покажи руки!
Ничего не понимая, она подчинилась. Эрни осторожно пощупал ее мускулы и начал тщательно обследовать запястья и локти. В этих руках не было ничего грубого или животного. Они были нежные, мягкие и, конечно, не такие, как у тренированного спортсмена. Много лет назад она оставила спорт, чтобы стать обыкновенной женщиной.
– Ну, что?
– Не она. Наконец до нее дошло. Она пристально оглядела нас.
– Нет, мальчики, я не удав и не убивала вашу приятельницу.
– Обыкновенная проверка, детка. В нашем деле необходимо быть до конца уверенным, иначе быстро превратишься в труп. Теперь там полиция, и если когда-нибудь они тебя поймают, тебе многое придется им объяснить. Но я верю Эрни, для этого дела была нужна пара могучих рук. Не твоих, конечно. Она как будто онемела, но вдруг сказала:
– А если, например, у меня было оружие?
– Да, твоя грудь, но она меня не остановила бы.
– Спасибо.
Она улыбнулась, а Эрни снова взял ее руки в свои и произнес:
– Что мы будем делать дальше с этой киской? Я дернул плечом.
– Ей не во что одеться и негде жить. Она должна быть с кем-то, кому можно доверять.
– Вызови кого-нибудь из Ньюарк-Контроля.
– Нет времени. Там в курсе, что она у меня. Знаешь что? Сними меня вместе с Евой.
– Зачем?
– Если Мартел узнает, что она в безопасности, может быть, он заговорит. Мы используем сегодняшнюю газету, как подтверждение.
Пока мы ждали снимка, я позвонил Корбинету. Чарли даже присвистнул, когда я коротко изложил ему суть дела, но он никогда не задавал вопросов.
– Есть что-нибудь новенькое об отеле? – осведомился я.
– Несколько интересных фактов. Ни один мужчина не проникал в здание. Все входившие и выходившие – женщины. Ни одна пожарная лестница не была открыта. Пока это выглядит как мужская работа, но сдается, что хорошо тренированная, разбирающаяся в нашем деле
– Мне это не нравится.
– Мне тоже, но машина уже на ходу – не остановить.
– Вы все еще следите за моей Рондиной?
– Конечно. Сама по себе она нас мало трогает – это за тобой мы присматриваем, приятель. К ней приписан Альберт Кеттлер. Опасайся его. Он не в восторге от твоих действий и считает, что ты провалишь операцию.
– Все так считают.
– Но он особо опасен. По-моему, он ведет двойную игру с тех пор, как Мартина Грэди обязали дать объяснения в Сенатской комиссии, в Вашингтоне.
– Спасибо. Но почему ты мне об этом напоминаешь?
– Потому что у меня тоже есть мозги. Эта страна управляется идиотскими крысами, а в правительстве сидят трусы, и когда нужно что-то сделать для безопасности нации, то рассчитывать можно только на профессионалов со стальной хваткой и больше ни на кого. А если так, то какая разница, кто платит за износ их ботинок.
– А далеко зашла проверка комиссии?
– Создан целый комитет по проверке деятельности нашей организации. А тебя обвиняют во всех грехах и охотятся, как за зверем.
– Не впервой.
– Теперь, чтобы выпутаться из этой истории, тебе придется давать показания.
– Глупости! – буркнул я и повесил трубку.
– Что дальше? – спросил Эрни.
– Она – ключ ко всему в этой игре.
– А сегодня?
– Отвезу ее снова в отель.
– Твое лицо?
– Мне нужно новое, Эрни, все равно водитель такси уже запомнил меня.
Пока он снимал грим, Ева наблюдала за ним в полном восторге. Она любовалась, как он снимает пластик, парик, как мои зубы перестают выдаваться вперед и с них исчезает зеленоватый налет, как мои ногти становятся непохожими на птичьи когти, а с глаз исчезают красноватые прожилки.
Она откинулась в кресле и рассмеялась, это был приятный нежный смех. Ее черные глубокие глаза блестели.
– Хорошо посмеялась, – зло сказал я. – Не выношу, когда надо мной смеются.
– Нет, это не шутка. Раньше ты был похож… на пьяницу, но теперь, наконец, я увидела тигра живым. Теперь понимаю, почему тебя так назвали.
– Тайгер – мое настоящее имя.
– И ты заслуживаешь его.
– Но мне, кажется, нужен еще длинный хвост, – я мрачно усмехнулся, и она смолкла, но потом снова засмеялась.
– Я понимаю… – ее смех звенел в комнате колокольчиком, – я понимаю…
– Ой, сейчас обделаюсь, – расхохотался Эрни. – Вы бойцы, люди дела – всегда удачливы у женщин!
– Замолкни! – бросил я ему и схватил Еву за руку. – Пошли, моя крошка!
В отеле нас ни о чем не спросили. Клерк даже не потрудился оторваться от бумаг. К чему? Чужие любовные истории его давно не интересовали, он имел свои.