Кровная месть
Шрифт:
— К сожалению, — согласился Феликс Захарович. — Но это только на первом этапе.
— Я поговорю с генералом, — сказал Рогозин, — и мы с вами свяжемся.
— Вот еще что, — вспомнил Феликс Захарович. — Начались мероприятия второго этапа. Вы не должны отказываться от участия в них.
Рогозин чуть усмехнулся.
— Разумеется. У вас еще есть предложения?
— Нет, спасибо и на том, — сказал Феликс Захарович. — Дело, которое мы затеваем, должно быть тщательно подготовлено.
— Я с вами согласен, — отозвался Рогозин.
Феликс Захарович еще попытался сказать какую-то банальность, но вконец стушевался и распрощался с Рогозиным очень сухо. Впервые в жизни он затевал серьезную операцию по собственной инициативе, и это его волновало, как ребенка.
Он подождал, пока машина Рогозина отъедет подальше, развернулся на шоссе и покатил назад, в Москву. Сейчас, почувствовав себя лидером значительного процесса, он ощутил настоятельную необходимость общения с человеком близким, с кем не надо было бы подбирать каждое слово и беспокоиться о последствиях своей откровенности. Он хотел повидать Нину.
Нина, которая редко интересовалась газетами, увидав по телевизору выступление Стукалова в редакции «Свободной газеты», а его транслировали, как сенсацию, прямо в записи на бытовую кассету, была шокирована. С утра она поспешила в газетный киоск, купила последний номер «Свободной газеты», в которой уже были комментарии к прозвучавшей прежде сенсации, не удовлетворилась этим и накупила еще различных изданий, где эта новость вовсю обсуждалась, и села в скверике у дома на лавочку прочитать все это. Сам поступок Стукалова ее искренне возмущал, но то, что он рассказывал, его очевидная ложь о знакомстве с Бэби — то есть с нею самой! — описание «его» особых зверских навыков Нину просто шокировали. Она не могла понять, то ли действительно так задумывалось руководителями проекта, то ли это вдохновенная импровизация самого Стукача. В любом случае— она понимала это теперь особенно ясно — с этого момента у нее должна была начаться новая жизнь. Теперь она была «кровавым Бэби», садистом и человеконенавистником. Хоть плачь, хоть смейся.
Феликс Захарович, остановив машину на некотором расстоянии от ее дома, шел к ней пешком и заметил Нину в скверике совершенно случайно. Увидев рядом кипу газет, он понял ее состояние и сел рядом молча.
— Ты? — удивилась Нина.
— Почему тебя удивляет мое появление? — спросил Феликс.
— Я ничего не понимаю, — сказала Нина. — Кто такой этот Стукач? Он действительно работал на вас?
— Конечно. Все, что он рассказывает, правда. Она усмехнулась.
— И про Бэби тоже? Феликс Захарович рассмеялся.
— Они про тебя ничего не знают, вот и напридумывали. Это ведь не я составлял текст его выступления. Тебя это что, беспокоит?
— Я просто перепугалась, — призналась Нина.
— Это начало второго этапа, — объяснил Феликс. — Теперь мы обеспечиваем гласность судопроизводства.— Он хихикнул.
— Хотите напугать всю страну? — спросила Нина. — Зачем?
— Не беспокойся, вся страна не испугается, — сказал Феликс. — Совсем даже наоборот. Мы ждем активной поддержки населения.
Нина посмотрела на него с удивлением, она никогда не задумывалась о том, куда все это направлено.
— А что в этом случае должна делать я?
— Свое дело, — сказал Феликс.
— Кстати о моем деле, — вспомнила тотчас же Нина. — Ты обещал назвать мне адрес Люсина. Второй этап начался, где же адрес?
— Сначала дело, потом удовольствие,— сказал Феликс. — Предполагается твое участие в одной сверхсложной операции. Мы должны ликвидировать Стукача.
У Нины от удивления даже рот раскрылся. Машинально указывая пальцем на газеты, она спросила:
— Стукача? Вот этого самого?
— Да, — сказал Феликс жестко. — Этого самого.
— Но ведь он работает на вас?!..
— Не совсем так, — уклончиво ответил Феликс. — У нас ведь тоже не все в порядке. Он работает на команду, которая пошла против течения.
Нина потрясенно покачала головой.
— Слушай, но ведь это значит... Значит, и меня когда-нибудь тоже...
— В том-то и дело, — сказал Феликс со вздохом. — Если мы не опередим их, они опередят нас. И тебя, и меня, и еще целый ряд товарищей.
— Куда же это мы с тобой вляпались? — спросила Нина сокрушенно.
— В политику, — сказал Феликс. — Теперь нам нужна сосредоточенность и дисциплина.
Нина кивнула и протяжно вздохнула.
— Мне-то деваться некуда, — сказала она. — Я к тебе цепями прикована. Ты что-нибудь узнал про тех двоих?
— Ищем, — сказал Феликс и улыбнулся. — Ну что, внучка, пойдем в «Славянский базар»?
— Только базара мне сейчас и Не хватает, — печально улыбнулась Нина.
Феликс только рассмеялся. Они поднялись, и он проводил ее до подъезда ее дома. Настроение у него было приподнятое, и он говорил Нине убежденно:
— Мы все перевернем, милая. Мы заставим их считаться с очевидным. Надо только решиться и сделать последний шаг.
— Я не очень представляю себе, как подобраться к этому Стукачу, — сказала Нина. — Он, наверное, в Лефортово?
— В Бутырке, — сказал Феликс. — Но операция пройдет в другом месте. Не волнуйся, на этот раз все организовывает фирма, твое дело только выстрелить.
— Нет проблем, — сказала Нина. — Но после этого ты дашь мне адрес Люсина?
— Конечно, — сказал Феликс, улыбаясь. — Тотчас же!
21
Стукалов пел, как канарейка. Он теперь был суперзвездой российского преступного мира, его фотографии были во всех газетах, его слова повторялись всеми. Его допрашивали в МУРе, в федеральной прокуратуре, в Московской городской и даже на Лубянке. Телевизионщики жаждали устроить грандиозное шоу с его участием, министры в обширных интервью комментировали его появление, депутаты устроили закрытое заседание Верховного Совета, чтобы ознакомиться с показаниями этого мерзавца. Конечно, больше всего их интересовал список лиц, приговоренных Судом Народной Совести, это было главной темой дня, и даже популярные телевизионные передачи с модными ведущими были полны измышлений на эту тему. Например, пригласили с десяток молодых дельцов и интересовались их мнением о существовании Суда Народной Совести. Дельцы были уверены, что это провокационная вылазка «бывших», говорили о грандиозной пользе, какую они приносят обществу, но выглядели при этом очень жалко.