Кровная месть
Шрифт:
— Это не исключено, — сказал я, менее всего собираясь давать им какие-то объяснения.
— Да, — сказал Скачков. — Я верю, такие могут убить кого угодно. Мы можем узнать их дальнейшую судьбу, Андрей Федорович?
Полковник, в свою очередь просмотрев листы, пожал плечами.
— Тут же сказано, материалы переданы в прокуратуру. Наверное, там надо спросить.
— Как странно, — улыбнулся Скачков. — Мы возвращаемся к прокуратуре. Я надеюсь, Александр Борисович, что там моя помощь вам уже не потребуется.
— Спасибо, Николай Витальевич, — ответил я ему так же вежливо.— Вы нам очень помогли. Откуда можно позвонить?
— Я вас провожу, — поднялся полковник с готовностью.
— Господин полковник, — подал голос герой дня Сережа Семенихин. — Вы мне позволите еще немного поработать с вашим банком?
Полковник на мгновение растерялся, но, натолкнувшись на выразительный взгляд майора Скачкова, ответил:
— Конечно, пожалуйста. Вам поможет наш сотрудник старший лейтенант Харченко. Витя, помоги товарищу, если понадобится.
Молодой человек в белом халате, работавший неподалеку, неохотно оторвался от своего компьютера и ответил:
— Есть, товарищ полковник.
Чем-то он мне очень напомнил самого Сережу.
Я позвонил в Москву Меркулову, вызнал у него про местного краевого прокурора и лишь после этого позвонил в родственное заведение. Мой звонок перепугал местных работников, и для встречи со мной краевой прокурор приехал на работу, поднявшись чуть ли не с больничной койки.
Прежде всего я их успокоил, отрекся от всякой инспекционной миссии и попросил поднять давнишние дела о расследовании дел сотрудников краевого управления службы безопасности. Прокурор, закутанный в мохеровый шарф, несмотря на явную весну, беседуя со мной, говорил:
— Я хорошо помню ту шумиху, Александр Борисович. Надо было примерно наказать, и в то же время не заронить сомнений. Официальные лица настояли на закрытом судебном заседании, что еще более придало делу дух сенсационности.
— Каков был приговор? Прокурор пожал плечами.
— Сначала дело вернули на доследование. Следствие было спешным и очень поверхностным, кампания, так сказать, по отстрелу кагэбистов. А судьи прежней закалки, для них КГБ — ум, честь и совесть правопорядка. Двум дали по два года условно, а еще троих просто оправдали за отсутствием улик. Понимаете, они просто заволокитили дело и, когда Соснов уехал, спустили его на тормозах.
— Но управление-то разогнали!..
— Это Вадима Сергеевича работа, — сказал прокурор с удовлетворением. — Он сюда самого министра безопасности привозил. Да, хороший сквознячок тогда пронесся... — После упоминания о сквозняке он закашлялся, уткнувшись в платок.
Собственно, прокурор кратко и ясно рассказал мне все, что было нужно. Их, группу гэбистов, судили за валютные махинации, рэкет и шантаж должностных лиц, одним словом, за злоупотребление служебным положением. Никто не связывал это дело о злоупотреблениях с убийством капитана Ратникова и его семьи. Я поблагодарил коллег за выданную информацию, раскланялся и ушел в гостиницу.
Из номера я позвонил своему знакомому по прежнему приезду майору Деменку из управления внутренних дел, и он меня сразу вспомнил.
— Мне уже доложили о вашем прибытии,— сообщил он. — Но на этот раз, как мне сказали, вы по линии контрразведчиков, да?
Я не стал перед ним отчитываться о проделанной работе, только спросил, не известно ли ему что-нибудь о судьбе лиц, выявленных нами в кадровом архиве службы безопасности. Он записал все фамилии и обещал назавтра перезвонить.
28
Всю ночь Аня не могла уснуть. Неожиданный уход Нины и ее отсутствие без всякого предупреждения очень беспокоил ее. Она просто не находила себе места, а наутро даже решила не идти на работу, потому что надеялась, что Нина может позвонить и объяснить свое исчезновение. Время от времени она воображала какое-нибудь несчастье и от этого начинала плакать. Когда утром к ней пришел Феликс Захарович, девушка была вся в слезах.
— Где она? — требовательно спрашивала Аня. — Вы что-нибудь знаете? Скажите скорее!..
— Спокойно, милая, — начал успокаивать ее Феликс Захарович. — С ней все в порядке... Ну в том смысле, что она жива и здорова. Собственно говоря, она меня и прислала, чтоб я тебя успокоил.
— А позвонить она не могла? — с горькой обидой спросила Аня.
— Нет, не могла, — ответил Феликс Захарович.
Сам он был тоже в лихорадочном состоянии, но по другой причине. Начав активные действия против организации, он вдруг обнаружил, что не все до конца продумал. Теперь он искал выход из этого тупика, куда сам себя загнал. Спрятать-то он ее спрятал, а вот что делать дальше, пока не представлял.
— Ты ведь с нею дружна, да? — спросил он.
— Да, — кивнула Аня. — Очень.
— Вот и представь, что над ней нависла угроза. Аня испугалась.
— Какая угроза? Это Леша, да? Это он ей угрожает? Феликс Захарович нахмурился.
— Что это еще за Леша? Аня насупилась.
— Это мой сожитель... Он меня из дома выгнал.
— Как это он мог тебя из дома выгнать? — не понял Феликс Захарович.
— Выгнал, и все, — буркнула Аня.
Феликс Захарович потребовал подробностей, и Аня последовательно рассказала ему и про то, как ее сожитель ее обманул, прописался, а потом выгнал, и про то, как Нина за нее вступилась и как ее изнасиловали, и про то, как Нина потом его избила. Феликс Захарович слушал ее и удивлялся тому, как судьба сама подсказывала ему дальнейшие ходы.
— Нет, Анечка, увы. Твой Леша — это так, мелкий негодяй, не более. На Нину покушаются настоящие бандиты.
Историю, которую он ей рассказал, была придумана буквально по дороге сюда, но выглядела она вполне реально.-
Нина оказалась свидетельницей страшного преступления, и бандиты разыскивали ее с целью устранения. Он даже преступление назвал: расстрел в ресторане «Нарва» пятерых мафиози боевиками соперничающей группировки. Об этом преступлении в Москве много говорили. Во всяком случае, Аня все приняла на веру, глаза ее расширились, дыхание участилось, и волновало ее только одно: