Кровная связь
Шрифт:
Натрисса согласно кивает.
– Она сказала мне, что здесь никого не будет. Она открыла дверь только для того, чтобы забрать белье из стирки для миссис Ферри.
Я беру маленькую девочку за руку и иду к двери, затем щелкаю выключателем и выхожу в коридор. Натрисса топчется сзади. Она повернулась ко мне спиной и смотрит в темноту комнаты.
– Ты что-нибудь забыла? – спрашиваю я.
– Нет, мэм. Я только смотрела вот на это.
– На что?
– Вот на это. Это я наделала?
Я смотрю поверх головы девочки. На полу у изножья кровати в темноте виднеется зеленовато-голубое свечение. Люминол вступил в реакцию с чем-то, разлитым на ковре. Химикат дает
– Все в порядке, – говорю я, с ужасом представляя реакцию матери на то, что натворила Натрисса.
– Страшновато получилось, – говорит девочка. – Похоже на «Охотников за привидениями» или что-нибудь в этом роде.
Обойдя Натриссу, я смотрю вниз на свечение на полу. Оно не расплывчатое, как я поначалу решила, а имеет четкую форму, внезапно меня охватывает неприятная и непонятная слабость.
Я смотрю на отпечаток ноги.
Я ощущала такую же слабость и оцепенение двадцать три года назад, когда дедушка отвернулся от первого мертвого тела, которое я увидела в своей жизни, опустился рядом со мной на колени и сказал: «Малышка, твой папа умер».
– Натрисса, не подходи сюда.
– Да, мэм.
Собственно, это не отпечаток ноги, а след сапога. Я осознаю этот факт только потому, что рядом с загадочным отпечатком появляется еще один. Это след босой ноги, намного меньше сапога.
След детской ноги.
Медленно и исподволь мое сознание отмечает еще и негромкий, но постоянный шум. Он доносится сначала очень тихо, но постепенно переходит в мягкий стук. Это звук дождевых капель, ударяющих об оцинкованную крышу. Это не имеет никакого смысла, поскольку в доме для слуг шиферная крыша, а не оцинкованная, да и я стою на первом из двух этажей. Но я уже слышала этот звук раньше и знаю, что он означает. Слуховая галлюцинация. Я слышала тот же самый металлический звук неделю назад, на месте убийства Нолана. Как раз перед тем, как со мной случился первый приступ паники. Я смотрела на обнаженный труп бывшего бухгалтера и…
Быстрый топот выводит меня из оцепенения. Натрисса сломя голову мчится по коридору. Воздух в спальне дрожит от детского крика.
– Няня! Няня! Няня!
Взглянув на часы, я жду, что отпечатки начнут тускнеть. Ошибочные положительные результаты реакции имеют обыкновение быстро блекнуть, тогда как свечение, вызванное гемоглобином, содержащимся в крови, остается надолго – подобно свидетелю обвинения.
Проходит тридцать секунд. Я обвожу взглядом спальню, этот странный храм моего детства. Потом смотрю вниз, на пол. Прошла уже целая минута, а свечение и не думает бледнеть.
– Ну давай же, – шепчу я. – Тускней.
У меня дрожат руки. Я тоже хочу побежать к Пирли, но я уже давно не ребенок. Перед глазами у меня все расплывается, так напряженно я всматриваюсь в следы. Может быть, это отпечаток моей ноги? На некоторых поверхностях пятна крови могут сохраняться десятилетиями.
– Тускней же, – умоляю я пятна. Но мольба остается без ответа.
Я пила в течение пятнадцати лет. Вот уже сорок восемь часов я трезва как стеклышко. И еще никогда в жизни мне так отчаянно не хотелось выпить.
Глава шестая
У меня в голове инстинкт борется с рассудком. Пока я гляжу на два светящихся отпечатка, одна половина меня хочет убежать, другая – остаться и запереть дверь. Мне нужны фотографии отпечатков, но чтобы сделать их, я должна действовать быстро. Как только закончится химическая реакция, заставляющая
Входная дверь с грохотом захлопывается. Пирли. Я пересекаю спальню и запираю дверь. Затем открываю футляр, вынимаю однообъективный зеркальный фотоаппарат, привинчиваю к нему стандартный тридцатипятимиллиметровый объектив и шнур дистанционного управления. Проклятье! Я забыла выгрузить треногу из багажника машины.
Кто-то громко стучит в дверь спальни. Я остро ощущаю, что это уже когда-то было со мной, и по стуку узнаю Пирли.
– Кэтрин Ферри? – доносится низкий голос, который так же хорошо знаком мне, как и голос матери. – Это ты там, девочка?
– Да, это я, Пирли.
– Что это ты делаешь дома? Последний раз ты приезжала сюда… Я даже не упомню, когда именно. Почему ты не позвонила, чтобы предупредить?
Я не могу терять времени, объясняя ей положение вещей.
– Я выйду через несколько минут, хорошо?
Схватив ключи от машины, я поднимаю оконную раму, вылезаю наружу и бегу к своему автомобилю. Держа в руке треногу, я влезаю обратно в спальню, задергиваю занавески и устанавливаю треногу почти над самыми отпечатками ног. Пирли все еще барабанит в дверь. Поставив фотоаппарат и направив его вниз, я включаю свет и делаю контрольный снимок пола. Затем закрываю апертуру объектива на два значения диафрагмы, вынимаю из чемоданчика с зубоврачебными принадлежностями линейку и выключаю верхний свет. На линейке дюймовые отметки выложены медными проволочками. Медь будет светиться, если сбрызнуть ее люминолом. Положив линейку рядом со светящимся отпечатком ноги, я распыляю еще некоторое количество химического реагента на линейку и отпечаток.
– Что ты делаешь? – желает знать из-за двери Пирли. – Натрисса что-нибудь натворила там?
– Со мной все в порядке! – раздраженно кричу я в ответ. – Подожди еще минутку.
До меня доносится приглушенное бормотание, это Пирли допрашивает девочку.
Когда интенсивность зеленовато-белого свечения начинает нарастать, я открываю затвор фотоаппарата с помощью кабеля дистанционного управления и смотрю на свои часы ныряльщика. Чтобы зафиксировать слабое свечение люминола в темноте, мне нужна экспозиция в шестьдесят секунд. Руки у меня буквально ходят ходуном, но кабель дистанционного управления не позволит фотоаппарату дрогнуть в неподходящий момент. И на этот раз дрожь вызвана не лекарствами или воздержанием от алкоголя. Это страх. Та же тошнотворная паника, приступ которой случился со мной на месте преступления в доме ЛеЖандра, а до этого – в доме Нолана. Если бы не отпечаток детской ножки, я бы решила, что след сапога светится из-за того, что кто-то вступил в кровь оленя. Дикие олени и лани часто забредают на территорию Мальмезона, и дедушка до сих пор время от времени ухитряется подстрелить какого-нибудь самца, иногда прямо из окна своего кабинета. Но ведь рядом присутствует отпечаток детской ступни…
Когда стрелка на моих часах минует отметку в шестьдесят секунд, я закрываю затвор фотообъектива. Затем, чтобы быть уверенной, что удалось благополучно зафиксировать отпечатки, я открываю апертуру объектива еще раз и повторяю процедуру. К этому моменту Пирли уже вовсю разоряется за дверью.
– Кэтрин ДеСалль Ферри! Немедленно открой!
Знакомый ритуал фотографирования места преступления успокаивает мои нервы. Привычки обладают волшебной силой – даже дурные привычки, в чем я имела возможность убедиться много лет назад.