Кровные братья

Незнанский Фридрих Евсеевич

Старший лейтенант Чупрыкин был сама любезность.

— Вас встречают, Олег Сергеевич. Вот передали сумку с одеждой. Можете переодеться.

Олег, сумрачно глянув на Чупрыкина, прошел в затененный уголок, открыл сумку. Все новехонькое, все отличного качества и, разумеется, идеально подходящее по размерам. Какое наслаждение — сбросить наконец лагерное тряпье и одеться по-человечески!

— А вот, кстати, и ваши вещи. Как видите, все в целости и сохранности. Прошу свериться с описью и расписаться в получении.

Олег не читая подмахнул протянутую ему бумагу. На столе аккуратной стопочкой была сложена его старая одежда вместе с часами (золотыми от Картье), мобильником, бумажником с монограммой.

«Ну чудеса в решете! Неужели не разворовали за все это время?»

Защелкнув браслет часов и сунув в карман мобильник, Лисицын раскрыл бумажник. Кредитные карточки были на месте, но деньги исчезли.

«Слава богу, хоть что-то сперли! А то и вообще непонятно, где побывал: в нашем лагере или в бронированном подвале швейцарского банка». И, махнув рукой в сторону одежды, презрительно буркнул Чупрыкину:

— Чтобы я тащил с собой это шмотье, провонявшее пылью ваших кладовок? Можешь взять себе!

— Поздравляю с досрочным освобождением, Олег Сергеевич! — Лейтенант лучился отеческим добродушием.

— Да пошел ты!..

Его ждал темно-синий «Форд-Мондео» с незнакомым человеком за рулем.

— Прошу, Олег Сергеевич.

Подробности разъяснились в первые же минуты. «Мировые инвестиции» недавно приобрели ряд предприятий в расположенном невдалеке от лагеря бывшем номерном секретном городке. Именно для окончательного оформления этой сделки, а вовсе не только для свидания с Лисицыным, и прилетал в Богом забытую глухомань Орликов.

Молодой же человек за рулем был полномочным представителем «Инвестиций» на новом объекте.

Дальше все шло как по маслу. Сауна, обед в загородном «охотничьем» домике, поездка в аэропорт, многочасовой перелет в первом классе.

И… Москва.

Преувеличенные проявления дружеско-братской привязанности, то есть объятия или поцелуи, никогда не были свойственны Орликову и Лисицыну. Обычная форма приветствия — рукопожатие, а то и вообще просто кивок. Но теперь они обнялись с искренней радостью.

— Ну дай-ка посмотреть на тебя. — Орликов, отступив на шаг назад, изучающе обозрел старого товарища. — Выглядишь, как будто с курорта вернулся.

— Тебе бы такие курорты.

— Спасибо. Не хочу.

— Вот то-то.

— И каковы же планы на будущее?

— Пока никаких. Жду, что ты мне скажешь. И тут выяснилось, что накануне состоялось совещание совета директоров, которое абсолютно единогласно — при одном воздержавшемся, Орликове, — высказалось против возвращения Лисицына на все его прошлые посты, да и вообще против его хоть какого-то сотрудничества с фирмой.

— Толя, но как же ты… Разве твой голос…

— Мой голос по-прежнему имеет решающий вес. Но чтоб ты знал: хотя я и воздержался от высказываний против тебя, выступить «за» я тоже не могу. Потому что по сути я согласен с мнением наших «мудрецов»: солидной и респектабельной фирме, функционирующей на серьезном международном банковском рынке, не пристало иметь в своем руководстве человека, только что отсидевшего срок за хулиганство.

Это был удар. Больше того, со стороны Анатолия — «кровного брата» — это была измена, это было предательство!

— Пойми, судимость судимости — рознь. Ну посадили бы тебя за какую-нибудь многомиллионную растрату, за незаконную перегонку капиталов за рубеж или еще за что-нибудь из, так сказать, нашей прямой деятельности — это одно дело. Да в этом случае и не посадили бы! Но дешевая кабацкая драка…

Это Олег прекрасно понимал. Лицо фирмы… Будущее показало, что заботился Анатолий не столько о фирме, сколько о престиже своего собственного имени, ибо именно в это время он делал серьезную — правда, на первый раз неудачную — попытку выступить на политическом поприще.

— Толя, ну куда же мне теперь?

— В совершенно новую и нестандартную сферу.

— Например?

— В торговлю. Почему бы тебе не создать и не возглавить новую сеть современных, мирового уровня супермаркетов, скажем?

«Так. С банковских высот — на сосиски и колбасу».

— Да я же в этом ничего не понимаю!

— Ну великое дело. А с кредитами, с банковским обеспечением я, разумеется, помогу. Мы ведь все-таки братья! Нет, я не настаиваю. Если у тебя есть другие идеи…

Идей не было. А высказанное Анатолием конечно же не было спонтанным предложением. Орликов никогда бы не позволил себе высказывать нечто непродуманное, лишь сию минуту пришедшее в голову.

— Да и, в конце концов, Олежек, на твои права как одного из крупнейших акционеров «Мировых инвестиций» никто не собирается посягать. Речь идет лишь об административном статусе в руководстве компании. На сегодняшний день. Пусть пройдет какое-то время, улягутся страсти и сплетни, история, так сказать, покроет былое своей благородной патиной… А дальше — будет видно.

Несколько дней прошло в трудных раздумьях. И Олег согласился.

Дело пошло на удивление резво и споро. Не прошло и года, как Лисицын стал владельцем и совладельцем мощной и разветвленной сети деликатесных — по преимуществу — суперов, раскинутой не только по российской территории, но охватывающей и ближнее зарубежье. Конечно, пробиться в настоящие олигархи на торговле продовольствием — пусть и самым избранным и дорогостоящим — маловероятно.

Но и жаловаться на свое финансовое положение у Лисицына не было никаких оснований. Внешне отношения старых друзей не претерпели серьезных изменений. Орликов и Лисицын регулярно встречались, обедали вместе, а то и ударялись в вояжи по злачным местам. Конечно, какая-то «заноза» в памяти сидела. Помнилось и то, что ему всегда уготавливалась роль вечно «второго», что во всех серьезных вопросах приоритет Анатолия был неоспорим, что он, Олег Лисицын, если уж говорить честно, всегда являлся немного «мальчиком на побегушках» при Орликове. И конечно же главный и невероятно болезненный удар — его позорное отлучение от «Мировых инвестиций».