Кровоточащий город
Шрифт:
Марк и Веро уехали рано утром. Они вздорили, я слышал их голоса: ее — низкий и резкий, его — сбивчивый, злой. В шатер на секунду заглянул Фред, споткнулся об упавший стул и, наклонившись, осторожно его поднял. Я наконец встал, потянулся и потрепал по голове Генри. Он проснулся, и мы поплелись в комнату, как несчастные дети, которым не дали досмотреть счастливый сон. Я помог Генри раздеться и свалился на кровать, чувствуя во рту вкус Веро.
Проснулись мы уже к полудню. Мать Веро приготовила круассаны и кофе с молоком в желтых кружках. Потом они с Ги проводили нас до калитки и махали, пока я заводил «поло», и мы покатили с холма вниз. В последний раз я увидел Нёфшатель в огромных слепых глазах больницы. Мы ехали молча до самого Кале с его унылыми, серыми корпусами промышленных зданий. Генри повернулся ко мне, улыбнулся, прикурил две сигареты и сунул одну мне в рот.
— Ну, видимо, вот и все, Чарли, — сказал он.
Глава 9
Мэдисон
На пароме я читал деловые страницы «Санди таймс». В новостях сообщалось о проблемах с ипотечными выплатами на Среднем Западе, о возможном банкротстве одного крупного субстандартного кредитора, [27] о громадном падении цен на бирже, о нестабильности акционерных капиталов. В комментариях мелькали кредитно-финансовый кризис, депрессия, стагфляция. Корабль неспешно рассекал спокойные воды пролива, и мною все сильнее овладевало ощущение беспомощности. Я просмотрел полученные за последние дни сообщения. Моя прибыль упала в пятницу утром на 20 000 фунтов. Бхавин назначил общий сбор на утро понедельника. Пророчества чередовались со спекуляциями. Яннис просил срочно ему позвонить. В четыре часа ночи с субботы на воскресенье Мэдисон прислала длинное, беспокойное письмо с подробным рассказом о событиях за день.
27
Субстандартный кредитор — организация или частное лицо, предоставляющее ссуды тем, у кого нет данных для получения ссуд от ведущих банков.
Чарлз,
Я еще в офисе. Бхавин только что ушел. У него будто кровоизлияние в глаза — такие они у него красные. Яннис потерял сегодня 800 000 фунтов. По итогам года он пока еще в плюсе, но ты же знаешь, насколько рискованное у него положение. Ты знаешь, сколько он занимал, в какие ненадежные структуры инвестировал. Сегодня он три часа просидел у Бхавина. Я слышала, как они кричали. Не понимаю, почему все вдруг так резко стало плохо. С экономикой все вроде бы в порядке. Я не заметила ничего, что могло бы оправдать такое резкое падение. По-моему, это просто чрезмерная реакция. Не знаю, что и думать. Мне кажется, мы в плену прежних представлений. Так долго все шло хорошо. Что, если теперь мы наблюдаем предсмертные судороги капитализма? Ты — философ, ты много читаешь, — скажи мне. Неужели все кончилось? Я здесь одна, но уйти не могу. Такое чувство, что если уйду, обязательно случится что-то ужасное. Возвращайся скорее, Чарлз. Ты нам нужен.
Я поднял голову — мой друг резался в какую-то компьютерную игру с парнем гораздо младше себя. Играли, похоже, во что-то боевое: склонившись над джойстиком, Генри ожесточенно тыкал пальцами в кнопки. Мальчишка в спортивном костюме и бейсболке, с брильянтовой серьгой в ухе и двумя выбритыми на бровях вертикальными полосками держался куда спокойнее. Героиня Генри — юная китаянка, — описав дугу, хлопнулась на землю; ее противник — зеленое чудище с копной рыжих волос — пролетел разделявшее их расстояние, взгромоздился на поверженного врага и вырвал из груди трепещущее черное сердце. Губы юнца в бейсболке тронула надменная ухмылка. Генри в отчаянии упал головой на игровой автомат. Меня укачало, я устало поднялся и, толкнув тяжелую дверь, вышел на палубу. Внизу гуляли стальные волны, легкий бриз шевелил волосы, над головой с пронзительными криками кружили чайки.
За спиной хлопнула дверь, и Генри положил руку мне на плечо.
— Не силен я в этих играх, хотя когда-то получалось неплохо. Помнишь, во что играли в «Юнионе»? Я всех там громил. Я был непобедим. Должно быть, растерял навыки, реакция уже не та, да и воля к победе ушла. Неприятно, когда молодежь начинает нас обходить. Пойдем выпьем. Что-то я не в духе.
Я высадил Генри на Ливерпуль-стрит и поехал домой по тихим улочкам. В прихожей дохнуло сыростью. Заглянув в спальню, я увидел, что в комнату со двора, где над забитыми стоками собрались большие грязные лужи, просочилась вода. Я постелил на пол старые футболки, включил отопление и, слушая рев проносящихся над домом самолетов, в какой-то момент ощутил прилив старой привычной меланхолии. Уик-энд заканчивался. Я приготовил себе одинокий ужин.
Сосед наверху ожесточенно собачился по телефону с бывшей женой. Уже ложась в постель, я услышал, как он изо всех сил швырнул телефон на пол и заплакал. Я лежал и без толку беспокоился о завтрашней работе, стараясь не смотреть на таблетки, но, промаявшись час или больше, отступил — разломил пилюлю и проглотил половинку, запив водой из стакана, стоявшего в комнате, наверно, с неделю. Во дворе забегали крысы. В конце концов я уснул, скупая по Генри, думая о Веро. Сосед наверху гонял по кругу «The River» Брюса Спрингстина. Каждый повтор сопровождался приливом рыданий, невнятных бормотаний и стонов, в которых, если прислушаться, можно было уловить некую мелодику. Я проснулся весь в поту — батареи за ночь нагнали жару, — под мокрой простыней, в молчаливом, пустынном мире.
Когда я пришел утром в офис, Мэдисон стояла у окна с Лотаром. Другие портфельные менеджеры еще не появились. Я сел, включил компьютер и, дожидаясь, пока он загрузится, читал и перечитывал не сулящие ничего хорошего заголовки в «Файнэншл таймс». Мэдисон начала что-то кричать, и Лотар положил руки ей на плечи и легонько встряхнул. Через какое-то время, когда она успокоилась, они вместе направились к еще темному офису Бхавина.
— Хороший же день ты выбрал для отпуска, — заметил, проходя мимо, Лотар.
— Это ужасно, Чарлз. Просто ужасно. Все как будто с цепи сорвались. Думаю, нормальной работы уже не получится.
Мэдисон остановилась и нервно теребила воротничок блузки. Глядя на нее, можно было подумать, что за весь уик-энд она так и не сомкнула глаз.
— Бхавин назначил на девять большое собрание. Надо что-то делать, надо менять стратегию. Нам нужно твердое, уверенное руководство. — Лотар принялся расхаживать взад-вперед, размахивая руками.
Яннис и Бхавин появились вместе. Оба выглядели слегка растрепанными, усталыми и возбужденными. Когда Яннис, перегнувшись через стол, обнял меня, от него пахнуло таким душком, что я сразу вспомнил обосновавшуюся у моего дома бродяжку и поспешил отстраниться, но он обошел стол, отрезав мне единственный путь к отступлению.
— Чак! Рад тебя видеть, сучонок. Как свадьба? Посмотрел, как цыпочка стелется под другого? Ну, старик, ты много чего пропустил. Рынки просто взбесились. Нефть рвет вверх, а все остальное летит к черту. Это какой-то дурдом, чувак.
Он сел к своему компьютеру и полез со своим паролем на «Блумберг». Руки у него заметно дрожали. Бхавин направился к своему кабинету, но остановился, нерешительно поглядывая на нас.
— Где Катрина? Чарлз, ты у меня из этого херова здания не выйдешь больше. Рынки в пятницу повалились, будто на них порчу навели. Сглазили. Всем отметить свои позиции. Жду в девять. Каждый должен знать, что происходит. А пока начинайте обзванивать клиентов: нам нужно продлить кредитные линии, ждем рывка. На рынке ничего не изменилось. Имеет место краткосрочная коррекция. Причина — прекращение платежей по залогам со стороны нескольких уродов где-то в жопе мира. О фундаментальной коррекции не может быть и речи. Будем покупать. Вот когда начнут покупать китайцы и японцы, тогда и нам придется туго. Их надо опередить. Где же, черт возьми, Катрина?
Время шло к девяти, и мы с Яннисом принялись обзванивать наших клиентов в инвестиционных банках, излагая предложенную Бхавином версию о краткосрочной коррекции, настаивая на удвоении и утроении ежедневных кредитов, чтобы воспользоваться временным падением рынка облигаций. Я договаривался с одним итальянским коммерческим банком, предложение которого о кредите когда-то высокомерно отверг, тут подошла Мэдисон и встала за моей спиной. К тому времени, когда люди потянулись к залу заседаний, мы успели перекопать всю нашу клиентскую картотеку. У Янниса контактов было больше, он легко устанавливал нужные связи через друзей отца. «Беар Стернс», «Меррил Линч», все откликались на его просьбы; рынок жаждал дать ему денег. В его активности они видели целеустремленность, драйв, оптимизм — столь желанное обезболивающее их чувству беспомощности. Бросив трубку, Яннис испустил победный вопль, и мы вслед за остальными пошли в зал. Попавшаяся нам в коридоре Катрина вымученно улыбнулась, и от уголков ее усталых глаз разбежались трещинки морщин. Я разглядел разводы пудры у нее на щеках: ей было не до макияжа. Она встала рядом с нами, и на меня одновременно накатили две волны запахов: несвежего тела — от Янниса и перегара вперемешку с сигаретным дымом — от Катрины. Я прикрыл ладонью нос и стал дышать через рот. Пришедшие раньше расселись вокруг большого стола, те, кому места не хватило, подпирали стены переговорной.