Кровоточащий город
Шрифт:
Я прошел в тесную, душную квартирку, прокуренную, провонявшую псиной. Тони усадил меня в кухне, налил чаю и ушел в спальню — искать плавки. Через щелку в двери было видно, что у отца с сыном одна комната на двоих. В углу стояла раскладушка, аккуратно застеленная одеялом с изображением Бэтмена. Там же лежала школьная форма Рэя. Поиски завершились победным воплем Тони. Через секунду он вернулся в кухню с пластиковым пакетом из «Теско» и черными, еще влажными плавками «спидо».
— Держи, приятель. Пользуйся. Можешь не стирать. Только занеси на обратном пути. Как чай?
— Спасибо. Вкусный. Если вас устраивает, привезу
— Ладно, ребята, пока. Ключи не забыл, Рэймонд? Я тут к Дэнни загляну, посмотрим футбол.
Увидев мой неказистый «поло», Рэй презрительно поморщился, а устроившись с опаской на переднем сиденье, настроил радио на местную музыкальную станцию.
— Ты же в Сити работаешь, должен бабло лопатой грести, а ездишь на такой говнюшке. — Он закивал головой в такт музыке.
— Я работаю в хедж-фонде. Как бы в Сити. Но я еще молодой. Мой праздник впереди. Надеюсь, ждать не слишком долго.
— А разве вы сейчас не в дерьме? Отец говорит, что вы все скоро потеряете работу. Если так, придется мне забирать тебя оттуда и платить, чтоб ты в бассейн сходил. — Его, похоже, страшно развеселила собственная шутка, и он зашелся от смеха.
— Думаю, в конце концов все уладится. И работа у меня останется. Просто придется работать еще больше, отдавать все силы. — Я понимал, что должен подавать мальчишке положительный пример, являть собой позитивный образец.
— А она тебе нравится? Ну, работа. Нравится этот… как его… хедж-фонд?
Я придавил педаль газа, медля с ответом.
— Нет, Рэй, не нравится. Работу я не люблю. Мне нравятся люди, нравится разговаривать с ними, нравится то, что можно потрогать, подержать, оставить себе. В этом смысле моя работа дает не так уж много.
— Не понимаю. Если бабки не грести и работа не по вкусу, то зачем туда ходить?
— Потому что однажды, когда-нибудь, я получу кучу денег и смогу уйти и заниматься тем, что нравится по-настоящему. Я бы хотел писать пьесы или быть журналистом, рассказывать о тех пьесах, что пишут другие. Если все будет хорошо, то смогу уйти из Сити годам к тридцати пяти.
— Херня какая-то, Чарли. Если не нравится что-то делать, не делай. А таскаться куда-то только потому, что когда-нибудь кто-то выпишет тебе большой чек, по-моему, глупо.
— Спасибо, Рэй. Спасибо за совет.
Мы припарковались возле бассейна и вошли внутрь через широкие деревянные двери. Я заплатил за нас обоих. Рэй протянул мне замызганное серо-зеленое полотенце:
— Это я для тебя прихватил.
В раздевалке меня встретили запахи и виды, с которыми я не сталкивался с тех пор, как уехал из Уэртинга. Пол застелен синими резиновыми ковриками, хлипкие шкафчики не внушали доверия, в воздухе стоял запах дезинфицирующего раствора, хлорки и антигрибковой пудры. Переодевались мы вместе. Уже голый, Рэй, ничуть не стесняясь, делал растяжки, упирая ноги в скамейку. Я взглянул на него и тут же смущенно отвернулся.
— Это хорошо, что ты не педо. Я про тебя и не думал, но в наше время осторожность лишней не бывает. — В его речи нередко проскальзывали взрослые интонации — эхо наставлений Мэдисон — и грубоватые отцовские обороты.
Плавки оказались мне очень велики, приходилось следить, чтобы спереди не выскочило ничего лишнего. Наблюдая за моими ухищрениями, Рэй только что не покатывался со смеху.
— Ну ты
В душе он вдруг повернулся ко мне с серьезным видом и, подбоченясь, объявил:
— Вообще-то, Чарли, чтоб ты знал, — плавать я не умею. Чего притворяться, да? Мы на той неделе классом в бассейн идем, и мне сегодня же надо научиться. Не хочу позориться перед девчонками. Ты меня научишь?
Отваги ему было не занимать. Он барахтался, бил ногами и руками, глотал литрами воду и пару раз шел ко дну. Поддерживая рукой, я пытался показать, как нужно двигать руками и ногами. Ему удавалось преодолеть какую-то дистанцию, но, как только я убирал руку, Рэй начинал паниковать, колотить по воде и тонуть, и мне приходилось тащить его наверх. Через час я сказал, что нам надо уходить.
— Я должен, бля, научиться плавать! — Рэй шлепнул по воде ладонью.
Дежурный спасатель сурово посмотрел в нашу сторону. Я плюхнул мальчишку на спину, взял его за ноги и подтолкнул в направлении дальнего конца бассейна:
— Давай, отталкивайся. Работай, Рэй.
Он снова начал тонуть, потом, сделав над собой усилие, выбросил ноги и поплыл, взбивая в пыль воду и поднимая фонтан брызг. Другие купающиеся торопливо расступались.
— Руки, Рэй! Работай руками. Разгребай воду.
Он выгнул спину, задвигал руками, сбился с курса, но сам же выровнялся и, решительно сжав губы, продолжил путь. Коснувшись наконец голубого бортика, Рэй облегченно выдохнул, выбрался из воды и в полном изнеможении упал на холодный, выстеленный кафельными плитками пол.
Я встречался с Рэем каждое воскресенье до конца той долгой, холодной осени. Чаще всего ходили в бассейн, а потом перекусывали в «Сабвэе» на Мэр-стрит, но иногда отправлялись в кино, на какие-нибудь ужастики, куда дети до восемнадцати не допускались и куда Рэй проскальзывал, натянув на голову капюшон. Но пожалуй, лучшими были те дни, когда мы уезжали в Хэкни и носились наперегонки по промерзшему лугу. Я так ждал этих воскресных встреч. Рэй с гордостью показывал мне ведомость успеваемости и значок пловца, а однажды даже рассказал — в самых красочных деталях — о первом поцелуе с девочкой по имени Лиэнн. Я указал ему, что первый поцелуй за велосипедной стоянкой — это банально. Он послал меня подальше. Как-то раз я предложил Тони сходить с нами пообедать и обнаружил, что имею дело с человеком умным и мягким, глубоко переживающим смерть молодой жены и обозленным на весь свет, но готовым на все ради сына.
Каждый уик-энд я теперь проводил в доме Джо и, уходя с работы в пятницу вечером, испытывал огромное облегчение. Обычно я шел по Бонд-стрит, спускался в подземку на станции «Ноттинг-Хилл» и, уже затемно, прогуливался по Портобелло-роуд, поглядывая на манящие теплом и уютом окна пабов и ресторанов. Мы отправлялись в «Е&О» или «Электрик», заказывали шикарный обед и напивались так, что начинали лапать друг друга под столиком, а потом возвращались в ее симпатичную комнату под самой крышей высокого белого дома. И было неважно, что Джо не отличается великим интеллектом, что ее не оторвать от какого-нибудь кошмарного реалити-шоу, что перед сном она читает «Грацию» или «Хит», а не Генри Джеймса, как я. Со мной Джо была мягкой и заботливой, и за обедом в ресторане мы всегда находили темы для разговоров, пусть даже кому-то они могли бы показаться мелкими и пустячными.