Круг земной
Шрифт:
Алун не спеша поднялся и принялся отпирать калитку. Дверца оказалась в ладонь толщиной, на нескольких засовах. Эирлис от нетерпения пританцовывала на месте.
– Может, останетесь? – вполголоса спросил Алун. – Завтра – полная луна. Здесь всё надёжнее, чем на холме.
– Я не боюсь, – весело заявила Эирлис.
– Как хочешь. Но ежели передумаешь – моя Айри всегда рада тебя видеть, ты знаешь.
Не ответив, Эирлис выпорхнула за дверцу. Родрик, кивнув Алуну на прощанье, поплёлся за ней.
Кадван, как выяснилось, стоял на пригорке. От калитки тропинка, петляя, сбегала вниз,
– Что за этими горами? – спросил Родрик слегка запыхавшимся голосом. Весеннее солнце припекало сильно, и его спина взмокла. Эирлис же скакала меж валунов как козочка.
– Не знаю. Никогда там не бывала. Преподобный Сигерд был, он знает. Говорят, где-то там, – она неопределенно махнула рукой, – болотники живут, на краю мира.
– Болотники?..
– Ну, да. Вроде когда-то были как все, а потом словно с ума посходили: живут посреди болота, дома на сваях, молятся своему богу и на гостей волками смотрят. Преподобный сказывал, они верят, что этот бог живой и только спит, но однажды пробудится и их оттуда выведет. В ту пещеру, где он спит, никого не пускают, и жрецы там молитвы возносят день и ночь.
– А что значит – «на краю мира»?
– Так Сигерд говорит. Сказала же: я там не была, да и никто из наших не был. А ещё там на горе есть замок, но ходить туда нельзя.
– Почему нельзя?
– Просто – нельзя. Говорят, кто ходил – не возвращался. Там не живёт никто, а по ночам окна светятся.
– Это не тот ли, что с площади виден? Я думал, это баронский.
– Нет. Баронский в Ладлоу стоит, отсюда не видно. А вообще преподобный много чего знает, слушать его – не наслушаешься. Завтра вечером к нему пойдём, он должен провести обряд очищения, вот и спросишь.
– Обряд чего?..
Эирлис кивнула с серьёзным видом.
– Так надо. Это для всех, кто из топи приходит.
– А что, много таких? Я так понял, только твоя мать, да я.
– Я не то имела в виду. – Эирлис неопределённо махнула рукой в сторону лесной чащи. – Здесь – Град божий, а там – царство дьявола. Ты будто маленький, не знаешь ничего. Каждый, кто в его пределы вступает, потом должен очиститься. Охотники и те, кто в лес по разным надобностям отправляются: мыловары или обдиральщики коры, например. Ибо кто знает, какая зараза там прилипнуть может, даже если лето на дворе.
«Лето?! Твою ж мать, при чём тут лето?» – подумал Родрик, но вслух сказал только:
– А ты разве не в лесу живёшь?
– Да какой там лес! В двух шагах от кромки. Зато вот за Белым ручьём уже совсем другие дела…
Тропинка между тем вскарабкалась на гору, готовясь нырнуть под сень деревьев. Родрик обернулся, быстро и внимательно осматривая окрестности. Он не ошибся: Кадван действительно находился в глубокой долине, вытянутой примерно с юго-запада на северо-восток, если судить по движению солнца. В гряде каменных столбов, однако, обнаружилось несколько проходов, невидимых из селения, и один из них явно вёл к тому самому заброшенному замку. В огоньки, сами собой вспыхивающие в мёртвом жилище, Родрик не поверил: скорее всего, там кто-то обретался, а стало быть, оставалась надежда хоть у кого-то разузнать об этих краях, если уж местные жители ничего сказать не могли.
– А в какой стороне Ладлоу? – крикнул Родрик. Эирлис ушла вперёд уже на добрые полсотни шагов. Она остановилась и указала на западную оконечность долины.
– Там. Но, говорят, по топи нужно идти. Не отставай, уже недалеко.
* * *
– Есть хочешь? – спросила Эирлис, поднимая засов.
Родрик сглотнул.
– Буду премного благодарен. Живот уже к спине прилип.
– Сейчас. – Эирлис кивнула. – Только за водой схожу.
Пригнувшись – дверь была низкая, – она нырнула внутрь и через пару мгновений показалась с кожаным ведром в руках. В хижине царил полумрак, но Родрик разглядел пустой топчан.
– А где Гаран? Мой знакомец?
– Я его в подпол отвела. Ничего, жить будет. Постанывал, конечно, но держится молодцом. Там, возле стола, под циновкой.
Эирлис развернулась и вприпрыжку помчалась в лес.
Родрик отодвинул циновку, под которой обнаружился люк. Поднял крышку, оказавшуюся неожиданно тяжёлой, и глянул вниз. Там, отбрасывая кривые тени, горела лучина. Он спустился по лесенке и огляделся в удивлении. Это был скорее не подвал, а вполне пригодная для жилья комната, разве что с довольно низким потолком. Такой же, как наверху, стол, приколоченный к обшитой необструганными досками стене, пара поленьев для сидения, длинные полки с кувшинами и горшками, и несколько ларей. В дальнем углу прямо на полу лежал тюфяк, на котором, негромко похрапывая, спал Гаран.
Родрик несильно пнул его по ноге.
– Жив-здоров али как?
Гаран открыл глаза.
– Не дождёшься, – пробурчал он. Опершись на локти, Гаран привалился к стене. – Девчонка молодец. Не знаю, чем она мне намазала, но уж даже почти не болит. Где был? Она ничего мне не говорила. Сказала только, что ты в деревне, скоро вернёшься, а так всё: «молчи», да «тихо». Что за места? Нас здесь не ищут? Что это за хрень у тебя на шее?
Родрик придвинул полено поближе, уселся.
– Знаешь такое селение – Ладлоу? Или Бейлах? Кадван?
Гаран наморщил лоб.
– Про Кадван, вроде, слышал, – подумав, сказал он. – Если не путаю, отец мне о нём рассказывал, а ему его отец. Старая история. Большая была деревня, богатая. Где – не скажу, не знаю. Где-то. Когда Круахову Топь поглотила тень, герцог Алейн – это то ли дед, то ли прадед Леофрика, хрен их разберёшь, отправил туда людей, разведать, что и как. Вернулись не все. Говорили, что город мёртвый стоит, только дома пустые, да ветер свищет, ни одной живой души. А те, которые не вернулись, в Кадване просто пропали. Фьють – и нету. Еще рассказывали о красном тумане, о каких-то чёрных призраках, сейчас уж и не вспомню. Алейн, говорят, не поверил, и ещё людей отправил. Но те вовсе города не нашли, ни с чем вернулись. А с чего это ты местными сказками заинтересовался?