Круги ужаса(Новеллы)

Рэй Жан

Я повидал многое, но ничего подобного ранее не случалось; однако ситуация мне нравилась.

Вампирша выглядела красавицей! Ее обтягивала серая шелковая туника, подчеркивая вызывающие округлости, а рот от крови соблазнительно припух.

— Тина, — сказал я, не выпуская ее запястья, — хочу рассказать небольшую историю. Однажды в Марселе я застал в номере воровку, которая пыталась завладеть моим кошельком. Я мог сдать ее в полицию, но не сделал этого — красивая и отлично сложенная чертовка сочла справедливым, что должна рассчитаться удовольствием, а поскольку острота наслаждения превзошла ожидания, я оставил ей кошелек. Та история закончилась, наша — начинается. Гостиничная воровка и вампир платят одной и той же монетой.

И потянул Мартину в постель.

Но ее глаза выражали такую мольбу, что я сжалился.

— Нет… нет, — простонала она, — пока не могу вам объяснить… Нет, нет, я ни в чем не отказываю, но только… не здесь!

«Здесь» было постелью, на которую она смотрела с нескрываемым ужасом.

— Пошли, — шепнула она, — любовь возможна только… там.

Там… Она вывела меня в сад и, держа за руку, бросилась вперед с такой скоростью, что я несколько раз едва не упал. Мы пересекли коммунальный луг и остановились перед Гровсом.

Мартина обогнула несколько черных стел и остановилась перед разверстой могилой.

— Только здесь духи ночи позволяют мне забыться сном и насладиться любовью. Я мертва… Я была уже мертва, когда пятнадцать лет назад прибыла сюда…

Серая туника распахнулась, меня обожгло ее жаркое дыхание.

Открытая могила приняла нас.

От могильных стенок, окружавших нас, как стенки саркофага, веяло любовным пылом многих свадеб, состоявшихся в глубинах земли. К этим черным свадьбам добавилась и наша.

— Иди, — сказала она, — дай мне выспаться.

Она положила палец мне на губы, в ее глазах читался вопрос.

— Бог, ты и я — единственные, кто будет знать об этом, — шепнул я, обязуясь хранить тайну будущих ночей.

И выбрался из могилы. Невидимая рука накрыла ее плитой.

Моя глупость привела к фатальной развязке. Женщина, которая вела хозяйство в доме, заболела и прислала вместо себя дочь.

Черноволосая наглая девчонка была отлично сложена. Встав передо мной, она вонзила в меня черные глаза и выставила грудь вперед, словно фигура на носу корабля.

— Правду ли говорят, — спросила она, — что вы можете купить мне меховую шубу, золотые наручные часы с бриллиантами и шелковые чулки, не став менее богатым?

— Истинная правда, — ответил я.

— Так чего вы ждете? — хихикнула она.

Я не стал ждать.

Но в день, когда она появилась на публике в роскошных нарядах и весь город начал сплетничать, ставни соседки остались закрытыми. Звонок тщетно посылал звонкие ноты в глубины дома — мои призывы остались без ответа.

Вечером я перемахнул через ограду сада, но, переступив порог задней двери, ощутил, что дом давно пуст и тонет в пыли забвения.

Ночью я поспешил в Гровс.

Ужасное зрелище — в открытой могиле скалился череп, к бесформенному гнилью прилип клочок шелка, рубиновые всплески на обглоданной кисти и невероятное зловоние, поднимавшееся из глубины земли.

Я всю ночь умолял и ад, и небо, пока вдали не пропел зарю петух.

Буревестник выглядит как новый.

Но внешность обманчива, впрочем, такое положение дел устраивает меня. Я набрал экипаж из самого гнусного портового отребья. Вскоре мы выйдем в море, и в первую же бурю мой латаный-перелатаный кораблик уйдет под воду.

…Слишком тяжело всю жизнь делить тайну с Богом и останками трупа.

Я убил Альфреда Хивенрока!

Я прислонил велосипед к километровому столбу и развернул карту, которую мне вручили у «Колсона, Миввинза и Миввинза».

Это была карта Кента и части Саррея, но служащая уверила меня, что в Кенте заработать легче.

Она соврала, ибо мне никогда не приходилось встречать людей, почти не расположенных приобретать шеффилдские бритвы, тюбики с мыльным кремом и пузырьки с освежающей туалетной водой — все то, что позволяет получить гладкую и чистую кожу на лице.

Карта была достаточно подробной, чтобы вывести меня к Сент-Мэри-Грей при выезде из Лондона через Левисхэм, но после Орпингтона она пестрела возмутительными ошибками и пробелами. А потому я понапрасну искал Челсфилд, который служащая отметила красным карандашом, чтобы заставить меня поверить в то, что там был рай для торгов-ли. К счастью, мне на помощь пришло встрепанное худое существо.

Человек вылез из зарослей, где, вероятно, с пользой для себя отоспался. Он был весь покрыт былинками и красным песком.

— Огонька не дадите? — осведомился он, коснувшись пальцами остатков шляпы.

Я сообщил, что огонька дать могу.

— Но у меня нет и сигарет, — добавил он.

Я дал ему сигарету и огонька, и он бросил на меня взгляд преданной собаки.

— Что-нибудь ищете? — спросил он между двумя затяжками.

— Ага, Челсфилд.

— Вы стоите спиной к нему, но не жалейте, ибо он полон кретинов. А здесь Рагглтон.

— Рагглтон? Его нет на карте.

— В этом нет необходимости, ведь немецкие Фау-I сделали все, чтобы стереть его с лица земли. Вы поставили велосипед у последнего остатка моего дома.

— Этот столбик?

— Это был угловой камень очага в столовой. Время от времени я прихожу сюда, чтобы смести листья с могилы Полли.

— О… Ваша жена?

— Нет, моя ослица, славное животное. Никак не возьму в толк, как ее смерть могла помочь фрицам выиграть войну.

Он собрался распрощаться со мной.

— Если вы явились сюда, чтобы что-то продать, направляйтесь лучше в сторону Эльма, там люди не так глупы, как в Челсфилде.

— Значит, это все, что осталось от Рагглтона? — спросил я, поглаживая столбик.