Круги ужаса(Новеллы)
Шрифт:
Вначале «Французская ярмарка» обладала конным цирком, загоном для животных и несколькими каруселями с деревянным лошадьми — ярмарочными каруселями, — большой палаткой иллюзиониста, клоунов, шоу феноменов и множеством лотерей, а также местами для гаданий на картах.
Но после нескольких лет относительного процветания «Французская ярмарка» стала угасать, многие из «профессий» (если использовать ярмарочный жаргон) утратили популярность. Потом квартал обеднел.
Лошадиный цирк стал бродячим и уже не вернулся на Бетнал-Грин. Львы и тигры умерли от старости или воспаления легких. Лондонский Зоопарк купил медведей. Гигантский питон сбежал, чтобы найти жалкую гибель в канализационных трубах, куда он забрался. Обезьяны стали работать с итальянскими шарманщиками.
Неожиданный указ запретил гадалкам и ясновидящим заниматься своим делом. Все постепенно пришло в окончательный упадок.
Эл Бласс родился на «Французской ярмарке» в период, когда его отец Сайлас Бласс зарабатывал приличные деньги со своей каруселью с деревянными лошадьми.
В момент, когда началась эта история, последняя ярмарочная карусель принадлежала Элертону Блассу.
Сайлас был хитрецом, который уверял всех, что является сторонником прогресса, а потому, благодаря его новым идеям, вынудил конкурентов ретироваться.
В частности, он заменил часть лошадок львами и свиньями. Вы и представить не можете, насколько его клиентура предпочитала оседлать льва или свинью, а не садиться на обычную лошадку.
Эл рос в этой шумной и приятной атмосфере.
Орудуя резко хлопающим кнутом, он подгонял старую клячу, которая приводила в движение карусель; он подкрашивал деревянных зверей и даже изготовил пару новых, поскольку он был мастер на все руки. Ему исполнилось двадцать пять лет, когда умер старик Сайлас, оставив ему в наследство неплохо идущее дело.
Уже поговаривали о его браке с Бетти, которая во время праздников крутила лотерейный барабан.
Но незадолго до свадьбы красавица вдруг продала свое дело и сбежала с капитаном на половинном жалованье. Элертон утешился, когда узнал, что Рыжуха Бетти была обычной потаскухой, которую матросы, гуляющие по Коммершал-род, могли взять за несколько стопок джина и горсть сигарет, но с тех пор сохранил некое недоверие к прекрасному полу и остался холостяком.
Он взял на службу мрачного и молчаливого старика Джила Баркера, бывшего клоуна, которому поручил собирать деньги, гнать в шею любителей дармовщины и крутить ручку поворотного механизма.
Однажды утром старую клячу нашли мертвой в загоне, и ее увез живодер.
Эл купил бывшую беговую лошадь, которая предпочитала ржать и брыкаться, но не служить крутящимся дервишем. Он продал ее с убытком одному проходимцу, который занимался извозом и имел экипаж.
И тогда ему пришла в голову великолепная мысль модернизировать карусель. Речная полиция сняла с эксплуатации двухтактные двигатели, работающие на газойле, которые уже не подходили для их катеров. Эл приобрел один из них, заплатив, как за лом.
Иллюзионист, который немного разбирался в механике, показал ему, как с помощью ремня и шкива приводить в движение поворотный механизм и саму карусель. Все пошло как по маслу. Карусель теперь вращалась быстрее, механический орган производил больше шума, чем фанфары, но клиентуре нововведения пришлись по вкусу.
Увы, со временем дела шли хуже и хуже, и другие, более современные развлечения отвлекали молодежь квартала. Эл был человеком с малыми запросами и держался на плаву без особых забот.
До того дня, когда Харрикан сломал круп и ноги.
Харрикан был чудесной лошадью коричневой масти с мягким фетровым седлом и позолоченной уздечкой, украшенной камнями. Он производил хорошее впечатление и редко оставался без седока, когда начинала вращаться карусель.
Какой-то толстяк, до горла налитый пивом и бренди и весящий к тому же все двести двадцать фунтов, выбрал Харрикана и запрыгнул в седло. Но также быстро рухнул на пол под градом осколков и щепок бывшего Харрикана.
Эл с трудом выбил из толстяка несколько шиллингов возмещения убытков и отправился к изготовителю ярмарочных принадлежностей, чтобы найти замену бедному Харрикану. Но времена изменились, и конструктор заломил за работу немыслимую цену. Эл вернулся с пустыми руками.
Отсутствие коричневой лошади не мешало карусели вращаться, но пустота в цепочке животных терзала сердце Эла Бласса. Вскоре он не смог больше выносить эту тоску.
Джил Баркер был старым ворчуном и дураком, но он ощутил боль хозяина. Однажды он явился, сгибаясь под тяжелым грузом.
— Вот, — проворчал он, — из чего можно изготовить нового Харрикана!
Эл увидел, что груз состоял из огромного куска дерева.
— Где ты это отыскал, Джил? — спросил он.
Старик пожал плечами, махнув рукой в сторону доков, и глухо сказал:
— Да… Там!
Потом набил трубку и, молча, раскурил ее.
— Никогда не видел подобной древесины, — пробормотал Эл. — Она не очень твердая, но тяжелая, словно залита свинцом. И какой странный запах!
Действительно, сладковатый, почти отталкивающий запах исходил от куска дерева, а его зеленоватый цвет был совсем непривлекательным.
Но поговорка мидлендцев, а может быть, и других говорит, что не стоит смотреть на зубы дареного коня. Эл взял резец и молоток и тут же взялся за работу. Дерево хорошо поддавалось обработке, и вскоре родился новый скакун.
Это была умелая работа. Прекрасно получился корпус с его гибкими и твердыми обводами. Только голова не отвечала пожеланиям Эла Бласса, хотя он неоднократно пытался изменить ее форму.
Но все же это была голова лошади, но выглядела она отвратительно из-за выражения дьявольской свирепости, больше присущей львам, похожим рядом новой лошадью на бедных испуганных овец.
Последняя попытка исправить голову почти обернулась крахом.
Неверное движение, и резец надрезал губы животного так, что пасть широко раскрылась в какой-то ужасной угрозе. Скульптор из осторожности убрал инструменты, опасаясь ухудшить положение дел.