Круглая Радуга
Шрифт:
Такими им и встретится. Однажды ночью Слотроп совершил налёт на огород разведённый в парке. Тысячи людей живут на открытом воздухе. Он огибает их костры, крадучись— Всё, чего он хочет, это пучок зелени, морковку или, там, кормовую свёклу, бурачок, чтобы как-то его поддержало. Когда они его замечают, бросаются камнями, палками, один раз, недавно, старую ручную гранату, которая не взорвалась, но заставила его усраться на месте.
В этот вечер он кружит на орбите где-то в районе Гроссер Штерн. Комендантский час давно начался. Запахи древесного дыма и разложения висят над всем городом. Среди разбитых в прах голов маркграфов
Так и есть, в яме от вывороченного ствола, длинные корни окаймляют картину типа гнома на привале, Слотроп надыбал некоего Эмиля («Кислоту») Буммера, что в своё время, в Веймарской Республике, конал за самого отъявленного форточника и наркомана, с двумя прекрасными девушками по бокам, передают по кругу весёлую оранжевую звёздочку. Распущеный старик. Слотроп накрыл их прежде, чем они его заметили. Буммер улыбается, протягивает руку, предлагая остаток того, что они курили, Слотропу, который принимает это в свои отросшие грязные ногти. Ё-моё. Он опускается на корточки.
– Wasistlos ?– грит Кислота.– Нам ветер подогнал кайфуши. Аллах улыбнулся нам, вапщета, он всем улыбается, просто мы первые ему на глаза подвернулись... – Его кличку, на Немецком S"aure, он получил ещё в двадцатые, когда носил при себе бутылочку шнапса, а влетевши в непроходняк гнал страху на людей, будто это едкая азотная кислота. Теперь он вынимает ещё один толстенный Марокканский косяк. Они прикуривают от Слотроповской неразлучной Зиппо.
Труди, блондинка, и Магда, знойная Баварка, весь день занимались грабежом костюмерной для Вагнерианских опер. В добыче оказался шлем с заострённым навершием и рогами, длинная накидка зелёного бархата с капюшоном, штаны из замши.
– Ты чёоо,– грит Слотроп,– это ж в натуре крутой прикид.
– Это тебе,– улыбается Магда.
– А… не. Запросто выменяешь чёт нужное на Таушцентрале.
Однако Кислота настаивает: «Ты никогда не замечал, когда ты под таким кайфом хочешь кого-то встретить, так тот всегда нарисуется?»
Девушки продвигают уголёк косяка по кругу, наблюдая, как его отражение в блестящем шлеме меняет формы, глубины, градиенты цвета… хмм. Слотропу тут зашло на мысль, что без рогов, в натуре, этот шлем будет смахивать на носовую часть сборки Ракеты. А если ещё найти пару треугольных кусочков кожи и как-то присобачить их к ботинкам Чичерина… да, а и позади на капюшон поставить большую красную заглавную «Р»—Это поворотный момент, как тогда у Тонто после легендарной засады, и он пробует—
– Raketemensch!– вскрикивает Кислота, схватив шлем и откручивая рога прочь. Имена сами по себе могут ничего не значить, но сам акт крещения...
– И ты тоже подумал?– Как странно. Кислота торжественно тянется вверх и водружает шлем на голову Слотропа. Церемониально, девушки расправляют накидку у него на плечах. Разведовательные группы троллей уже отправили бегунов, чтобы оповестить свои народцы.
– Хорошо. Теперь слушай, Ракетмэн. У меня тут небольшая проблема.
– А?– Слотроп воображал полномасштабное Чествование Ракетмэна, когда люди приносят ему еду, вино и девственниц, оттиснутое в цвете, когда тут много пляски и песен «Ля, ля, ля, ля», бифштексы распускаются на этих впрах расстрелянных липах, жареные индюшки плюхаются, как мягкий град, на Берлин, а и плавленые зефиры выпузыриваются из земли...
– У тебя есть армейские?– Хочет знать Труди. Слотроп, или Ракетмэн, протягивает полупустую мятую пачку.
Косяк продолжает ходить по кругу: копья и острия протыкающие убежище под корневищем. Все забывают кто о чём говорил. Землёй так чётко пахнет. Жуки проносятся насквозь, воздухоплавательно. Магда прикуривает одну из сигарет Слотропа для него, и он чувствует помаду с привкусом малины. Помада? У кого может быть помада нынче? Что эти люди тут затеяли, вообще?
Берлин достаточно затемнён для звёзд, знакомые звёзды, но в как никогда чётком расположении. И можно даже составлять свои собственные созвездия. «Во»,– вспоминает Кислота,– «у меня тут проблемка есть...»
– Я такой голодный,– доходит Слотропу.
Труди рассказывает Магде про своего приятеля Густава, которому втемяшилось жить внутри рояля: «И всё, что осталось снаружи это его ботинки на ногах, а сам твердит: “Вы меня ненавидите! Вы ненавидите этот рояль!”»– Они уже завелись хихикать.
– И дёргает за струны,– грит Магда,– нет? Он такой паранойный.
У Труди эти здоровенные ноги Прусской блондинки. Крохотные светлые волоски танцуют вверх-вниз в свете звёзд, вверх к ней под юбку и обратно, по всей тени её колен, вокруг под впадинку позади них, это звёздное дрожание... Ствол высится сверху и покрывает их всех, гигантская нервная клетка, дендриты тянутся в ночь, в город. Сигналы сходятся со всех сторон, и из прошедших времён тоже, может быть, если не из предстоящего на самом деле...
Кислота, который никогда не может отключаться от дел по полной, всплывает подняться на ноги, уцепившись за корень, пока голова его решает, где она собирается отдохнуть. Магда, обернув ухо от входа, лупит по шлему Ракетмэна палкой. Тот отзванивает многоголосьем. Некоторые ноты малость не строят, к тому же: они звучат очень странно, когда все вместе...
– Не знаю который час,– Кислота озирается по сторонам,– нам не нужно ещё заглянуть в Чикаго-Бар? Или это вчера было?
– Моя забывать,– хихикает Труди.
– Слушай, Kerl, мне в натуре надо поговорить с тем Американцем.
– Милый Эмиль,– шепчет Труди,– не волнуйся, он будет в Чикаго.
Они разрабатывают сложную систему маскировки. Кислота даёт Слотропу свой пиджак. Труди заворачивается в зелёную накидку. Магда одевает ботинки Слотропа, а он идёт в одних носках, рассовав её крошечные туфли по своим карманам. Какое-то время уходит на сбор всякого разного, растопки и зелени, для наполнения шлема, который несёт Кислота. Магда и Труди помогают впихнуть Слотропа в замшевые штаны, обе девушки опустившись на их сдобные коленки, руки ласкают его ноги и зад. Хорош танцзал в Соборе Св. Патрика, совсем неподходяще для таких штанят и вскочивший хуй Слотропа, увеличиваясь, разбухает громом в тесноте.