Кругосветка
Шрифт:
— Почту за честь, — капитан забрал окурок из пальцев дивной дамы.
— Еще минуту и возвращаюсь в трюм, — утомленно пробурчала Катрин.
— А я на камбуз, — заверила Фло.
— Увы, крайне огорчен, что вас так приходится затруднять, но наш кок сейчас незаменим в ремонтных работах, — капитан блаженно тянул сигару. — Мы в крайне непростой ситуации…. Боже, какую ерунду я несу….
— Сэр, еще раз на нас так сочувственно взглянете — нос разобью! — не выдержала Катрин. — Наша дочь, а ваша связная-дневальная, — жива и относительно здорова. Выберется. И в этом нет сомнений!
—
— Да уж, момент был воистину проклят, — согласилась Катрин. — Но нужно работать. Вы уж придумайте, что сделать с кормой «Молнии».
Капитан поведал о намеченных ремонтных действиях, обжёг ничтожным остатком сигары усы и выскочил на палубу.
— Когда ты рычишь на мужчин — смотреть жутко, но и волнует тоже жутко, — сообщила Фло. — Стало легче?
— Еще бы. Пойду в трюме развлекусь, — Катрин коснулась губами губ подруги.
На палубе вовсю потели и трудились. Рич с кузнецом изобретали нечто вроде забортной струбцины, Кэт по их указаниям вычерчивала деталь на обрезке листа металла — стальная чертилка в ее тонких пальцах процарапывала безупречные линии. Остальные моряки сращивали плашки от разобранных бочек — ремонтного материала на «Молнии» оставалось в обрез. Катрин спустилась в трюм. Воды — горячей и вонючей, её словно из кормушки для свиней выплеснули — было выше человеческого роста. Плавающую часть груза переместили на нос, по центру трюма покачивался шаткий мост-проход из ящиков и бочек. На импровизированном плотике моряки распиливали доски, подгоняли в размер фигурный щит-заплатку, пара ныряльщиков — самых тощих и юрких из команды, ныряла к коварной щели. Над этой возней висела в туго натянутом гамаке Венон — светила в нужные места фонарем-«стурвормьим глазом».
— Леди, топор-то того, — крикнул плотник, пот с него так и лил.
— Давай этого «того»…
Катрин собрала затупившийся инструмент, поднялась на палубу. Такова участь благородной воительницы в ремонтных работах: подтачивать чего надо, поддерживать чего надо, переносить чего, опять же, надо. Очень ответственные задачи.
Точильная мастерская сейчас была перенесена в обезлюдевший Научный отдел. Здесь трудился последний научный секретарь и отдыхал от помпы индеец Хха, неизменно тяготеющий к тишине и безлюдью. Впрочем, воин тут же встал к точилу. Покрутили, подточили оба топора, Катрин принялась доводить их на мелком камне.
— Леди, не поверите, но эти сутки температура и ветер вообще не менялись, даже ночью, — сообщил мелкий секретарь. — За все наше плаванье это первый случай подобных намертво зависших значений. Теоретически это необъяснимо. Середина океана и такой полнейший штиль и равновесие показаний.
— Что-то будет, — молвил не-шаман.
Катрин утерла заливающий глаза пот, глянула:
— В философском плане? Или что-то конкретное?
— Наверное, что-то с погодой. Похоже на то предчувствие. После шпиона. Но я, как всегда, не очень уверен, — с горечью признался индеец.
—
— Крылатая летает, — Ноэ вздохнул. — Пока нифига, в смысле, безрезультатно. Но следов крушения тоже нет. Ворон будет дальше наблюдать. Намекал, на него можно надеяться, «пока крылья не отвалятся».
— Он не намекал, а прямо пояснил, — проворчал всезнающий не-шаман. — Он умный, знает, что ему тоже деваться некуда. Но погода и его беспокоит. Мы в ненормальных водах. Если океан вообще где-то бывает нормальным.
— Понятно.
Катрин вернула наточенный инструмент плотникам и вновь пошла к капитану. Вот это беспокойство и нарастающая тяжесть на душе (хотя куда ее — тяжесть — еще усугублять?) изводили. Если удастся выбраться — больше никаких мореплаваний, только на челноке по любимой реке. И не дальше Черного озера. О боги, верните Динку и нас тоже домой верните.
С кормовой течью почти справились, но к вечеру опять сильно потекло. Капитан Дам-Пир произнес краткую речь, призвав не отступать и проявить упорство, «достойное северян». Но, по правде говоря, проявлять было уже почти нечего: в сумерках в трюме стало окончательно нечем дышать, оба ныряльщика выбились из сил, а иные относительно свежие и годные пловцы работать в такой тесноте попросту не могли. Теперь пытались ликвидировать течь снаружи, Катрин и сама трижды ныряла под руль. В неудобных водолазных очках с постоянно ослабевающими кожаными ремешками что-то разглядеть и сделать было дьявольски трудно.
Выбираясь по штормтрапу, Катрин слышала, как плотник и капитан дискутируют о дальнейшем ремонтном процессе. Изнеможенная команда вяло внимала и пила теплый, но всё же освежающий кисель.
— Сейчас уже совсем стемнеет. Придется до рассвета отложить.
— До утра наберем в трюм изрядно. Помпа не справляется. Нас ждет нелегкая ночь, леди и джентльмены! — известил капитан Дам-Пир.
На палубу неуклюже спланировал Ворон, хрипло каркая-кашляя, забегал по водолазным лужам, волоча измученные крылья.
— Он парус видел! — крикнул с носа не-шаман.
— Чтоб мне сдохнуть, я тоже вижу! — завопил из «вороньего гнезда» наблюдатель. — На севере!
Моряки полезли на ванты, капитан скомандовал немедля поднять вторые фонари на мачты.
«Коза» подошла уже за полночь.
— Эй, на «Молнии»! Чего примолкли? — ехидно закричали из «вороньего гнезда» шхуны-спасительницы.
— Прекратить болтовню! — грозно пресек капитан Фуаныр. — Сэр Дам-Пир, как ваши дела и не нужна ли помощь?
— Откровенно говоря, мы немного тонем, — дипломатично пояснил капитан Дам-Пир. — Помпа едва справляется, течь в корме весьма и весьма зловредна. Были бы весьма признательны за помощь.
— У нас имелись предположения на этот счет, спешили как могли, — заверил героический капитан «Козы». — Просто чудо, что вас вообще не затянуло в эту… ну, не знаю, как она научно именуется, водоворотную дыру. Леди Катрин, должны ли мы принести соболезнования?
— Не стоит с ними спешить, — отозвалась Катрин. — Шансы еще есть.