Кругосветное плаванье "Джипси Мот"
Шрифт:
В 04.40 лег на другой галс, так как встречный ветер Сбивал “Джипси мот” к норд-норд-осту. Записал в вахтенном журнале: “Руки коченеют, все дается с трудом: и повесить пальто и писать”.
Скорость ветра все еще превосходила 60 узлов. Обнаружил, что бизань-стаксель задевал многострадальное ветровое крыло. Протянул леер, чтобы устранить эту неполадку. Не удивительно, что в шторм рулевое устройство вело себя ненормально! Выпил горячего рома, чтобы согреться, и занес в журнал:
“Чувствую, что напился в стельку, хотя не понимаю, как это стелька может напиться. Отличный ром, что там ни говори! Когда идешь прямо по ветру и яхту не качает, тихо, как в церкви. Думаю, что ем слишком мало. За два дня только два раза поел как следует. Перехватываю что-нибудь урывками, и то больше жидкую пищу, вроде шоколада, меда и лимонного сока. Не отравляет ли меня керосиновая печка угарным газом? Волны, заливая палубу, заплескивают соленую воду в трубу печи, и пламя тогда становится желтым, а не голубым. Целый день изводила головная боль, не от печки ли? Трудно добиться хорошей тяги: завихрения шторма, дующего с кормы, попадают под колпак трубы, и дым выбрасывает обратно в каюту”.
В 05.30 в пределах видимости ничего не появилось. Хотя уже рассвело, я не обнаружил никакого заслуживающего внимания предмета, пока довольно долго возился на корме. Захотелось есть. Я занялся приготовлением завтрака, но, случайно взглянув в иллюминатор надстройки, почувствовал, что покраснел до корней волос. Я просто остолбенел, когда, высунувшись из люка каюты, увидел широкий скалистый мыс меньше чем в 10 милях от яхты, которая его уже почти миновала. До острова Лос-Эстадос оставалось, по моим расчетам, еще 35 миль. Неужели за ночь отнесло меня приливом к Огненной Земле? Если так, то, значит, я иду прямо на подветренный остров Лос-Эстадос при очень крепком ветре, скоростью до 40 узлов. Взял три пеленга мыса, мимо которого проходил, и определил, что до него 7 миль, а скорость яхты относительно земли составляла 8,8 узла. С того момента, как я заметил землю, больше не покидал входного люка. Пристально глядя вперед поверх надстройки каюты, вел яхту так, чтобы миновать мыс, оставив его в 5 милях по левому борту. Скорее определиться! Завтрак, разумеется, не состоялся. К счастью, выглянуло солнце, почти прямо по носу. Определение по солнцу должно было дать мне позиционную линию, которая покажет, насколько я отклонился к берегу. Немедля вытащил секстан и принялся за работу. Между тем мыс быстро приближался. Всхолмленная местность переходила в горы, вздымавшиеся на заднем плане. Все это пробежало перед моим взором с такой скоростью, словно я мчался в поезде. Да, мне не часто приходилось так спешить и редко удавалось так быстро поймать солнце, хотя я сохранял спокойствие, стараясь избежать ошибки. Нанес на карту позиционную линию. Оказалось, что я прошел Восточный мыс Лос-Эстадос. Не верил своим глазам! Повторил все снова: нет, никакой неточности не допустил!
Сначала все это мне представлялось невероятным, но после того, как разобрался в карте и навигационном счислении, разгадка оказалась очень простой. От полуденного места близ мыса Горн я проложил курс, который проходил в 5 милях от самой восточной точки острова Лос-Эстадос. Фактически я оставил этот мыс в 7 милях от курса. Расстояние составляло 140 миль, и если принять определенную утром скорость относительно дна в 7,4 узла, то следовало ожидать, что прибытие к Восточному мысу от полуденного места состоится через 19 часов, то есть в 07.00 во вторник. На самом деле я пришел туда в 08.1,5.
Переход занял больше времени, так как ветер ночью ослабел и “Джипси мот”, все еще шедшая под одним зарифленным штормовым кливером, сбавила ход.
Я совсем забыл, что счетчик лага преуменьшал скорость из-за севших батарей. Поэтому я полагал, что иду медленнее, чем шел на самом деле. Такая оплошность меня не удивила. Присутствие военного корабля, переговоры с ним, прилет аэроплана и опасение, как бы он не сделал вынужденной посадки, — все это меня сильно взбудоражило. Я и так был до крайности переутомлен, а тут еще, когда корабль удалился, навалилось это гнетущее чувство одиночества. Кроме того, меня мучила морская болезнь и тогда и позже, во время седобородого шторма у мыса Горн. Немудрено было забыть, что счетчик лага преуменьшает пройденное расстояние, и не сделать соответствующих выводов из этого факта.
Остров Лос-Эстадос остался позади и почти исчез в дымке. Тут я всем своим существом почувствовал, что теперь действительно обогнул мыс Горн и вступаю в самую середину широко раскинувшихся вод Южной Атлантики. Какое облегчение я испытывал! Вот когда действительно понял, почему матросы клиперов, обогнув мыс Горн, считали, что они уже дома! Постепенно воспоминания об этом мысе сгладились и поблекли в 800-мильном плавании по Атлантике. Ведь этот океан тоже отнюдь не похож на заросший кувшинками пруд, каким он кажется, когда огибаешь мыс Горн.
Рассказ поведет теперь мой вахтенный журнал:
“27 марта, 11.56. Все еще продолжается сильное волнение. Слава богу, иду по ветру! Когда яхта развертывается и встает лагом к волнам, она получает удары прямо в борт. Мне предстоит решить проблему: прокладывать ли курс севернее, чтобы пройти к западу от Фолклендских островов, или продолжать идти на северо-восток и обогнуть эти острова с востока? Учитывая, что ветер наверняка отойдет на запад и что норд-ост — курс, которым я сейчас иду, совпадает с направлением ветра, предпочтительнее восточный вариант. Если остаться на этом курсе, то можно отдохнуть до завтрашнего утра, когда придется не спускать глаз с поверхности океана, высматривая остров Бошен. Ну а пока надо постараться закрепить ветровое крыло, которое стало проворачиваться каждый раз, когда крупная волна ударяет в корму. Устал до смерти от почти непрекращавшихся штормов. Шум, непрестанные старания за что-либо уцепиться, чтобы сохранить равновесие и не упасть за борт, нервное напряжение в ожидании решающего вала измучили меня. Аппетит пропал из-за того, что мало двигаюсь и систематически недосыпаю. Перевел часы на час вперед.
14.20. Погнулся болт, который держит ветровое крыло на оси. Заменил его новым и не дал крылу сорваться и улететь при сильном шестибалльном ветре. Думается, что конец болта погнулся уже давно. Отсюда и неправильная работа крыла, доставившая мне ночью столько мучений. Просто чудо, что крыло уцелело при столь яростных порывах ветра и ударах волн. Взял высоту солнца. Поставил штормовой стаксель и поднял выше по штагу штормовой кливер, подтянув кливер-фал. Под этими двумя парусами яхта шла медленно, делая только 5 узлов. Но я решил все оставить так, как есть, пока не успокоится море, еще очень бурное, если подходить к оценке волнения с обычной меркой. Запустил мотор, чтобы зарядить батареи. На этот раз воспользовался для пуска запальным шнуром, к чему в нормальных условиях прибегаю очень редко. Снова чудо: мотор сразу заработал! Поразительно, что он не закапризничал после того, как панель с инструментами, рычаг дросселя и передача коробки скоростей пробыли четверть часа в соленой воде. К тому же такое погружение они испытывали неоднократно. Теперь займусь ленчем!
18.05. Шторм кончился; прекрасная, мягкая погода. Снова почувствовал, что мыс Горн действительно пройден. Еще минуточку — и я разопью бутылку шампанского в честь этого события! А потом надо хорошенько выспаться. Яхте маловато парусов, но с этим можно и повременить. Кстати, обогнув мыс Горн 20 марта в 16.07,5 по гринвичскому времени, я выиграл гонки с солнцем, но только на 15,3 мили, то есть на то расстояние, на котором солнце находилось к югу от линии нашей предполагавшейся встречи.
22 марта, 01.20. Опять свалял дурака! Крепко заснув в 19 часов, я проснулся перед самой полночью и убедился, что бегу на юг, причем с отличной скоростью! Ветер зашел по часовой стрелке. Интересно, когда он это сделал? Надеюсь, что проснулся в момент поворота, но это сомнительно, уж очень я устал. Буду утешаться тем, что поворот увел меня подальше от опасности, какую представляет собой группа Фолклендских островов. Как же я забыл включить прибор, сигнализирующий об уходе с румба! Теперь мне надо проложить по карте курс от острова Лос-Эстадос. О моем самочувствии можно судить хотя бы по тому факту, что я до сих пор не нанес на карту курс от мыса Горн, то есть пропустил целый суточный переход от полудня до полудня (он составил 160,5 мили), идя под одним штормовым кливером. Чтобы продолжить навигационное счисление вплоть до настоящего момента, установил две позиции в зависимости от того, повернуло ли судно обратно, когда я заснул или когда проснулся. В любом случае после пробуждения поворот через фордевинд был сделан быстро: яхта должна остаться на курсе, близком к прежнему. Хотя спросонья голова еще работала туго, на палубе никаких оплошностей не допустил. Хотел закончить работу без привязного ремня, но забыл натянуть вантины, поэтому пришлось посреди поворота нацеплять всю сбрую и идти на бак, чтобы их набить. Если бы я мог поспать 12 часов без перерыва! Военное судно и бесконечные телефонные разговоры окончательно меня доняли. После 50 дней трудного одиночного плавания по южным водам я все-таки заслужил, чтобы получить мыс Горн в свое полное распоряжение! Это может показаться нелепостью, но 50-дневное одиночество — сильнодействующее средство”.
Написав эти строки, правдиво отразившие мое настроение в то раннее утро, решил предоставить яхту самой себе, и отправился досыпать. Пробыл в койке до 09.00, а когда встал, отдал рифы на штормовом кливере, полагая, что, забрав больше ветра, этот парус уравновесит судно. Так оно и вышло; кроме того, немного увеличился ход. Тут я вспомнил о завтраке и расстроился: у меня не осталось хлеба из непросеянной муки, а из него я поджаривал тосты. Пришлось заменить тосты ржаными сухарями “Райвита”. С маслом и мармеладом они показались вкусными.