Крупнейшее поражение Жукова Катастрофа Красной Армии в Операции Марс 1942 г.
Шрифт:
Несколько дней назад Конев побывал во всех штабах армий центрального сектора его фронта напротив Вязьмы и резервных войск, стянутых в тылу. Эти войска не принимали непосредственного участия в операции «Марс», но их решающая роль в последующей операции «Юпитер» требовала держать их командование в курсе меняющихся планов. Только в этом случае они могли согласовывать подготовительные меры с последующей операцией, которая уже начинала осуществляться.
Командиры «Юпитера», генерал-полковник Я.Т. Черевиченко (5-я армия) и генерал-полковник В.Н. Гордов (33-я армия) «прильнули к выходам своих лисьих нор» в преддверии операции. В октябре 1942 года Жуков поручил им командовать войсками на важных участках фронта и возглавить последний и решающий этап операции — потому, что они располагали обширным боевым опытом и были зрелыми людьми (55). Конев согласился и также одобрил предполагаемое участие в операции «Юпитер» самого опытного в Красной армии командира бронетанковых войск — генерал-лейтенанта П.С; Рыбалко. В июле и августе 3-я танковая армия Рыбалко доблестно участвовала в ожесточенных боях под Волховом, находясь в подчинении Брянского фронта (56). Несмотря
Какими бы заманчивыми ни были эти видения, Конев понимал, что их осуществление — мечта, из категории досягаемых, но все-таки мечта. Вечером 23 ноября 1942 года на своем командном пункте Конев принял решение бросить в погоню за этой мечтой все свои войска и энергию.
Менее двадцати четырех часов оставалось до того момента, как боги обрушат свою ярость на немецкие позиции вдоль Вазузы. Почти завершив подготовку к наступлению, командующий 20-й армией генерал-майор Н.И. Кирюхин негромко беседовал с начальником штаба и комиссаром А.А. Лобачевым, глядя на крупномасштабную карту операций на стене командного пункта. Карта свидетельствовала о том, что план готов (см. карту 4). На ней в широких черных рамках штабные офицеры скрупулезно вычислили соотношение сил на каждом участке наступления. Показатели обнадеживали. Живой силой (115 тысяч человек) 20-я армия более чем втрое превосходила противника (57). Превосходство в бронетехнике оказывалось еще заметнее, а в артиллерии было подавляющим. Но Кирюхина это почему-то не утешало. Такие соотношения он видел и прежде и каждый раз убеждался, что численный перевес еще не означает победу. Но сегодня, убеждал он себя, мы готовы к бою лучше, чем когда-либо прежде.
Несмотря на обнадеживающие показатели, Кирюхин и Лобачев опять думали о погоде. Подошел еще один холодный фронт, тяжелые снеговые тучи зловеще повисли над долиной Вазузы. Температура упала до -5°С. Леса и поля к востоку от реки покрыл тонкий слой снега, не оставив и воспоминаний о жирной черной грязи предыдущих месяцев. Новое похолодание означало, что худшие опасения насчет внезапной оттепели не оправдаются. Но вместе с тем ноябрьские тучи, снег и туман грозили окутать речную долину, по которой пойдут в наступление пехота и танки, и скрыть из виду оборонительные укрепления противника, который наверняка окажет сопротивление.
Три дня назад, после того как командиры каждой дивизии первого эшелона лично провели на месте визуальную разведку сектора своей дивизии, обязательную часть приготовлений, называемую в Советской армии «рекогносцировкой» (командирской разведкой), генерал Кирюхин принял каждого командира на своем командном пункте. В присутствии офицеров штаба дивизии два командира доложили о подготовке к наступлению и рассмотрели конкретные проблемы, которые могли возникнуть в ходе атаки в каждом секторе. Наиболее прочные немецкие укрепления располагались на узком четырехкилометровом участке между реками Осуга и Вазуза. Они были привязаны к укрепленным деревням Васильки и Гредякино и состояли из двух добротных оборонительных рубежей. Передний имел глубину около километра и образовывал две линии укреплений. Они тянулись от северной оконечности Васильков через поля, вверх на гребень холма между реками, через рощу до небольшой, поросшей лесом высоты к северу от Гредякино и вниз до западного берега Вазузы. Вдоль этой линии ведущие батальоны немецкого 195-го пехотного полка (102-я пехотная дивизия) располагались в ряде опорных пунктов в окрестностях крупных деревень. Между опорными пунктами немецкие роты занимали по 10–15 крепких долговременных огневых сооружений (дзотов) и блиндажей на квадратный километр, укрывались в пулеметных ячейках, небольшие группы стрелков находились на расстоянии 25–30 м друг от друга. Эти позиции были густо оплетены ходами сообщений. Чуть дальше от линии фронта находились замаскированные огневые точки для пулеметов и минометов, паутина обособленных позиций и ходов сообщений, соединяющих передовые позиции с окопанными. На расстоянии еще одного километра от линии фронта, вдоль высот, располагалась вторая линия обороны, состоящая преимущественно из пулеметных гнезд и огневых сооружений, занимаемых противотанковыми пушками и пехотой резервных рот ведущего батальона, которую поддерживали минометы, окопанные на обратном скате (58).
Еще южнее, вдоль берега Вазузы между Гредякино и Хлепень, препятствием на первой линии обороны немецким войскам служила сама река. Передовые батальоны немецкого 14-го пехотного полка (78-й пехотной дивизии) занимали крупные батальонные опорные пункты в Зеваловке и Хлепень и мелкие между ними. На расстоянии 4–5 км от линии фронта немцами была сформирована вторая линия обороны, которая пересекала весь сектор и была привязана к батальонным опорным пунктам и деревнях Малое Петраково, Большое Кропотово, Малое Кропотово, Подосиновка и Жеребцово. Открытая местность между этими укрепленными деревнями простреливалась перекрестным огнем и, несомненно, находилась под наблюдением заранее размещенных здесь артиллерийских частей. Основные подходы к обеим линиям обороны были замаскированы полосами препятствий, а также прикрывались противотанковыми и противопехотными минными заграждениями.
Зловещая диспозиция сил противника, о которой доложила разведка, тревожила генерала Кирюхина. Он знал, что немецкая 78-я пехотная дивизия начала выводить с позиций у Вазузы 5-ю танковую дивизию, но вывела полностью или нет — неизвестно. Следовательно, не ясно, каким количеством немецких танков и бронетранспортеров для перевозки личного состава усилен передний край обороны и сколько танков насчитывается в тактическом резерве. В некоторых донесениях утверждалось, что 5-я танковая дивизия полностью выведена с позиций и заменена пехотными частями моторизованной дивизии «Великая Германия». Кирюхин надеялся, что это правда.
Генерал-майор Ф.А. Бобров из 42-й гвардейской и полковник Б. Б. Городовиков из 251-й стрелковой дивизий получили приказ атаковать немецкие позиции у Гредякино и к северо-западу от него, а полковнику 326-й стрелковой дивизии Г.П. Карамышеву предстояло накрыть огнем немецкие части у деревни Васильки (59). Кирюхин выделил две танковых бригады из расформированного 8-го танкового корпуса для наступления вместе с пехотой и ее прикрытия. После того как первая линия обороны немцев будет успешно прорвана и начнется штурм второй, одному из подразделений конно-механизированной группы генерала Крюкова приказывалось выдвинуться вперед, форсировать Вазузу и вступить в бой вдоль гребня, захваченного 42-й гвардейской стрелковой дивизией. С середины лета 1942 года вошло в практику проводить атаки пехоты силами рот и батальонов «смертников», штрафных подразделений, [7] сформированных из зэков и политически неблагонадёжных лиц (60). Этот практичный подход тревожил Кирюхина: как поведут себя штрафники, он не знал. Кроме того, его беспокоили немецкие позиции на северном берегу реки Осуга, на расстоянии от линии фронта: если советской артиллерии и 31-й армии не удастся подавить их сопротивление, эти позиции обрушат смертоносный ливень на правый фланг наступающих советских войск. Кирюхин рассчитывал, что туман вовремя рассеется, чтобы советские артиллеристы успели засечь и уничтожить эти цели.
7
Гланц ошибается относительно принципов комплектования штрафных батальонов и рот. В штрафные батальоны за различные проступки направлялись офицеры, а в штрафные роты — солдаты. Бывшие заключенные в штрафные подразделения не направлялись и служили в обычных ротах и батальонах на общих основаниях с остальными гражданами, попадая в штрафники только в случае совершения преступлений уже в ходе службы в войсках. Политические заключенные (осужденные по 58-й статье) на фронт в подавляющем большинстве случаев не попадали вовсе. (Примеч. ред.)
Далее на юг 247-я стрелковая дивизия генерал-майора Г.Д. Михина и 331-я стрелковая дивизия полковника П.Ф. Берестова при поддержке трех танковых бригад должны были наступать через почти полностью замерзшую Вазузу между Тростино и Печорой, чтобы захватить немецкие опорные пункты в Зеваловке и Прудах. В ходе стремительной атаки им предстояло прорвать передний край немецкой обороны с таким расчетом, чтобы поддержать натиск соседей с правого фланга на вторую линию обороны противника на второй день наступления. После падения второй линии обороны четырем стрелковым дивизиям было приказано к концу дня быстро пересечь железную дорогу Ржев-Сычевка, 326-й стрелковой дивизии — захватить «угловую позицию» в Васильках, а 331 — и — ослабить сопротивление немецкого опорного пункта Хлепень. Затем 326-я, 42-я гвардейская и 251-я стрелковая дивизии должны были двинуться на северо-запад, расширяя участок прорыва обороны противника, а 247-я — повернуть на юго-запад, чтобы создать 15-18-километровую брешь в немецкой обороне и поддержать боевые действия конно-механизированной группы в оперативном тылу противника. Согласование этой первоначальной атаки по времени играло решающую роль, и Кирюхин понял, что соблюдение жесткого графика в значительной степени зависит от способности артиллерии прикрытия подавить немецкие огневые точки. Вот почему Кирюхин лично проверил расположение артиллерии и точность ее наведения. Однако ничего поделать с туманом он не мог.
В распоряжении Кирюхина имелись внушительные артиллерийские силы (61). К ним относились несколько недавно сформированных артиллерийских дивизий с пятью штатными артиллерийскими полками, тремя полками гаубиц, тремя пулеметными полками, противотанковым полком, минометным полком, гвардейским минометным полком и пятью гвардейскими минометными батальонами. К последним относились три недавно сформированных тяжелых минометных гвардейских батальона (оснащенных ракетами БМ-31), принятых на вооружение специально для поддержки наступательных операций. Пятидесяти трем полкам Кирюхина предстояло разгромить передовые немецкие укрепления — сначала запланированным заградительным и сосредоточенным огнем, а потом подвергнув обстрелу цели по всей глубине обороны противника. Но Кирюхин понимал гипотетическую сущность запланированного обстрела и важность точной стрельбы при проникновении в глубь обороны противника. Кроме того, он знал, какую роль играет хорошая видимость в проведении точной стрельбы и, следовательно, в успехе всей операции. Вот почему висевший туман не давал ему покоя.
В конце третьего дня осмотра Кирюхин посетил штабы войск второго эшелона — 8-го гвардейского стрелкового корпуса и 1-й гвардейской мотострелковой дивизии. На них была возложена задача обеспечивать прикрытие при прорыве линии фронта и развивать успех. Корпус генерал-майора Ф.Д. Захарова включал 26-ю гвардейскую стрелковую дивизию, 148-ю и 150-ю стрелковые бригады и две танковых бригады поддержки. Ему предстояло последовать за атакующим первым эшелоном, попутно подавляя сопротивление противника, расширить южный край прорыва в сторону Сычевки, а затем продолжать оказывать поддержку наступающим подвижным войскам (62). Вступить в боевые действия корпус должен был в конце первого дня наступления, раньше подвижной группы. Одновременно 1-й гвардейской мотострелковой дивизии генерал-майора В.А. Рявякина под прикрытием еще одной танковой бригады было приказано оказать поддержку советским войскам, продвигающимся вдоль северного края прорыва.