Крутой сюжет 1993, № 1
Шрифт:
— Записку? Когда я впервые увидел Дорис Фарлоу, она стояла в вестибюле и, увидев меня, стала заталкивать за корсаж какую-то записку. Что там было написано?
— Прочти сам.
— Написана от руки печатными буквами… шариковой ручкой… той же, что и в комнате Фляйшеля…
— И тот же отель.
— У меня такое чувство, — мрачно произнес Корригэн, — что она следовала указанию в записке.
— Ты чувствуешь верно. Я побывал в «Америкэн-националь». Да, так и есть, у них проживает Долли Фаулер. Комната на шестом этаже. Я растворился в толпе вестибюля и незаметно вспорхнул на шестой. Дверь — приоткрыта. Я украдкой заглянул вовнутрь… Лучше бы этого не делал. Она умерла на своей кровати. Рубашка — до пупка. Лицо, как у копченой рыбы, язык высунут. Ее задушили.
В лаборатории подтвердили, что Дорис Фарлоу была задушена около пяти часов утра сильными руками мужчины. Соскобы с ногтей пальцев рук не подтвердили наличия остатков кожи, это означало, что лицо убийцы осталось неповрежденным. Обе записки — при убийстве Уолтера Ингрэма и Дорис Фарлоу — были написаны одной и той же ручкой — те же чернила, тот же, едва заметный дефект на кончике шарикового пера. «Фляйшель был убит из-за микропленки, а Дорис потому, что знала убийцу. Ему, наверное, нелегко было убить Дорис, — подумал Корригэн, поднимаясь с Баером в лифте полицейского управления. — Она слепо доверяла ему и, конечно, не подозревала, что свою безопасность он ценил выше, чем ее сексуальную изобретательность».
Баер и Корригэн вышли из лифта. Запах трубки у дверей кабинета выдавал присутствие детектива второго ранга Майзенхаймера.
— Кермит Шальдер перепрыгнул через забор?
— Что-то в этом роде. Наш объект сегодня утром направился к центру города, — стал рассказывать Майзенхаймер. — К офису компании Новотного «Экспорт-импорт». Недалеко от Уолл-Стрит. Шальдер вошел туда и оставался там сорок три минуты, потом взял такси и дунул в город.
— Райгард работал вместе с вами?
Детектив утвердительно кивнул.
— Он прилип к Шальдеру, а я отирался рядом. Весь этот импорт-экспорт принадлежит парню по имени Грегор Новотный. У него небольшой штат — одна секретарша. Майзенхаймер изогнул лохматую бровь: — И его имя есть в картотеке. Дело находилось на рассмотрении два года назад, обвинение в умышленном нападении. Один из этих коммунистических оплотов — комитет по взаимопониманию с Китаем, или что-то в этом роде — проводил свой съезд в провинциальном отеле. Присутствовало около сотни делегатов. Все было, как обычно — отчеты, планирование и прощальный банкет, где ораторы могли хорошенько подзаправиться. Неприятности начались именно там. Организация ветеранов войны тоже проводила в отеле свой съезд, и кое-кто из смельчаков, разгорячившись, решил поучить уму-разуму красных… Грегор Новотный рассек одному из парней голову бутылкой шампанского.
— Нет надобности напоминать о том, — философски произнес Баер, — что Грегор Новотный был не в рядах ветеранов.
Секретарша Новотного представляла собой набор старых жердей в заштопанном и тщательно отглаженном платье.
— Мистер Новотный пошел на почту отправить пакет, — сказала она. — Если хотите, можете подождать, он скоро придет. Они уселись на шаткую софу. Корригэн по привычке стал изучать эту женщину. Тусклые глаза, серая кожа, маленькие усики над верхней губой, ногти коротко подстрижены, без лака. Все говорило о том, что ее жизнь была посвящена неблагодарной службе ничтожным хозяевам.
— Вы давно работаете с мистером Новотным?
— Нет, сэр, — было видно, что она томилась за столом.
— Вы хорошо знаете мистера Шальдера?
— Шальдера?
— Человека, который был сегодня здесь.
— О, это был мистер Ваннерман.
— А до Ваннермана никто сюда не заглядывал?
— До вашего прихода здесь были только мистер Новотный, мистер Ваннерман и я. — Она старалась придать голосу дружелюбный тон, но в нем сквозили неласковые нотки.
— Извините, ошибся, — сказал Корригэн.
Однако это была ошибка Кермита Шальдера. Ваннерман. Псевдоним? Пароль?
— А чем занимается мистер Ваннерман? — Корригэн сделал вид, что заводит разговор исключительно для того, чтобы убить время.
— Не могу сказать, — она приняла чопорный вид, выпрямилась и сложила руки на коленях, как старая дева. — Клиенты мистера Новотного не обсуждают со мной свои дела. А я не намерена обсуждать их с вами.
— О, я всего лишь хочу поддержать нашу беседу. Простите, если это против правил вашей фирмы.
Корригэн улыбнулся, затем, выдержав паузу, произнес:
— «Импорт-экспорт». Так чем же торгует мистер Новотный?
— Вы разве не знаете, сэр? Я думала…
— Да, мы занимаемся сбытом микропленок.
— Пленок? О, да, — ответила она, широко улыбаясь. — Мистер Новотный покупает пленки. Сегодня утром они как раз обсуждали эту проблему.
«Ага, еще один штрих к портрету — она подслушивает под дверью. Итак, сегодня шла речь о микропленке».
— Я удивлен, что мистер Новотный сам пошел на почту, — сказал Корригэн, — разве вы не занимаетесь этим?
— Обычно этим занимаюсь я, вы правы, — ответила она, засияв как цветок под теплыми лучами солнца. — Я думаю, ему приятно пройтись сегодня утром на почту с крохотным пакетиком, размером не более сигаретной пачки. — Вдруг, словно опомнившись, она набросилась на Корригэна. — Вы что, выжимаете из меня информацию? Вы полисмен? Секретарша оказалась прозорливее, чем он ожидал. Корригэн показал ей свое удостоверение.
— Вы не возражаете, если я задам вам еще несколько вопросов?
— У мистера Новотного какие-то неприятности? — спросила она тоном конспиратора. Ее уставшие глаза оживились.
— Возможно. Вы не знаете, кому предназначен пакет?
— Компания «Антрон Новелти» или что-то в этом роде. Я не разглядела как следует адрес на пакете. Мистер Новотный писал его сам. Какой-то почтовый ящик, точно не знаю какой.
— Это один из постоянных клиентов Новотного?
— Нет, сэр, его нет в картотеке, — секретарша занервничала. — Он случайно не преступник? Я думаю, мне лучше уйти…
Она сделала попытку подняться.
— Вы уйдете после того, как придет Новотный, — сказал Корригэн. — Не ранее. Я не хочу, чтобы он столкнулся с вами на улице.