Крылатые и бескрылые
Шрифт:
— Семен Петрович у себя?
— Уехал в министерство. Главный инженер тоже. Будут через несколько дней.
Макаров хотел положить трубку, но затем спросил:
— А парторг?.. Григорий Лукич на заводе?
— Вызвали в ЦК. Не знаю даже, когда вернется. Макаров облегченно вздохнул. Ну что ж, тем лучше.До их возвращения можно тщательно обдумать докладную о переделке конструкции.Положив перед собой руки, задумался. Легко сказать «переделать». Все начать заново, сначала… На душе было смутно. Когда скрипнула дверь, он вздрогнул.
В кабинет вошел инженер Власов, в прошлом
— Федору Ивановичу!.. — протягивая руку, полубаском проговорил Власов, улыбнувшись. — С приездом! У–у!.. Что кислый такой? Не заболели ли в дороге? Ну, здравствуйте!
Макаров, поднявшись, тепло улыбнулся и пошел навстречу. Предчувствуя предстоящий разговор, испытывал волнение.
— Сам я здоров, Василий Васильевич, но… Столько времени потратили мы на создание нашей конструкции…
— Но не напрасно же! —не дал Власов закончить ему.
— К сожалению… Многое из того, над чем мы бились, совсем не то, что искали.
Власов пристально посмотрел в большие карие глаза Макарову, помолчал, оценивая его слова. Он не верил тому, что услышал, невольно слегка отшатнулся, сказав затем настороженно:
— Вы что-то странное изрекли, Федор Иванович. Объясните, пожалуйста.
— На других заводах дела идут куда лучше. Власов скептически пожал плечами, молвил угрюмо:
— У соседа даже курица кажется гусыней. А мы здесь точно последняя спица в колеснице, да?
Промолчав, Макаров подумал с тревогой: «Неужели он будет не согласен со мной?» Он уже чувствовал, что без крупного разговора с заместителем не обойтись. Отвергал ведь конструкцию, в которую столько сил вложил не только он сам, но и этот опытный человек. Задетый тем, что Власов намекнул на его излишнюю восторженность увиденным на других заводах, отошел к окну и стал глядеть на корпуса цехов, думая: «Как же сказать о своем решении?» В этом ему помог сам Власов:
— И какой же вы сделали вывод?
— Вывод? Отказаться от постройки пробных самолетов этой нашей конструкции. Она далеко не совершенна. Если мы без дополнительных поисков все же построим пробные, тогда действительно окажемся последней спицей в колеснице, как вы только что выразились. Люди на других заводах решительнее шагают…
Нахмуренное лицо Власова побледнело, тяжелая челюсть дрогнула, ему с трудом удавалось сдерживать уязвленное самолюбие.Обойдя вокруг стола, Макаров приблизился к Власову и остановился напротив.
— Василий Васильевич, кое-что мы используем, то есть попросту перенесем из старой в новую конструкцию. Проделанная работа не пойдет на ветер. Но вы должны понять, дело не только в фюзеляже, в наружной его отделке, но и в крыльях.
— Крыльях?.. — срывающимся голосом спросил Власов. — Это же моя личная работа! Что вы о них нового можете сказать?
— Тонкие профили ваших крыльев нас не спасут. Придется продолжить работу.
— Да ведь мы в нашей конструкции собрали воедино весь накопленный
— Верно, соединили воедино накопленный опыт. Но штамповали самих себя! Надо оторваться от старой формы, если мы хотим изменить содержание нового самолета! — решительно произнес Федор.
— Ну, что же, в добрый час… В добрый час! — повторил Власов неузнаваемо холодным тоном. — Только едва ли вам удастся убедить руководство, что наша почти готовая конструкция — плоха. Что же касается меня, то свое мнение я высказал и отступать не стану. Я за то, чтобы строить пробные и поднять их в воздух, основательно испытать… После испытания надо продолжать поиски. Тогда у нас новые данные будут!..
Макарова вдруг охватила ноющая тоска. Сколько лет одним духом дышали, и вот - рвалась дружба. Он уже не рад был приходу Власова. Надо было одному обдумать положение, чтобы прочно обосновать свою точку зрения. И в то же время хотелось как-то сразу склонить Власова на свою сторону. Вместе, как раньше, дружно взяться за переделку конструкции. А что если попробовать мягче к нему подойти?..
— Правда, многое, что я увидел на других заводах, для нас — пройденный этап, — заговорил он тихим голосом— Кое-что у них менее экономично, кое-что уступает тому, что есть в нашей конструкции. Рулевое управление, например, у нас более оригинальное, чем у наших сопутствующих… Но, поверьте, Василий Васильевич, все же мы непростительно отстали. Вот, скажем, в части оборудования… Ведь машине необходимо многое для ее нормальной боевой жизни. Возьмите кислородное питание летчика, приспособление, снижающее посадочную скорость…
— Значит, — сквозь зубы процедил Власов, — не только крылья?.. Решительно всю схему собираетесь переделывать?
— Да, всю схему! От нас требуют создать машину, которая была бы способна действовать на высоте за двенадцать километров. А наша с вами конструкция…
Макаров не договорил. Власов смерил его неприязненным взглядом, отступил, тяжело вздохнул и безмолвно вышел из кабинета.«Значит, мы - враги…» - с тоской подумал Макаров.
Он долго стоял лицом к двери, погруженный в невеселые думы. И всякий раз, как только начинал вспоминать внезапное озлобление Власова, тотчас чувствовал, что и его охватывает злость. Однако тут же предупреждал себя: «Постой, не кипятись. Тебе не пристало барахтаться в собственном самолюбии, не то выкопаешь оттуда такое, что сам не рад будешь. Амбиция плохой советчик в нашем нелегком деле».
Вспоминая все сказанное Власовым, он чувствовал, что этот короткий разговор как-то сразу отбросил их друг от друга на большое расстояние. Но Макаров этого совсем не хотел. Мучившие его сомнения усилились. Нет, в такое время ему нельзя оставаться одному.Подавив самолюбие, он вышел из кабинета с твердым намерением продолжить разговор с Власовым. Но едва он подошел к его рабочему месту, едва сказал несколько слов, как Власов с досадой пожал плечами,
— Охота вам спорить, Федор Иванович. Мы все равно ни в чем не убедим друг друга.