Крылатый
Шрифт:
Голодным меня, естественно, не оставили. Ага, попробовали бы… я б их самих съел! Ну, или пожевал. Даже Ван и Ветер оттаяли за «завтрачной» перебранкой.
— Ну что, ищем новое место? — высказал Даня висящий в воздухе вопрос.
— Давайте не будем! — в голос взвыли Глюк, Сказочник и Шон.
Киса посмотрела на мрачного эльфа, на тяжко вздыхавшего Шона, на вдохновленные физиономии двойняшек и в общем-то радостного меня. На одном месте мы не задерживались не только из любви к приключениям на пятую точку, но и из-за эльфа в нашей компании. Никому не нужно лишнего внимания, Вану, да и нам,
Глюк и Сказочник громко возмущались по поводу того, что они только обустроили себе лежанки, выкопали толковое кострище, натянули гамаки и вообще, мол, достали всякие нелюди со своими переездами! «Всякие нелюди» ответили «всяким людям» ехидными оскалами. Ну а я в соседней бухте нашел интересный лаз…
— Вечером рейд, — самым будничным тоном напомнил я.
Глюк ругнулся вполголоса, переглянувшись со Сказочником. Очки программеру я, кстати, новые заказал, да. А до старых еще не добрался — все никак не могу домой вернуться. А что касается Харона… Я в этом не участвовал. Это отвратительно — подозревать своих, не доверять, искать предателя, а хуже всего — находить этого предателя, решать его судьбу. Мерзко это. Но Призраки сами оградили меня от принятия решения и исполнения приговора — мне все стало известно, лишь когда место третьего-второго во второй семерке оказалось вакантным. Здесь тоже ничего решать не буду. В команде я только исполнитель, слава Небу.
— Тогда остаемся до послезавтра, — решила Рысь.
И внутри что-то дернулось, словно предупреждая, что надо рвать когти отсюда побыстрее, а не ждать послезавтра, которое имеет риск не наступить. Но, подергавшись, затихло, не найдя рациональных причин для тревоги.
День прошел в веселой суете. То есть все как обычно — попытки утопить снова отлынивающего от дежурства меня, заготовка дров на следующие сутки, да и просто кто чем занимался. Эльф развеселился, от утренней вспышки гнева не осталось и следа. И все-таки он меня тревожил. Что-то странное с ним происходило, я ощущал это всей кожей, но пока не мог понять. После обеда, когда мне все-таки пришлось отдежурить у костра под бдительным оком навигатора, я, прихватив светлого братца, нагло смылся из лагеря.
— Фонарик взял?
— На кой фиг?
— На всякий случай.
— Да взял, взял… неоновый, правда.
— Дык тем лучше!
Я уже говорил, что мое зрение на несколько порядков лучше человеческого? Даже Ван видит не так хорошо, правда, только в темноте. У светлых сородичей немного другие спектры восприятия.
Невзрачный провал в скале, куда без крыльев не очень-то легко добраться, прятал за собой узкий извилистый лаз в неизвестность. Ну как я мог не полезть, а Ван не увязаться за мной?! Только Ветер отговорился своей клаустрофобией, и Маньяки просто отказались лезть в эту «черную дыру» сомнительного происхождения.
— Тьфу ты! Задолбался я уже! — проворчал Ван, протискиваясь вслед за мной по слишком узкому проходу.
— А мне дышать тяжело, — проворчал в ответ я. — Я к небу привык. Но не жалуюсь же!
— Да ну! А сейчас ты что делаешь?
— Тебе отвечаю! Дыхание береги.
Ван продолжил бурчать, но уже тише. Вечно недовольный, вредный, злобный, ядовитый гад, который еще и ничего не имеет против мордобоя. И как тебя только угораздило родиться эльфом?!
Рука вдруг ухнула в пустоту, и я чуть не полетел следом.
Лаз закончился несколько неожиданно — проломом в стене где-то под потолком обширного зала. Вывернувшись из пролома, я прыгнул вниз и прислушался, ожидая появления застрявшего брата. Кроме его невнятной ругани, чихания и злобного поминания всей моей слишком любопытной родни до десятого колена, слышались удары капель о камни и смутные шорохи эха.
Ловко спрыгнув и встав рядом, эльф поежился и шепотом попросил:
— Фонарик включи.
Узкий луч синего света, направленный в потолок, позволил нам рассмотреть зал. Серые плиты стен, частично рассыпавшиеся колонны, раньше поддерживавшие потолок, не оставляли сомнений в том, что это место — творение рук человеческих. Хм… скорее всего человеческих.
— Фрески! — со странной веселостью отметил светлый, колупнув пальцем трехсантиметровый слой пыли на стене. — Были когда-то.
Ррр, что, очередной храм?! Везет… то есть ни фига не везет же нам на них натыкаться! В последнее время, кроме паранойи, я умудрился подхватить резкую и наверняка смертельную для раздражителей аллергию на религиозных фанатиков.
— Да нет, не похожи на религиозные, — верно ощутил мои чувства брат. — Смотри, цветными камешками были выложены. Красивые…
Угу, кому как. Что-то серое, под слоем серого — смутно напоминающее что-то… ага, опять серое. Интересно, может, Ван еще и художник? Чего еще я не знаю о брате?!
— Пошли лучше другой выход поищем, — предложил я, отрывая увлеченно водящего пальцами по стене светлого от его занятия.
Выход нашелся. Заваленный. И еще случайно обнаруженный пролом в стене под потолком, явно ведущий куда-то в лес. И люк в полу, закрытый довольно массивной каменной плитой с ржавым железным кольцом. Поднять плиту так и не удалось — та, казалось, присохла к полу намертво.
— Может, это обманка для особо любопытных? — почесал в затылке Ван, отчаявшись сдвинуть плиту. Взглянув на часы, хмуро добавил: — Возвращаться пора.
Но, решив напоследок еще разок попробовать вскрыть люк, светлый надавил на кольцо и попытался сдвинуть вправо плиту. Внезапно она поддалась и со скрипом сдвинулась сантиметров на десять.
— Ван, стой! — вскрикнул я, почувствовав, как от тайника повеяло тленом.
Это был особый запах. Не такой, как на кладбищах и в склепах. Такой, как в могиле тварей Хаоса. Или скорее прах Бездны. Не надо вскрывать это, лучше вообще не тревожить такие места!
— Уходим, быстро, — прошептал Ван и взлетел, чтобы даже шагами не создавать лишнего шума.
Через полчаса мы выползли из узкого лаза навстречу клонящемуся к закату солнцу. Время еще было, и мы с удовольствием окунулись в море, смывая с себя пыль.
— Ну что, в лагерь? — лениво спросил нежившийся на солнышке Ван.
Мы обсыхали на утесе, под которым была пещера. Так просто на эту вершину было тоже не добраться — приходилось или лезть по отвесной скале, или продираться сквозь почти непролазные заросли с другой стороны. А здесь — травка, цветочки, вишня вон растет… Я скосил глаза на брата.