Крылья нетопыря. Часть I. Сон разума

Беляев Павел

– Золотые слова, преподобный, золотые слова – насколько вы знаете. Может, вы знаете не всё?

– Так поведайте нам. Для того мы здесь и собрались. Кто же вы на самом деле, Азарь?

– Я лишь тот, кто я есть. Но я начало и конец, я есть царь, я есть раб. Я подсудный невольник, чья незавидная доля – судить всех и каждого.

– Он безумец, – заключил преподобный Илия. – Или бесноватый.

– Ладно, каяться вы не хотите – ваше право, – произнёс Элестар и осенил себя священным знамением. – Но с вашей стороны было бы очень любезно выдать нам

ваших сообщников, поставщиков вредной литературы и, может, даже других ересиархов.

– Разумеется.

Азарь вновь был краток. Он надолго замолчал, разглядывая, как в щели меж заслонок горна бушует пламя. Все ждали его слов.

– Что ж, – заговорил он снова, не отрываясь от горна, – вас никогда не занимала этимология названия нашего мира – Горний? Это от слова «гора» или «горн»? Высок ли наш мир, так же крут и прекрасен, как горы? Или его пекло способно согнуть даже сталь? Или древние, подыскивая название миру, отталкивались от понятия «горницы»? Или же наоборот – «горница» пошла от Горнего? Горний – верхний?

– Вы это сейчас к чему? – нахмурился сбитый с толку Элестар.

– Просто размышляю, – пожал плечами Азарь. – Как-то раньше об этом не задумывался, а тут пришло в голову… А что? Ах, да! Вернёмся к нашим баранам. Я расскажу всё и великодушно сдам вам всех. Но только при условии, что меня будут отменно кормить всё это время и не станут пытать.

– Да что он себе позволяет? – взревел Илия и дал знак спекулаторам.

Палач начал медленно поворачивать вентиль на кресле. Лицо Азаря мигом покраснело, а на лбу набухли вены.

– Мне есть что вам рассказать, – жёстко произнёс ересиарх, глядя прямо в переносицу адвоката дедера. – Но мы будем говорить только на моих условиях или не будем говорить вовсе.

– Сейчас ты у нас не так запоёшь! – фыркнул Илия и дал палачам отмашку приступать к делу.

Азарь плюнул в его сторону и обмяк.

Палачи озадаченно развели руками.

– Мы не успели начать.

– Что? – взревел Илия. – Какие мы, однако, нежные! Привести в чувства!

Палачи бросились поливать Азаря водой и натирать различными снадобьями, каковыми обычно пользовались, когда хотели помучить жертву дольше, чтобы она оставалась в сознании и продолжала испытывать мучения. Тщетно. Пульс прощупывался, но ересиарх ни на что не реагировал. Позвали рытников. Те провели обряд, использовали все свои силы и немалые знания, но даже у них ничего не вышло.

В конце концов рытник Гааталия заключил:

– Он жив, – после этих слов члены Священного Синода переглянулись, а Гааталия продолжал: – Проблема в том, что у нас лишь его тело, а душа может быть где угодно.

Адвокат дедера Илия грязно выругался.

Глава 2

Азарь пришёл в себя поздно ночью. Он очнулся в холодной келье с узким окном-бойницей, лёжа на полу. За исключением двух торчащих из стены штырей, келья пустовала. На таких штырях в Храмовых скалах спали монахи. Они просто обхватывали пруты руками и висли на них. Штыри направлялись под небольшим углом вниз, и спящие монахи потихоньку соскальзывали. Как только носки касались каменного пола, монах просыпался и принимался за свои повседневные

обязанности.

Азарь попытался встать, но резкая боль пронзила его запястья и лодыжки. Постепенно шаг за шагом она захватывала всё новые части тела – живот, спину и так добралась до лица. Ересиарх осторожно ощупал его и понял, что левая щека распухла так, что едва позволяет открывать глаз. Вероятно, его пытались привести в чувства всеми доступными способами.

Азарь усмехнулся и тут же со стоном поморщился.

Он пролежал на спине, раскинув руки в стороны, довольно долго. Потом замок с обратной стороны двери тихо скрипнул, и в келью проник тусклый свет каганца. Вошёл мужчина с обезображенным лицом – это был Гааталия. Но Азарь знал его и под другим именем – Горислав. За его плечами небрежно покоился серый островерхий капюшон. Человек неслышно подошёл к Азарю и сел пред ним на колени.

– Учитель, – тихо произнёс он, – как вы?

– Превосходно! – терпя ужасную боль, узник бросил все силы и всю волю, чтобы сесть перед рытником елико возможно легко. – Надеюсь, ты принёс мне добрые вести?

Гааталия кивнул и полез за пазуху.

– У меня есть кое-что для вас, но сначала возьмите вот это. – И он протянул ересиарху, которого назвал учителем, небольшой мешочек.

– Что это?

– Эта трава снимет вашу боль.

– Боль у нас в голове, – улыбнулся Азарь, – на самом деле её нет.

– И всё-таки.

Азарь одобрительно закрыл глаза и принял мешочек.

– Будь благословен, друг мой. Так что ты мне скажешь хорошего?

Мужчина в одеждах рытника быстро встал и рысью метнулся к двери. Выглянув, он простоял там некоторое время, а потом притворил её и вернулся к Азарю.

– Учитель, уверен, вас это заинтересует. Некоторое время назад с материка привезли мальчика. Здесь таких называют тихими омутами, потому что за их, на первый взгляд, ангельской и невинной внешностью скрываются страшные силы.

– Что это за силы? – быстро спросил Азарь.

– У всех по-разному. Кто-то способен видеть будущее, для кого-то все ваши тайные помыслы не составляют секрета, но таких, как этот в Храмовых скалах, боятся больше всего – они умеют туманить людям разум и внушать различные поступки.

– И много у вас таких детей?

– Не больше десятка, – чуть подумав, ответил рытник. – И большинству из них недолго осталось. Но этот самый сильный из всех.

– Почему недолго осталось?

– Учёные мужи Храма пытаются выяснить природу их врождённых способностей и не стесняются в средствах. К тому же некоторые из духовенства уверены, что при помощи этих детей они смогут выйти на чертей и сокрушить их.

– При чём здесь вообще черти? – поморщился Азарь.

– А обычно таких детей черти и забирают, – развёл руками рытник. – Те, что находятся в Храме – капля в море в сравнении с тем, сколько их обучается в неведомых чертогах бесов. Ну, я думаю, вам ясно, для чего черти их используют.

– Догадываюсь, – хмыкнул Азарь. – Я должен встретиться с этим мальчиком немедля.

– Ваше желание – закон, – рытник смиренно закрыл глаза и метнулся к двери. Там он остановился и прислушался. Потом велел Азарю подождать и вышел.