Крылья воробья
Шрифт:
Началось все неплохо. Воодушевленные возвратом Пита Макдональда футболисты «Сити» вышли на поле сражаться, поэтому предматчевые опасения Роба не оправдались: первую половину игры команда провела в атаке. И в конце концов напор увенчался трудовым голом, который, невзирая на постоянную и оглушительную ругань в адрес президента клуба, несшуюся с трибун, был встречен громкими приветствиями приезжих фанатов.
Второй тайм отличался от первого, как день от ночи. Потому что после перерыва «Сити» стал играть так, будто принимает участие не в последних матчах сезона, а в товарищеской
Перехваты были вялыми, пасы — необъяснимо слабыми, а тактика, если считать, что она вообще имелась, — смехотворной. Когда был забит неминуемый при такой игре ответный гол, фанаты «Сити» встретили его с большим восторгом, чем остальные три сектора стадиона вместе взятые. А дальше игра и вовсе превратилась в фарс: ни одна из сторон не желала делать ничего, что могло поставить под угрозу их очко.
Затем все было кончено, и местный стадион никогда не слышал такого рева, которым приветствовали финальный свисток. Да что там, назвать это явление ревом — значит, сильно преуменьшить действительность. Это было цунами звука, которое, благодаря совместным усилиям десяти тысяч торжествующих голосов, эхом окатывало стадионы, словно неумолимая, неукротимая сила. С каждой секундой оно только нарастало. И направлен этот шквал был на одинокую фигуру в президентской ложе.
Не то чтобы Роб что-то слышал. Он провалился в знакомый ему режим замедленного восприятия и потерялся в своих мыслях. Его самые страшные кошмары сделали еще один шаг к яви.
Толчок в плечо вернул Купера обратно в реальное время. Роб поднял глаза и увидел улыбающееся лицо Кита Мэйса, склонившееся над ним.
— Пойдемте, мистер президент, — сказал Мэйс. — По-моему, вам срочно нужно выпить пива.
Роб вздохнул и пошел вслед за секретарем своего клуба к бару, а за его спиной ликующие толпы болельщиков «Сити» слились в едином порыве:
— Хотим одно очко! Хотим одно очко!
— Неблагодарные твари, — пробормотал Роб себе под нос.
Глава сорок четвертая
Будет справедливо сказать, что, будучи футбольным фанатом десятки лет, Роб приобрел обширный и красочный словарь. Более этого, в рядах поклонников «Юнайтед» всем было известно, что если кому-то нужно подобрать хорошее крепкое словцо, то надо обратиться за помощью к Робу Куперу.
Поэтому, учитывая, какой день пришлось ему пережить, домой он прибыл во всеоружии, заряженный эпитетами по самые уши, готовый изрыгнуть поток или два словоизлияний на любого, кто будет глуп настолько, чтобы в этот момент попасться ему на глаза. Поэтому Роб даже обрадовался, когда еще с дороги увидел ватагу журналистов, разбивших лагерь перед его воротами. Он притормозил и стал ждать перерыва во встречном движении, чтобы свернуть к дому.
— Сейчас вы у меня получите, паразиты, — бормотал Купер, брызгая слюной, довольный тем, что его заметили и вся лужайка вокруг забора зашевелилась. — Сейчас я вам таких комментариев надаю, закачаетесь.
— Папа, — спокойно произнес Чарли, — это плохая идея.
Роб посмотрел на сына и быстро сообразил, что рядом с ним на подростковых плечах сидит мудрая голова.
— Знаю, — вздохнул Купер. — Просто мне нужна разрядка.
Он наблюдал за тем, как пресса суматошно готовится к десяти секундам бешеной активности, которые журналисты ждали, несомненно, долгие часы, и улыбнулся:
— Давай немного пошалим все же, а?
Чарли только покачал головой, когда отец выключил указатели поворота и, вместо того чтобы свернуть к дому, помчался по улице вперед.
— Какой же ты еще ребенок.
На протяжении получаса Роб пять раз проехал мимо дома и столько же раз инсценировал съезд к дому, и только на шестой он, хихикая, действительно повернул. Его маневры к тому времени полностью истощили журналистов, и они не сумели помешать его беспрепятственному проезду в раскрывшиеся ворота.
— Ну как, теперь тебе стало лучше? — спросил Чарли, немало смущенный поведением отца.
Оказалось, что Роб еще не наигрался. Створки еще не успели закрыться, когда он нажал на тормоза, хитро подмигнув сыну, выбрался из «бентли» и пошел обратно за ворота.
— Ну никак не угомонится, — вздохнул Чарли и тоже вылез из машины, но направился прямо к дому. — Старческий маразм, не иначе.
Суета и гам, которые приветствовали появление Роба, граничили с балаганом, но он не обратил внимания на хаос и отчаянные вопросы, а просто встал перед воротами и стал ждать, когда наступит некое подобие порядка.
— У меня есть краткое заявление, — сказал Купер среди вспышек фотокамер, — сделав которое, я не буду отвечать на вопросы. Вас это устроит?
Услышав одобрительный ропот, означающий, что такой расклад никого не устроит, но пусть лучше так, чем никак, Роб с сердечной улыбкой снова дождался относительной тишины. Он покашлял, прочищая горло, и затем нажал на кнопку пульта управления ворот, который держал в кармане. Ворота с клацаньем стали закрываться, вызвав переполох среди ждущей подачки толпы журналистов.
— Все вы можете проваливать ко всем чертям собачьим! — сказал Купер и добавил с поклоном: — Благодарю и спокойной ночи!
Роб сделал шаг назад в тот самый миг, когда разразилась буря возмущения, но повернулся он не раньше, чем створки ворот полностью сомкнулись перед его лицом. Только тогда Купер пошел по подъездной дорожке к дому, весело что-то насвистывая.
Даже вид поджидающей в холле Джейн не испортил ему настроения, хотя выражение ее лица предполагало, что она жаждет именно этого.
— Добрый вечер, дорогая, — бодро поздоровался Роб с женой, уверенный, что его тон только подогреет ее раздражение. — Как провела день?
— Не знаю, что тебя так развеселило, — с пол-оборота завелась Джейн. — Потому что ты и твоя…
— Гордость? Самонадеянность? Глупость? — предложил он россыпь вариантов.
— О, я рада, что ты видишь в этом повод для шуток. Всегда знала, что ты никчемный бездельник.
— Ладно, Джейн, — сказал Роб. — Давай не будем начинать.
— Нет, я буду начинать. Я знала, что ты все испортишь. Бог знает, почему я столько лет терпела тебя. Что за идиотка!