Крым-2. Остров Головорезов

Аверин Никита

— Не беда, — махнул рукой Пошта. — Попросим Уткина. Помо­жет, выменяет на какое-нибудь свое изобретение. Зря мы, что ли, жизнями рисковали ради этих книжонок?

И объединенная команда двинулась обратно в Феодосию.

Обратный путь занял у них чуть больше получаса, но вернулись они совсем не в тот город, из которого уходили. Да, Феодосия — вернее, руины Феодосии — была сонным, унылым, выпаленным солнцем городком, где обитали медленно вырождающиеся абори­гены, склонные впадать в алкогольное или наркотическое оцепе­нение уже

ближе к обеду (это называлось у них сиестой), а к зака­ту — и вовсе достигать состояния коматоза. Но сегодня, после оже­сточенной схватки с пушистиками в Генуэзской крепости, будто какой-то вирус поразил жителей Феодосии.

Все они — а оказалось их совсем не так мало, как думал По­шта — вывалили на улицы Феодосии и молча слонялись, погляды­вая на листонош и матросов с плохо скрываемой ненавистью. Про­сто молча проходили мимо, недобро глядя и сплевывая сквозь зубы. Немое напряжение было разлито в воздухе.

— Чего это с ними? — удивилась Бандеролька. — Как будто эпи­демия запора! Рожи-то, рожи какие напряженные!

— Не знаю, — негромко ответил Кайсанбек Аланович. — Но мне это не нравится. Очень напоминает начало массовой истерии.

Листоноши и матросы шли медленно, украдкой перетягивая оружие со спины на грудь, в позицию патрульной готовности. Так люди идут мимо стаи собак на незнакомой территории — те еще не рычат и не лают, но в любой момент могут броситься.

— Слушай, — спросил вдруг Пошта матроса Воловика. — А фиг ли вы в крепости делали? Случайно, что ли, забрели?

Воловик хмыкнул.

— Как же, случайно! — ответил он угрюмо. — Вас искали. Мы же когда из Севастополя сбежали — еле ноги унесли, сначала от мутантов-гладиаторов, потом от бандитов. Ну и пошли листонош искать.

«Ну да, — подумал Пошта, — все наши тогда в Джанкой стяги­вались, по особому распоряжению Филателиста. Старый лис что- то знал наперед. Или предчувствовал».

— Бродили-бродили, — продолжал Воловик, — и выбродили в Феодосию. И тут нате: цельных отряд вашего брата только что ушли в Генуэзскую крепость за какими-то своими листоношьими делами. Ну мы и погнали. Расспросить вас хотели — что за фигня, зачем вам это надо? А уже на подходе, когда пальбу и взрывы услы­шали, решили, что конструктивного разговора не получится. А уж когда я тебя, сволочь такую, опознал, не удержался...

— Ясно-понятно, — пробормотал Пошта и за шкирку подтянул к себе поближе Костю.

Пацан все порывался выяснить, почему окружающие смотрят волком, причем собирался сделать это в типично пацанской мане­ре с традиционным вопросом: «Че зенки вылупил, козлина?»

Это могло плохо кончиться. Толпа вокруг собиралась — как рыбки-прилипалы вокруг акулы. Отряд почувствовал себя в окру­жении — как-то незаметно все отходы, все улочки-переулочки вдруг оказались забиты феодосийцами.

В толпе началось недоброе гудение. Много-много тихих, почти неразличимых фраз начали сливаться в монотонный неодобри­тельный гул.

—

Надо смываться, — совсем не изысканно сформулировал про­фессор Кайсанбек Аланович. — Иначе нам труба. Сейчас они мо­гут кинуться в любой момент. Это называется «эффект зараже­ния», когда много людей собираются в одном месте, поступок одного может спровоцировать аналогичную реакцию всех осталь­ных. «Все побежали — и я побежал».

— Да чего это они? — громко возмутилась Бандеролька, не вняв предостережению профессора. — Чего вам надо?! — крикнула она в толпу.

— А то ты не знаешь! — ответили ей и толпа тут же загомони­ла: — Листоноши! Приперлись! Сволочи! Из-за вас все!

Листоноши и матросы на чистом инстинкте самосохранения образовали защитный строй, или, проще говоря, встали в круг и ощетинились стволами.

— Что вы несете! — возмущалась Бандеролька, хотя профессор дергал ее за рукав и умолял заткнуться. — Что из-за нас?

— Война! — прозвучало страшное слово.

— Война из-за вас!

— Весь Крым поднялся!

— Хватит вас терпеть!

— Мутанты проклятые!

— Выродки!

Особенно пикантно последнее звучало из уст опустившихся наркоманов и алкоголиков.

— Молчать!!! — рявкнул Пошта, и толпа испуганно затихла. — Р-разойтись! По домам! Быс-стро!

— Хрен тебе, листоноша! — выкрикнул кто-то и из толпы поле­тел первый камень.

Пошта с трудом удержался, чтобы не ответить очередью из «Та­вора». Дурное дело нехитрое — покрошить толпу безоружных лю­дей, залить улицы Феодосии кровью. Но сейчас такой поступок будет только на руку тем, кто хочет подставить клан. «Кровавая резня в Феодосии!» «Листоноши-убийцы!» «Расстрел мирного населения!»

Пошта увернулся от камня, потом от второго. Третий отбил прикладом. Остальные члены клана и матросы поступали анало­гично. Профессор удерживал Костю с его смертоносным буме­рангом.

«Эх, сюда бы пушку Гаусса-Уткина, — злобно подумал Пошта. — Зарядить мелкой дробью — и по ногам. В миг бы размело эту шу­шеру!».

— Назад! — орал он. — Назад, а то буду стрелять!

И тут из толпы вылетело что-то горящее. Бутылка с торчащим из горлышка куском пылающей тряпки. Прежде чем мозг понял, что это, руки среагировали сами. Пошта выстрелил, «коктейль Молотова» взорвался в воздухе, горящая смесь масла и бензина огненным дождем пролилась на головы толпы. Люди завопили и бросились в рассыпную.

Улица опустела в мгновение ока.

— Сейчас они вернутся, — сказал мичман Воловик. — Воору­жатся и придут. Делаем ноги! Быстро!

— К Уткину! — велел Пошта. — Берем «Мародер», меняем книжки на пушку и валим!

К дому изобретателя пришлось бежать, что в полном снаряже­нии делать не так-то просто. Пока феодосийцы готовились к про­должению линчевания неугодных гостей, запасаясь оружием и боеприпасами, листоноши и матросы ворвались к Уткину — взмы­ленные, уставшие, запыленные.