Крым-2. Остров Головорезов
Шрифт:
Спал Пошта эту ночь глубоко и крепко, без сновидений. Будто провалившись в бездонную черноту.
Утром двинулись в Феодосию.
Руины города производили удручающее впечатление. Он, говорят, и до Катастрофы не отличался ровными улицами и красивыми домами. Некогда это была древняя греческая колония (как рассказал профессор Кайсанбек Аланович) совершенно немыслимого возраста — то ли две, то ли три тысячи лет, успела побывать и генуэзским форпостом, и частью Османской империи, потом вошла в состав Империи Российской... Профессор все вещал и вещал, пока
Во-первых, ему ничего не говорили эти названия — Генуэзская, Османская, Российская... Да, когда-то это были Империи, могучие образования, диктовавшие свою волю остальному миру. И что? И где они все теперь? Додиктовались до Катастрофы, сволочи. Так и нынешние царьки — хан Арслан Гирей Второй, гетман Дорошенко, пират Рыжехвост — все они хотят править Крымом, повелевать, приказывать, а через пару веков от них не останется даже пыли...
А во-вторых, как-то трудновато было поверить в великое прошлое Феодосии, глядя по сторонам. По грязным переулкам между покосившимися домами с выбитыми стеклами слонялись местные — тоже грязные, покосившиеся, опустившиеся. Кое-кто толкал перед собой тележку с барахлом, кто-то прикладывался к бутылке, кто-то кололся. Аборигены стремительно вырождались, прозябая в окружающем убожестве и не делая никаких попыток из него вырваться.
— Ф-фу, — сказала Бандеролька. — Ну и уроды. Мутанты и то лучше!
— Чем это они лучше? — осведомился Костя.
— Мутант не виноват, что он мутант. Он таким родился. Радиация, гены, и все такое. А эти когда-то были людьми. Надо же так опуститься!
Наконец, выехали на привокзальную площадь, где раскинулся блошиный рынок. Костю и профессора листоноши оставили сторожить «Мародер», а сами двинулись за покупками.
Цены, мягко говоря, не радовали. Все тут было раза в два дороже, чем в Севастополе или, скажем, в Симферополе. Бартер совершали неохотно, и вообще смотрели на листонош недобро, с подозрением, как на воришек.
— Чего это они? — удивился Пошта. — Совсем тут озверели, в своей Феодосии? С каких это пор к листоношам такое отношение? Придурки...
— Давай-давай, — прикрикнул на них случайно услышавший разговор местный торгаш. — Иди отсюда, почтальон недоделанный. Вам тут не рады, понял? Козлы вы, листоноши!
— Бред какой-то, — заявила Бандеролька. — Нет, я понимаю, конечно, что алкоголь в больших дозах приводит к необратимым изменениям в мозгу, но не до такой же степени! Идиоты! Почем патроны? Семь шестьдесят два на тридцать девять?
— Один патрон — одна банка консервов, — расплылся в хитрой улыбке другой торгаш. — Берите, вам скоро много понадобится.
Бандеролька удивленно выпучила глаза, а Телеграф уточнил:
— Это еще что значит?
— Значит — кирдык вам, листоноши. Всех уже достали ваши выходки. Скоро вас резать будут, как баранов.
Пошта схватил Телеграфа за рукав (тот уже порывался бить морду торгашам) и оттащил от прилавка. Ошарашенная Бандеролька догнала их несолоно
— Что вообще в Крыму происходит? — спросил Телеграф. — Сначала этот дурацкий штурм Джанкоя. Теперь — такое вот отношение людей. С чего это вдруг?
— Позже разберемся, — махнул рукой Пошта. — Сейчас главное — боеприпасы, но с такими ценами много мы не купим. А без патронов нынче в Крыму придется туго. Похоже, наш клан резко перестали уважать.
— Ничего, — мрачно насупился Телеграф. — Это мы поправим. Может, силой отнять? Нам же для хорошего дела, сам говорил — миссия, то да се...
— Мы не бандиты, — отрезал Пошта. — Придется покупать.
— Тс-с-с! — раздался звук из-за угла ближайшего дома. — Молодые люди! Уважаемые листоноши! Минуточку вашего внимания!
Листоноши переглянулись, на всякий случай привели оружие в боевую готовность и заглянули за угол.
Там их ожидал крайне колоритный субъект. Высокий, широкоплечий, одетый в невообразимой расцветки пиджак в горошек, узкие брюки и галстук на голое тело, в толстых очках и с гривой взъерошенных волос.
— Уткин, — представился он. — Изобретатель. Готов решить вашу проблему с боеприпасами.
— Это каким образом? — поинтересовался Пошта.
— Тише, тише, умоляю! — зашептал изобретатель, судя по всему — совершенно безумный. — Если конкуренты прослышат о моем ноу-хау, я не смогу защитить патент и пойду по миру! Надо быть осторожнее с коммерческой тайной!
«Точно псих», — решил Пошта.
— Слушайте меня очень внимательно! — вещал Уткин. — Как известно, до сего дня инженерная мысль в области военного дела двигалась исключительно в сторону удорожания боеприпасов. Всякие хитрые пули с разной степенью экспансивности, самонаводящиеся бомбы, умные ракеты, термобарические боеприпасы и так далее... В результате процесс стрельбы становился все более и более накладным. Но! Я! Нашел решение!
— Пойдем отсюда, — негромко сказала Бандеролька. — Он сумасшедший, сразу видно.
— Я — сумасшедший? Я?! — возмутился Уткин. — Я изобрел оружие, которое может стрелять чем угодно, лишь бы из металла! Пуговицами, гвоздями, железным ломом! Мое изобретение может разогнать любой металлический предмет до такой скорости, что никакие бронебойные пули и рядом не валялись! Пробивающая способность чудовищная! Клянусь вам — пробивает даже керамическую плиту от бронежилета! Четвертый класс — вдребезги!
Пошта усомнился:
— Четвертый? — Он знал, что этот класс бронезащиты держи даже утяжеленную пулю от СВД. — Верится с трудом!
— Пари! — загорелся Уткин. — Готов держать пари! Если не разобьет — с меня ящик патронов! Идет?
— А если разобьет? — осторожно поинтересовался Телеграф.
— Тогда вы купите мое изобретение! Вам, листоношам, оно скоро ох как понадобится!
«Что ж они все заладили одно и то же, как попугаи, — подумал Пошта раздраженно. — Понадобится, понадобится... Войну, что ли, против их клана кто затевает? Так она уже вроде началась. И ничего, справились».