Крым-2. Остров Головорезов

Аверин Никита

— Это не в наших полномочиях.

— А в чьих же тогда?

— Хана Арслана Гирея Второго, гетмана Дорошенко, адмирала Рыжехвоста и совета управителей Симферополя, возглавляющих Союз Вольных Городов Крыма, — прилежно перечислил полков­ник ополчения.

— О-хо-хо! — вздохнул Филателист. — Правду говорят — у семи нянек дитя без глаза, а у четырнадцати — без двух. Ну и где я могу видеть всех этих уважаемых личностей?

Осаждающие замялись, а потом минг-баши сказал:

— В Старом Крыму. Там ставка командования.

— Прекрасно. Тогда я прошу права беспрепятственного проезда по вашей территории — для меня и моей

охраны. И прекращения огня на время ведения переговоров. Идет?

— Удрать хочешь? — ощерился пират.

— Дурак, — искренне сказал Филателист. — Это у вас, пиратов, удрать — нормально. А я листоноша. Таким родился, таким и умру. Без клана меня нет. Куда я удеру?

— Идет, — кивнул есаул, и вслед за ним выразили свое согласие минг-баши, полковник ополчения и, чуть погодя, пират. — Неделю перемирия мы вам дадим. Заодно порядок наведем. Бандитов к ногтю, сектантов на кол... Поэтому если у нас будут пострели­вать — не обращайте внимания, это не по Джанкою, это так, уборка территории. Но если кого из ваших поймаем, или из цитадели хоть один выстрел в нашу сторону раздастся — не обессудьте, ответим всем, чем сможем, невзирая не перемирие.

Интерлюдия.

Сигнальные ракеты

Степной ветер принес с собой не только прохладу, но и тучи красного песка. Песчинки оседали за ворот широкой рубахи Па­хома, смешивались с потом и моментально превращались в подо­бие наждачной бумаги, натирая плечи и спину погонщика. По­чесываясь и чертыхаясь на каждом шагу, Пахом побрел к своему рюкзаку, притороченному к раме самодельного велосипеда. Не­много покопавшись в рюкзаке, мужчина нашел то, что искал — видавшую виды арафатку. Платок этот достался ему от деда, а тот привез его из далекого Египта, ещё до катастрофы. Что это за место такое, Египет, Пахом не знал. И почему дед называл клет­чатый платок столь необычным словом, «арафатка», тоже не ве­дал. Однако он любил хвастаться последним подарком от деда во время очередного возвращения в Джанкой, пропуская стаканчик в одной из харчевен в компании таких же простых работяг, как и он сам.

Укрыв лицо и шею от надоевшего песка, Пахом поразмышлял несколько мгновений, и решил укомплектоваться по полной программе. Отцепил от одного из поясных карабинов обмотанные изолентой гогглы и нацепил их поверх арафатки.

Теперь порядок, можно и оглядеться в поисках напарника и браминов.

Пахом и Ярик уже третий год пасли многочисленное стадо бра­минов, двухголовых коров, принадлежавших джанкойской общи­не. Стадо было общим, на его содержание собирались средства не только с рядовых обитателей Джанкой, свою лепту вносил и клан листонош. Ведь только ученые мужи из клана умели обрабаты­вать мясо браминов так, чтобы не только удалить из него все ток­сины и радиацию, но и оставить его после обработки пригодным для употребления в пищу. Эта говядина высоко ценилось не толь­ко внутри стен цитадели или в Джанкое, но и далеко за их преде­лами.

А Пахом и его напарник вносили плату своим трудом. Они, как и ещё несколько погонщиков, посменно приглядывали за брами­нами, перегоняя стадо с одного пастбища на другое. Конечно, рас­тительность в окрестностях Джанкой сейчас небогатая, но для прокорма нескольких сотен хвостов её хватало. Почему хвостов? Да ведь хвост у брамина один, а головы — две.

Пахом оглядел раскинувшиеся перед его взглядом степные про­сторы. Судя по пылевым столбам и витающим в небе птицам (по­гонщик надеялся, что это просто птицы, а не степные попугаи), стадо отошло немного на юг. Конечно, это небольшое отклонение от традиционного маршрута, но иногда погонщики позволяли жи­вотным самим выбирать куда идти. Вдруг там травы больше? А если возникнет необходимость, то погонщики всегда могли пус­тить в дело свои длинные хлысты и направить стадо в нужную им сторону.

Где-то вдалеке громыхнуло, и Пахому показалось, что в небе он увидел отблеск молнии. Неужели гроза?

Понаблюдав ещё какое-то время за белесым небом и так и не заметив на нем ничего подозрительного, Пахом достал из рюкзака старенькую, но исправно работающую рацию. Вытянув антенну на максимум, он щелкнул тумблером и стал прослушивать частоты. Почти все каналы были забиты помехами и шумами, но иногда сквозь весь этот гул и скрежет прорывались обрывки фраз. В основном это были частицы так называемого «радио эхо» или «радиопризраки». Слова, произнесенные десятки лет назад, все еще блуждающие в эфирном потоке. Но если найти свободную частоту, то можно обмениваться сообщениями с напарником, используя азбуку Морзе.

Неожиданно «белый шум» в динамике рации сменился бара­банной дробью и хриплым хрипловатым мужским голосом.

— Здорово, это диджей Алмаз! Сегодня я и мой коллега эмси Топоров поставим для вас самые забойные хиты семидесятых и восьмидесятых! И первой композицией в нашей вечерней про­грамме прозвучит «АС/DC»... и их «Highway to Hell»... шьию... трррр...

Эфир вновь заполнили помехи. Пахом ещё некоторое время провозился с рацией, после чего выругался и спрятал аппарат об­ратно в недра рюкзака.

Оседлав своего железного скакуна, погонщик направился к своему стаду. Стоит отметить, что велосипед у него был не про­стой, а специально модернизированный для передвижения в сте­пи: небольшие, но широкие колеса, которых насчитывалось не две, а три штуки. Конечно, в отличие от детских трехколесных велоси­педов, байк погонщика был изрядно больше размеров. Рама из прочных, но легких металлов, хорошо смазанная цепь и специаль­ные защитные полусферы на педалях, способные уберечь ноги се­дока от укусов различных ползучих гадов.

Пахом заработал ногами, с трудом вращая педали на первых метрах своего пути. Это было нестрашно, так как стоило велосипе­ду разогнаться, на помощь погонщику приходила сила инерции. С каждым новым оборотом цепи скорость велосипеда увеличива­лась, и уже через минуту для её поддержания от Пахома только и требовалось, что совершить пару вращений педалями.

Через некоторое время погонщик даже поймал себя на мысли, что сегодняшний день больше напоминает ему прогулку, нежели рабочую смену. Но судьба не прощает подобные приступы безза­ботности.

Что-то пошло не так. Пахом понял это в тот момент, когда осо­знал, что стадо не приближается к нему, а отдаляется, все быстрее и быстрее двигаясь в южном направлении. А ещё через минуту Па­хом увидел первого мертвого брамина.

Кто-то буквально располовинил бедное животное. На острый запах крови уже слетелись тысячи насекомых и птицы-падальщики, чьи силуэты в небе Пахом приметил ещё издалека. Времени на осмотр туши брамина у погонщика не было, поэтому он просто объехал его по широкой дуге, намереваясь как можно скорее на­гнать стадо.