Крым, Северо-Восточное Причерноморье и Закавказье в эпоху средневековья IV-XIII века

Плетнева Светлана Александровна

Другая судьба сложилась у Фанагории — второго крупного приморского города полуострова, находящегося всего в 21 км восточнее Таманского городища.

Оба города возникли синхронно на плоском берегу (нижнем плато) Таманского залива, волны которого в течение многих веков размывали берег. В Фанагории почти две трети городских кварталов, расположенных на нижнем плато, были уничтожены морем (Блаватский В.Д., 1961; Блаватский В.Д., Кузищин В.И., 1959; 1961; Атавин А.Г., 1987). Однако окружавшие плато с трех сторон холмы второй террасы были застроены столь же интенсивно и потому город в античное время достигал весьма значительных размеров: 2700x600 м. В эпоху средневековья город сильно сократился: вдоль берега длина его не превышала 1 км, а ширина — не более 170–200 м (табл. 71, 1). Несмотря на такое заметное уменьшение,

он по площади вдвое превышал соседнюю Таматарху. По-видимому, и в античное время, и в средневековье Фанагория была и оставалась крупным торгово-ремесленным городом.

Исследования фанагорийского городища начались, как и таманского, со случайной находки надписи в 1853 г. На мраморной плите была вырезана посвятительная надпись Кассалии Афродите Урании (КБН, 972). Находка была сделана рабочими около хутора П.Д. Семеняки, поэтому все первые раскопки были сосредоточены в окрестностях хутора в восточной части Фанагории. Проводили их К.Р. Бегичев и К.К. Герц, Я.М. Лазаревский. В последующие годы на протяжении всего XIX в. исследованием памятника занимались А.Е. Люценко, И.Е. Забелин, В.Г. Тизенгаузен, С.И. Веребрюсов, Н.П. Кондаков, К.Е. Думберг (Паромов Я.М., 1993, с. 120–125). Следует сказать, что никто из этих ученых не обращал внимания на средневековые находки и слои, фактически только А.Е. Люценко упомянул однажды каменные фундаменты каких-то построек «позднейшего происхождения». Все остальные ученые проявляли интерес только к древностям и объектам античного времени. Фанагория прочно вошла в науку как памятник античной культуры и истории.

Это антиковедческое направление исследований продолжалось и в XX в. Основное внимание было первоначально обращено на район «Керамик», раскопки на котором продолжались в течение многих лет. Четырехметровый слой там датировался V в. до н. э. — IV в. н. э. Здесь вели раскопки К.Э. Гриневич, Л.П. Харко, В.Ф. Гайдукевич и М.М. Кобылина, работавшая на нем около десяти сезонов. Раскопки городских кварталов и некрополей были начаты В.Д. Блаватским и продолжены М.М. Кобылиной вплоть до 70-х годов XX в. Помимо этих ученых, античная Фанагория исследовалась И.Д. Марченко, А.К. Коровиной, В.С. Долгоруковым, В.Д. Кузнецовым и рядом других археологов, как правило, проходивших в Фанагории школу полевых исследований многослойных памятников (Кобылина М.М., 1956; Паромов Я.М., 1993).

Почти на всех раскопах, заложенных на территории нижнего города (на плато), археологи сталкивались с перекрывавшими античный слой средневековыми отложениями. Постепенно довольно отчетливо выявились общие очертания распространения средневековых слоев, а значит и средневекового города на фанагорийском берегу: он занимал фактически только нижнее плато, с трех сторон ограниченное холмами и оврагами: заплывшими руслами Кубани (Атавин А.Г., 1987, с. 33). Подобное расположение на местности было характерно для кочевий как малых, не превышавших в длину 200 м, так и таких же обширных, как Фанагория. Остается неясным были ли у этого поселения какие-либо укрепления, или его жители довольствовались естественными преградами: с запада и востока оврагами, по дну которых, возможно, текли ручьи. Были ли защитные сооружения с южной, самой длинной и опасной стороны, открытой для любого степного налета, неизвестно. Впрочем, не исключено, что город, принадлежавший кочевникам и бывший им необходимым в качестве торгового и ремесленного центра, не нуждался в защите от степняков, которые сами оберегали его от опасности.

Первая попытка исследования средневековых слоев была предпринята В.Д. Блаватским еще до войны и позже продолжена М.М. Кобылиной на раскопе, получившем название «Северный город» (Блаватский В.Д., 1940, с. 293–298; 1941, с. 220–221; Кобылина М.М., 1949, с. 15 и сл.; 1951, с. 232–237; Паромов Я.М., 1993, с. 128). Он был расположен на самом берегу в центральной части плато. Всего на раскопе было выделено 13 слоев. Четыре верхних были отнесены к средневековью, хронологические раки которого были определены неверно, а именно: V–XIII вв. Однако в расположенном тоже на берегу «Северо-восточном» раскопе В.Д. Блаватский в 1940 г. совершенно правильно датировал средневековый слой VII–VIII вв. (Блаватский В.Д., 1941), хотя позднее М.М. Кобылина все же сочла возможным верхний средневековый слой Фанагории датировать X-XIII вв., а погребения в каменных ящиках, обнаруженных в северо-западном районе городища, отнесла к XII–XIV вв. (Паромов Я.М., 1993, с. 131, 132).

В 1954 г. в небольшом береговом раскопе западной части городища мощный средневековый слой (3 м) В.В. Кропоткиным был датирован V–XI вв. (Паромов Я.М., 1993, с. 133). Наконец,

в большом «Центральном» раскопе (575 кв. м), расположенном всего в 70 км южнее берегового не менее крупного «Северного» раскопа, удалось выявить 12 слоев. После исследования средневековых материалов этого раскопа (в основном керамики), а также всего керамического средневекового комплекса Фанагории мы можем говорить о том, что верхние средневековые наслоения Фанагории следует датировать не позже начала X в. (Плетнева С.А., 1981, с. 14–17, рис. 4–6). Значительный вклад в средневековую стратиграфию Фанагории внесли небольшие раскопки специально стратиграфического направления, проведенные А.Г. Атавиным. Убедительно основываясь на керамическом материале, он разделил средневековый слой на 5 строительных периодов: 1) вторая половина IX в. — 920-е годы; 2) VIII — середина IX в.; 3) VII — начало VIII в.; 4) V–VI вв.; 5) IV в. (Атавин А.Г., 1988; 1992).

Почти каждый крупный исследователь городища стремился к созданию максимально точного плана Фанагории. Пожалуй, немного в России найдется памятников с такой обширной топографической документацией. Последняя съемка была произведена Я.М. Паромовым — это наиболее точный, составленный по данным аэросъемки план памятника с нанесенными на него раскопами, шурфами и траншеями (всего около 90). Впервые на этом плане представлена степень изученности его археологами (табл. 71, 1). К плану приложен прекрасный комментарий, дающий полную беспристрастно и кратко изложенную историю исследования фанагорийского городища (Паромов Я.М., 1993).

В данном разделе нас интересуют материалы периода пребывания хазарских военных соединений на Таманском полуострове, т. е. периода, синхронного слою Таматархи на Таманском городище.

Более ранние материалы, как мы видели, включены в главу V, полностью посвященную археологическим данным дохазарского периода на Таманском полуострове. Следует сказать, что их немного, особенно это касается остатков домостроительства, от которых, как правило, сохранились только «обрывки» кладок разной высоты. Существенно, что в ранних кладках ни разу не был прослежен типичный для хазарского периода прием укладки камней «елочкой».

Тем интереснее и информативнее представляется довольно значительный сравнительно хорошо сохранившийся участок средневекового города, относящийся к хазарскому времени (Центральный раскоп). На нем на глубине около 1 м от современной поверхности были расчищены цоколи нескольких жилищ, очевидно, синхронно существовавших, так как все они связаны планировкой двух сходившихся углом улиц (или улицы и переулка), вдоль которых были выстроены (табл. 71, 2, 3). Практически все цокольные кладки сложены «елочкой».

Дома хазарского времени в целом весьма однотипны, три из них были двухкомнатными, три — однокомнатными, все отличаются довольно большими размерами: 6x4, 6x5 и даже 8x5 м, т. е. площадь их колебалась от 24 кв. м до 40 кв. м. Для кладок характерно использование в узловых местах крупных обработанных блоков (на углах, у входов и пр.).

Вокруг кладок, особенно внутри помещений прослежены разливы глины, нередко довольно толстые. Очевидно стены строений, как и в Таматархе, выкладывались из сырца или были глинобитными. Внутреннее устройство их не сохранилось. Только в юго-восточном углу одного из домов удалось проследить круглый в плане открытый обмазанный глиной очаг, забитый золой и углями (диаметром 1 м). В другом (двухкомнатном) доме у перегородки лежал тяжелый нижний жернов. Поскольку вокруг него была рассыпана глина, не исключено, что это было основание гончарного круга. Надо сказать, что на данном участке была прослежена характеризующая градостроительство особенность, а именно: очень массивные заборы, толщиной равные внешним стенам построек. Это была надежная защита двориков, примыкавших к домам. Кроме того, вместе со стенами домов они служили сплошным обрамлением улиц, прерываясь, видимо, узкими калитками и воротами. Внешний вид города напоминал современные окраинные улочки среднеазиатских городов. Интересно, что на углах, в соответствии с поворотом улицы, забор плавно закруглялся. Во дворах жители занимались самой разнообразной деятельностью, во врытых в землю почти до горла пифосах хранили зерно. Возможно, над ними сооружался специальный навес. Почти в центре большого прекрасно замощенного двора был поставлен квадратный глиняный жертвенник (1x1 м). Он был основательно разрушен и затоптан, но по остаткам можно судить, что стенки его были глинобитные, толщиной около 0,3 м. Во внутренней квадратной площадке несомненно горел огонь: зола, угли, обожженные стенки свидетельствуют об этом. В центре прослежена круглая яма, вероятно, от столба. Вряд ли столб был деревянным, так как вокруг горел огонь. Можно предположить, что в жертвеннике стоял каменный идол, хотя отсутствие каких-либо аналогий этому сооружению и его плохая сохранность не позволяют делать определенные заключения.