Крысы появляются ночью
Шрифт:
— Ее называют страной любви. Это так?
— А что такое любовь?.. Кто-то сказал, что женщин надо или обожать или оставлять. Ничего другого… Вы согласны с этим?
— … Возможно, — ответила она, подумав. — Но расставаться всегда так тяжело…
— Легче просто уйти.
— Пожалуй, — согласилась Эвелин. — Но бывает момент, когда человек смиряется со всем…
— Это плохо. Где начинается терпимость, там рушится очарование и начинается мелочная жизнь…
— Не знаю… — неопределенно произнесла она.
— …Ну, мне пора идти, — решительно сказал Сид, гася сигарету.
Эвелин подняла голову.
— Почему так рано? Такой прекрасный вечер. Прошу вас, посидите еще. Давайте выпьем чего-нибудь.
И, не ожидая его согласия, она поднялась и вышла на кухню. Достала из холодильника бутылку шампанского, ловко открыла ее и до краев наполнила два высоких хрустальных бокала. Из маленькой коробочки отсыпала в бокал Сида немного белого порошка. Порошок мгновенно растворился. Осторожно неся бокалы, вошла в гостиную.
— У меня есть серия пластинок из Вест-Индии, — сообщила она. — Я проиграю вам их. Оригинальные записи.
В маленькой гостиной раздались звуки тамтамов, гортанные голоса негров что-то запели в быстром ритме.
Сид выпил холодное искрящееся шампанское. Ему стало легко и свободно.
Эвелин приблизилась к нему. Глаза ее влажно мерцали из-под густых ресниц. Рокотали тамтамы, рассыпаясь лихорадочной дробью. Она дала ему себя поцеловать и тут же выскользнула в другую комнату.
— Одну минутку!
Привычным движением Эвелин включила магнитофон и осмотрела кинокамеру, совершенно скрытую от постороннего взора. После этого она освободила стопор.
Сид налил еще один бокал шампанского, залпом опрокинул его. И снова потянулся за бутылкой.
Потом он услышал тихий голос Эвелин.
— Иди сюда!
Уже близился рассвет, когда Сид вывел свою маленькую машину на улицу.
Вести машину было тяжело, он чувствовал себя разбитым. Голова трещала. Его начало тошнить. Он остановил машину и вышел. Его долго рвало.
Головная боль стала нестерпимой. Судорожно сжав руль, он едва довел машину до дому. Тяжело поднялся по лестнице, открыл входную дверь, в темноте ощупью пробрался в комнату и нашарил выключатель.
Вспыхнул свет. Сид вздрогнул. В одном из кресел он увидел свернувшуюся калачиком Дорис. Она не спала.
— Ты не спишь? — изумился Сид.
Она медленно поднялась и подошла к нему.
— Сид!.. Как ты выглядишь?
— А как я должен выглядеть?
— Одет неряшливо, рубашка застегнута неправильно, галстук завязан плохо. Ты что, ввязался в драку? Где ты был?
— Хватит вопросов! Я очень устал!
Он бросил свой плащ на кушетку.
— Я пыталась дозвониться до тебя. Но номер телефона, который ты мне оставил, оказался неверным.
— Ерунда! Ты просто перепутала, когда набирала номер, — он почти свалился в кресло.
Дорис подошла к столу и взяла записку.
— Как это я перепутала? — возмутилась она. — Тогда сам набери этот номер!
Он схватил бумажку с номером, скомкал и бросил в угол.
— А знаешь, почему я хотела позвонить тебе? — продолжала она. — Винкельман нашел тебе место. Редактора. Я сразу же хотела сообщить тебе об этом.
Сид не мог поверить своим ушам.
Она подошла к нему вплотную.
. — Скажи мне правду, Сид, где ты был? — Ее глаза вдруг округлились. — Откуда у тебя эти духи? Это же запах «Мицоуко».
— Перестань! Какая ерунда!
— Прошу тебя, — умоляла Дорис, — скажи мне всю правду. Ты пришел от той женщины, которую мы видели в баре? Сид, не лги мне! — Она готова была заплакать.
Он сильно тряхнул ее за плечо.
— Не реви!
Дорис побелела как полотно и вышла из комнаты.
Сид беспомощно опустил руки.
«Самое главное, — выспаться, — подумал он. — Пройдет эта адская боль в голове, тогда мы поговорим».
…Сид проснулся, когда был уже полдень.
Головная боль все еще не прошла. Он мучительно напрягал намять: что случилось? Прошло немало времени, пока он вспомнил подробности минувшей ночи.
«Боже мой! — ужаснулся он. — Надо немедленно поговорить с Дорис».
Сид прошел на кухню. Дорис в ней не было. Он бросился в спальню. Шкаф был приоткрыт. Платьев Дорис в нем не было. Исчез и большой черный чемодан.
«Это… невозможно!» — подумал он.
Заглянул в ванную комнату. Она была пуста. Туалетных принадлежностей Дорис он в ней не увидел. В замешательстве вернулся на кухню. На столе обнаружил записку, которую раньше не заметил.
«Я уехала к маме в Брауншвейг. Прошу, оставь меня хотя бы на несколько дней в покое. Мне надо побыть одной. Дорис».
Сид устало опустился на стул, перечитывая записку. Буквы расплывались перед глазами.
Дорис ушла. Бросила его.
Главное — не падать духом. Через несколько дней он поедет в Брауншвейг, и она вернется. А духи? Надо купить себе такие же духи и показать ей при случае.
Его руки немного дрожали, когда он прикуривал сигарету.
Эвелин собиралась уходить.
Она привела комнату в порядок и положила в свою элегантную сумку две магнитофонные катушки и несколько кассет с кинопленкой. Еще раз повернулась на каблуках перед небольшим круглым зеркалом, придирчиво себя осмотрела.
Раздался звонок у входной двери. Она пошла открывать. На пороге стоял Перси.
— Хэлло, лейтенант! — удивленно протянула она. — Я как раз собиралась пойти к вам и передать кое-что.