Крысы в городе
Шрифт:
Два нововведения, проведенных Колесниковым, преобразили автохозяйство, пользовавшееся в городе недоброй славой.
Первым делом Колесников создал мощное охранное подразделение. Его возглавил бывший начальник Придонской тюрьмы Шубодеров, крутой и жестокий служака, имевший осведомителей во всех преступных структурах.
На всю область прогремела расправа охраны автосервиса с наехавшими на него рэкетирами.
«Придонская братва», еще не оценив по достоинству силу и авторитет Парткома, решила сделать его своим данником.
Все началось как обычно.
В один из дней в конторе автоцентра появился странный
Партком молча следил за гостем. Его уже предупредили по интерфону о появлении иномарки с экипажем из четырех качков. Шубодеров опознал в одном из гостей Костю Сургута — психованного рэкетира, который работал на вора в законе Саддама.
Закурив, гость обратился в Парткому:
— Потолкуем, директор?
— Теперь не здороваются? — Колесников захлопнул папку, лежавшую перед ним.
— Ах, здрасьте вам! — Сургут, кривляясь, вскинул руку ко лбу, будто отдавал честь. — Наше вам с кисточкой, господин Колесников! Теперь вы довольны?
— У вас претензии к обслуживанию? — Колесников старался показать, что не знает, о чем пойдет речь.
— Ладно, кончай, директор. — Сургут стал суровым. — Я же вижу — ты не дурак.
— Спасибо. — Колесников говорил не повышая голоса. — Так что из того?
— Из того ты должен понять: раз я здесь, тебе теперь придется платить.
— Кому и за что?
— Ай, какие мы непонятливые! Объясняю. Как это там у вас по науке? — Сургут нарочито наморщил лоб, вспоминая. — Ах да. За режим наибольшего благоприятствования.
— Понял. А если я откажусь?
— Выйдет дороже.
— Догадываюсь, но меня интересует другое. Ты сейчас уйдешь, а на меня наедет кто-то другой. Мне и ему платить? Если ты вроде налогового инспектора, хочу знать, какой фирме плачу и за какие заслуги. Если не узнаю, лучше тебе убираться по холодку.
— Что ж, дядя, я от Саддама. Слыхал о таком?
— Саддам? — Колесников почесал переносицу. — Говорят, у него все вы крутые, как вареные яйца. Это так?
— Ладно, директор, кончай балаган. Будешь платить или нет? Мне надо знать только это.
— Буду, если подтвердишь полномочия. А так для меня ты пока частный вымогатель. Без подпоры. Сечешь?
— Хорошо, полномочия я привезу. А пока дай команду — пусть поменяют масло в моей машине.
— Бу сделано. — Колесников открыто издевался. Но все же снял трубку. — Васьков? Там у тебя иномарка во дворе. Загони на яму и обслужи по полной программе. Без оплаты. Это мои друзья. — Повернулся к Сургуту. — Так устроит?
Демонстративно бросив окурок на пол, Сургут вышел, на прощанье хлопнув дверью. Говорить дальше с директором он не собирался.
Через полчаса иномарка цвета антрацита, блестя многочисленными молдингами, с визгом сорвалась с места и выехала из автотехцентра.
Через минуту по телефону Шубодеров доложил шефу:
— Сергей Сергеевич, гостей я отправил. С почетом…
Иномарка взорвалась, отъехав от центра всего на пятьсот метров. Ее экипаж пришлось соскребать с асфальта. В обгорелых обломках машины нашли четыре пистолета разных марок. Милиция списала происшествие на неосторожное обращение пассажиров со взрывчаткой.
Саддам, получивший известие о происшествии, воспылал гневом. Он понял истинную причину взрыва — слишком травленым был этот волк. Но в тот же вечер к нему явился «положенец» — уполномоченный криминальной структуры, которому поручается миром решать внутренние конфликты между разными преступными кланами. Он объяснил, что Партком в своих правах и возможностях ничуть не уступает ему, Саддаму, и затевать войну не стоит. Начнись она, авторитеты поддержат Парткома…
Вторым важным нововведением Колесникова после организации надежной охраны предприятия стала компьютеризация техцентра. На учет было взято все — материальные ценности, бухгалтерские расчеты. Не выходя из кабинета, Партком мог проверить, сколько машин въехало в ремонтную зону, какое время каждая находилась в цеху, кто ее обслуживал и какие устранял неполадки. Смешно, но Колесников добился того, что оказалось не под силу социалистическому государственному предприятию: он ликвидировал хищения и спекуляцию запчастями и автодеталями, которые принадлежали акционерному обществу. Слссарюга Рахматов, не сумевший изжить социалистический взгляд на вещи и считавший общенародным, а значит, своим все вокруг, после двух попыток воровства повесился на рабочем месте. Доказать, что смерть носила насильственный характер, милиция не сумела, а может быть, попросту не захотела. Автоцентр денег на похороны Рахматова не выделил, поскольку за день до смерти директор влепил ему строгий выговор за попытку вынести с территории новенький карбюратор.
— Хотите калымить, — предупредил работяг Партком, — заводите собственное дело.
Электрик Потапов, мастер — золотые руки, внял совету, уволился, взял в банке кредит и основал небольшую ремонтную мастерскую. Она просуществовала ровно два месяца и сгорела дотла в ночном пожаре. Чтобы расплатиться с долгами, Потапов вернулся в автоцентр.
Как ни странно, но дисциплину в автоцентре быстро приняли, и не столько из-за страха, сколько из-за выгоды. Деньги рабочим платили здесь исправно, причем большую часть дохода они получали из «черного нала» — наличных денег, укрытых администрацией от грабительских государственных налогов.
Со временем Партком начал разрабатывать новую «золотую жилу». Ее показали «геологи» из-за рубежа.
Однажды в кабинете Колесникова появился прилично одетый джентльмен. С явным польским акцентом представился:
— Станислав Кригер, коммерсант. Мам до пана Колесникова корыстну справу. — Подумал. Подобрал русские слова. — Имею до вас корыстное предложение. — Щелкнул пальцами. — Опять я не так, прошу прощения. Выгодное предложение.
Партком улыбнулся.
— Присаживайтесь. Готов вас выслушать.
Слова прозвучали нейтрально, без особого любопытства или заинтересованности. В последнее время, когда частная инициатива получила широкие возможности, в кабинете Парткома стали регулярно появляться разного рода авантюристы с различными «выгодными» предложениями. После короткого разговора Колесников просил дельцов выйти, а дюжий охранник, вызванный секретаршей, провожал гостей до ворот.
Поляк мало походил на мелкого жулика, и если все же относился к категории ловкоруких, то специализировался на крупных аферах. Должно быть, предугадав возможные сомнения Колесникова, достал из кармана и положил на стол свой паспорт.