Кстати о любви
Шрифт:
— Я за тебя, если можно. Ближайшие минут сорок точно плывем по течению. Потом твоей задачей будет взять на себя отца, когда Загнитко намылится курить третий раз. К тому времени он будет уже достаточно поддатый, если все пойдет, как обычно.
— Тогда поплыли, — снова усмехнулся Егор. — Но будешь должна!
— Я тебе и так дохрена должна, — улыбнулась она.
— Потом сочтемся. Папу ищем или наоборот уходим в глубокое подполье?
В подполье уйти не могло получиться. Папа сам настиг их в следующее же мгновение. В костюме темно-синего цвета,
— Руслана! — радостно прогромыхал генерал третьего ранга Росохай Е. Р.
Руська замерла. Бросила взгляд на Егора и прошептала сквозь почти сомкнутые губы:
— Поздно в подполье, нас засекли.
— Еще вопрос, кто кого засек, — весело сказал Лукин.
— Сейчас держись. Когда он поймет, что к тебе нареканий нет, отстанет, — успела пробурчать Росомаха, прежде чем отец настиг их окончательно, после чего она отпустила руку Егора и показательно чмокнула папу в щеку, возвестив: — Привет! Вас тоже пригласили, что ли?
— Последнее время с чувством юмора у тебя совсем беда, — рассмеялся тот, а потом сосредоточил внимание на Лукине. Точно так же, только, пожалуй, еще более пристально его изучала Юлиана, которая до общения с Русланой пока не снизошла. Это в секретаршах она была покладистой. В неформальной обстановке отыгрывалась.
— Ну, знакомь, — так же, как и окружающие, сделав «обыкновенные выводы», проговорил Евгений Русланович. А Руська, теперь уже с куда большей готовностью, ответила:
— Егор, это мой отец, генерал полиции третьего ранга Евгений Русланович Росохай. Папа, это Егор Лукин.
— Егор Лукин? — встрепенувшись, отреагировала вместо папы Юлиана и впервые обратила свой взор к Руслане.
— Егор Лукин.
— Ты его знаешь? — удивился генерал, приподняв бровь. Точно так же приподняла бровь и Росомаха.
— Конечно, я знаю Егора Лукина! — радостно сообщила секретарша.
Откровенно говоря, такое представление напоминало игру в бадминтон. Лукину только и оставалось, что наблюдать за пролетающим мимо воланчиком — собственным именем.
— Я вас по телевизору видела! — кивнула ему Юлиана, окончательно отлепившись от отца.
— И как впечатление? — поинтересовался Егор.
— Мне ооооочень понравилось!
— Егор Андреевич вообще всем нравится, — фыркнула Руська.
— Честно говоря, я совсем не разбираюсь в истории, — продолжала объясняться в любви Юлиана. — Почти ничего не помню, но смотрела из-за вас.
— Автограф оставить? — с самой серьезной миной спросила новоявленная звезда по имени Егор Лукин.
— Господи, мне не на чем! — ужаснулась секретарша и беспомощно взглянула на кажется-будущего-супруга.
— Я полагаю, успеется, — отозвался кажется-будущий-супруг. — Не знал, что у Русланы имеются в друзьях… такие популярные личности. На нее не похоже.
— Жизнь вообще полна неожиданностей, Евгений Русланович.
— Тонкое умозаключение. И в каком качестве вы на телевидении мелькаете?
— В основном, в качестве главного редактора журнала «`A propos».
Бровь генерала снова дернулась — действительно очень знакомо и похоже.
— Что-то про моду? — поинтересовался он.
— Про моду тоже надо кому-то писать.
— Это, по-вашему, мужское дело?
— Лучшие модельеры — мужчины, Женечка! — веско вставила Юлиана.
— А какое дело — мужское? — не обращая на нее внимания, спросил Лукин у Евгения Руслановича.
— Ну точно не тряпье.
— А забираться в жопу мира — не женское, — усмехнулась Руслана. — Кажется, так мы условились пару лет назад. Правда, это было до той золоченой хреновины, которую ты хранишь в ящике стола.
Она скрестила руки на груди и выжидающе смотрела на отца. Впрочем, общение с ним больших проблем не доставляло — она всегда знала, что делает и где границы отцовского терпения. Взгляд его вдруг потеплел, и он улыбнулся.
— А вот вы, Егор, — снова заговорил папа, как опуская отчество, так и игнорируя формальное «господин Лукин», — считаете возможным молодой женщине вести кочевой образ жизни где-то среди дикарей?
— Гипотетически или применительно к кому-то конкретно?
— Ну поскольку, как я понимаю, здесь все свои, то применительно к ней, — Евгений Русланович кивнул на дочку.
— Тогда я бы задумался не о возможности, а о причине.
— Шило в заднице — основная из них.
— Во всяком случае, Руслана в ближайшее время не собирается ни к людоедам, ни к пингвинам. Да? — и Егор взглянул на Росомаху.
— Ты не учел кенгуру, — улыбнулась она самым нежным образом. — Но не ближайшие полгода.
— Свежо предание, — крякнул генерал Росохай и снова вернулся к Лукину: — Могу я рассчитывать на то, что вы не избалуете ее еще больше?
— Не смею претендовать на ваше место, Евгений Русланович.
— Вот и отлично. Все должны быть на своих местах. Руська, вы Загнитко поздравили?
— Только что!
— Надеюсь, хватит силы воли продержаться до тех пор, пока все не ужрутся, чтобы никто не заметил, что свалили?
— Нам будет непросто, но мы постараемся.
Им действительно было непросто. Во всяком случае Руслане, недоуменно взиравшей на вроде как расслабленного Лукина каждый раз, когда к ним подходил кто-то из многочисленных знакомых. Себя она в это время ощущала поджаривающейся на вертеле бараньей ногой.
Оказывается, и забыла, что это такое, когда до тебя всем дело есть. Прошлый раз, тот самый, с Колькой, она чувствовала себя настолько невменяемой, что ей было откровенно пофигу. Сейчас, видимо, достаточно зарубцевалось, боли больше не причиняло, самолюбия не задевало — она снова видела людей и мир вокруг себя. И почему-то здесь с ней был этот расслабленный и спокойный — во всяком случае, внешне, — Лукин.