Ксюха
Шрифт:
“С одной стороны, может, оно и к лучшему. По — видимому последний марафон и сигания через забор самогонщиц его достали. Пусть лучше развлекается с трубой, чем в соседских заварушках”. Но я почему-то надеялась, что он не рискнёт. Но не тут — то было. Да ещё не ограничился просмотром и потребовал с меня:
— Ты должна пообещать мне, что оставишь эту затею с соседскими приключениями.
Выбора у меня не было, да и охоты ссориться с ним тоже, поэтому я послушно кивнула.
А через забор кипела трудовая жизнь. Уцепившись за то, что употребление алкоголя людьми может быть полезен их кошельку, сёстры бросились добывать его из всего и сами незаметно пристрастились к тому жидкому пойлу. В “огненную воду” перегонялось всё: фрукты, овощи и прочая растительность, что зрела и колосилась. Как говорят, самогон можно варить хоть из табурета! Имея ввиду их пустую от мебели хату возможно так оно и есть. Как бы там не было, а такое чудо жило у меня в соседях, как раз в стыке со мной по заднему забору.
Утром приехала Юлька вся в слезах и соплях. Лицо без следов косметики имело серый оттенок. Глаза красные от слёз и похоже даже недосыпаний. Немытые волосы замотаны резинкой. Я, подвинув ей чашку с кофе и прогнав с кухни Ивана, воззрилась на весь этот цирк. Мне совсем было не до её фантазий, но деваться некуда, придётся слушать, подруга как ни как.
— Начинай уж не тяни, а то выплачешь все глаза.
Она глубоко вздохнула. Пошмыгала в красивый платочек и начала страдать:
— Ты не представляешь, я познакомилась с одним классным мужиком. И безнадёжно влюбилась. Не сразу конечно, мы общались и вообще…
На моём лице мелькнуло что-то вроде изумления.
— Что значит вообще? — надавила я на неё.
Так и быть она по просьбе не ломаясь уточнила.
— Виделись почти каждый день. Иногда, даже утром, выпивали чашечку кофе с круассанами в кафешке около моего дома…
— Муж застукал что ли? — не выдержала я.
— Нет, не в этом же дело. Ты совсем не можешь слушать. — Раздражённо зашипела на меня она.
Я заткнулась, поняв, что ей ничего от меня не надо, кроме как внимания.
— Отгадай, чем закончилась моя большая любовь? Вот — вот… А ведь мы целовались. У нас крутилась такая любовь, такая… Почти как у тебя… Но однажды он пропал. Представляешь моё состояние. Мобильный его недоступен, домашний я не знала.
Я поняла, что её заели мои отношения с Иваном, и ей захотелось испытать что-то подобное. Но вида не показала и бодренько предложила:
— Так в справочном бы узнала раз такой пожар…
— Смеёшься, я ничего о нём не знаю. Даже фамилию. Домой он меня не приглашал. О его работе мы не говорили.
Мне стало почти любопытно.
— Ты часом афериста не подцепила?
— Если бы, а то хуже, — всхлипнула Юлька. — Кто б подсказал, что у тех мужиков в голове…
“Это во что же она впёрлась”, — заскреблось у меня под ложечкой.
— Я носилась, как тигр в клетке. Мысли одна страшнее другой ползали в голове… А правда была… — Она вновь залилась слезами.
— Хватит купаться в слезах. Давай уж ближе к делу. В беду попал что ли?
— В том то и дело, что под машину он не попал и в командировку на пять лет тоже не уехал. Просто вернулась его благоверная отдыхающая на каких-то островах с дочерью и все пироги.
Я упёрлась лучащимися смехом глазами в пол.
— Да. Ничего новенького. Тебе урок. Муж-то хоть не в курсе твоей любви? Нет. Ну и радуйся. Хорошо, что всё прояснилось сразу. Тебе птичка повезло, что ваш роман не затянулся. С чего кручиной то упиваться. Давай я коньячком тебя полечу.
— Ты не понимаешь, эта свинья пришёл ко мне на работу с букетом. И ещё сказал, что я непременно останусь в его жизни самым ярким воспоминанием! И просил разрешения, когда ему будет плохо позванивать мне и надеяться хоть на редкую встречу. А ещё намекнул, что не прочь иметь для семьи личного врача. Ты что-нибудь про этих скотов мужиков понимаешь?
— Какого чёрта ты в приключение полезла?
— Да-а-а!… Очень хотелось, как искорка выпорхнуть в трубу, из надоевшей семьи, где каждый день похож на предыдущий, а предыдущий на следующий. Ты ж живёшь иначе, мне тоже хочется, а меня, меня…
Да уж мою подругу нокаутировали по — полной, ещё и с перспективой пытались поиметь. Придётся утешать.
— Юль, хватит тебе. У самой-то семья. Муж, ребёнок. Угомонись. Прими это как приключение и забудь. Сама же меня учила: не застревать в прошлом, а двигаться вперёд.
— Ты не представляешь, как я горевала и плакала. К тому же не тычь меня. Верность-это утопия. Можно подумать, что он ни-ни.
Предел коварства…
— Я вот не утопия. И ни-ни. А насчёт состояния твоего?… Чего ж не представляю, даже очень представляю. Ты и сейчас выглядишь несчастной. И мужик, наверное, был приличный, да по всему ещё и при деньгах, раз супруга с дочкой по островам катаются, пока он вкалывает… Но отнесись к приключению с юмором. Давай посмеёмся. Ха-ха! Вся любовь со смехом выветрилась и навсегда. Да?!
— Клянусь, никогда не общаться с мужиками. Всё равно они все подонки и обманщики. Говорила мне мама, что “мужик — это наказания свыше”.
— Смешно, ей богу, ты что малолетка у которой наступило просветление и это не первая, сшибающая с ног, любовь, — пошла я на неё в атаку, не собираясь ей сочувствовать и потакать. — А то ты не в курсе, что верить нужно не каждому встречному-поперечному. О! Не так давно меня кто-то учил и припоминается, это было не иначе как тут.
— Ты бесчувственная и злая, — принялась кричать она на меня, бегая по кухне. — Сама счастлива, а на меня наплевать.
— Ладно тебе, сама виновата, зато есть что вспомнить…
— Я всегда подозревала, что у тебя для меня нет сердца, — всхлипнула она.
Только я, зная её, спокойно сидела и ждала, пока она успокоится. Юлька, побушевав, отхлебнула коньяк и попросила чего-нибудь вкусненького пожевать. Я, поставив перед ней тарелки с едой, вышла к оторопевшему Ивану.
— Ксюха, она не разнесла тебе кухню?
— Пар спустила и порядок. Видно завидный жених сорвался, поэтому в этот раз и перебор получился. Я отвезу её сейчас. Ты возьми Ванюшку на себя.