Кто хочет процветать
Шрифт:
Фролов вяло поморщился:
— Зачем?
— Ну а вдруг? — не унимался Новгородцев.
— Кстати, вы ее навещали?
— Я? — ткнул себя пальцем в грудь Ладимир и замер. Потом пожал плечами и произнес в раздумье: — А что?.. Вообще, — машинально продолжая перебирать эскизы, признался он, — бывают в жизни неприятные моменты. Вот как вдумаешься, с кем я любовью занимался!.. После того, что произошло, я, ради интереса, попытался дойти до самой низменной черты моей сути. Заставил себя, насколько удалось. Много всякого противоречивого испытал, понял, что могу так и так поступить,
Сергей кивнул.
— Говорят, Ксения головой об стенку бьется. Кричит, что это не она, — сказал Фролов.
— Конечно, не она, а бесы! — пошутил Ладимир. — Но что поделаешь, если они вселились именно в нее. — Помолчал. — Вот ведь… Убила четырех человек и убеждает, что не она. Монстр. И как я с ней?..
Еще месяц спустя хит-парад возглавил клип Ладимира Новгородцева «Моя девушка. Исповедь мужчины, любившего девушку-убийцу».
Фролов был настолько поражен этим клипом, что застыл перед телевизором.
«Любил!.. Ведь любил же!.. И даже на этом заработать решил. Мерзкий тип».
ГЛАВА 34
Вежина билась об стенку головой и кричала, пытаясь доказать недоказуемое. Ужаснее всего были моменты, когда она уходила в себя и возвращалась в недавнее прошлое. Ксения до мельчайшей детали восстанавливала разговор Астровой с Пшеничным по мобильному телефону, когда она затаилась за приоткрытой дверью своего кабинета. Теперь она понимала, что этот разговор был рассчитан на то, чтобы заманить ее в западню. Да, Астрова действовала наверняка.
«Исчадие ада! Продумать все до мелочей, предусмотреть самый незначительный поворот событий. Да ей-то что? Она при любом раскладе в стороне», — сжимала Вежина голову ладонями с такой силой, точно хотела ее раздавить.
Приступ небывалого бешенства накатил на Ксению, когда она узнала, что Астрова, оказывается, успела выйти замуж за Олега Пшеничного и что теперь она — Астрова-Пшеничная, владелица издательства «Стас». А путь ей расчистила, проложила, да еще устлала ковровой дорожкой она, Ксения Вежина. Умная, хладнокровная, умеющая просчитывать на несколько лет вперед, способная, словно крокодил, затаиться в тине и выжидать, выжидать… Как, когда Астрова перехватила ее гениальную идею присвоения издательства?..
На Ксению надели смирительную рубашку и поместили в одиночку с обитыми войлоком стенами.
— Какая странная нынче мода, — проговорила она, оглядывая себя. — Это от кого? От Дольче и Габбаны? Или от Готье?..
Помешательство длилось секунд пять. Страшный спазм сжал голову, кровь остановилась, а потом забила фонтаном, горечь наполнила гортань, огнем запылал желудок — сознание вернулось.
— Моя жизнь, моя уникальная, неповторимая жизнь, — упав на пол, бисерно запричитала Ксения, роняя крупные слезы, — пропала… пропала…
Премьера спектакля по пьесе Астровой-Пшеничной прошла успешно. Особенно было отмечено
Он не хотел видеть Астрову и видел ее повсюду. На экране телевизора, где она делилась своими планами о будущем издательства; на обложках журналов, где она со светлой грустью вдовы прижимала к себе ребенка, родившегося после гибели отца; в газетах, сообщавших о первом появлении известной писательницы Астровой-Пшеничной на заседании совета директоров акционерной компании.
Вера не звонила Фролову, она ждала, что он придет. Придет хотя бы посмотреть на своего сына. Но Фролов вместо этого подал заявление об уходе из издательства, отказался от предложения художественного руководителя театра подписать контракт на оформление трех спектаклей и продал все рисунки из цикла «Последнее впечатление». Сердце Веры объял страх. «Неужели он задумал уехать?.. А как же я?.. Мы?» — взглянула она на сына, которого назвала Сергеем.
Она позвонила Фролову сама.
— Сережа, — начала тоном, будто ничего из того, что произошло, никогда не было, — ты не мог бы сегодня вечером заехать ко мне?
Он ответил сразу, даже не задумавшись:
— Нет!
— А завтра? — удивленная таким прямым ответом, все-таки спросила она.
— Нам незачем встречаться!
— А… — Вера замялась. — А… сын… мой… Ты же его не видел! — вложила она особый смысл в свои слова.
— Что мне смотреть на твоего сына? — прозвучало в ответ.
Астрова не хотела верить в то, что произошло. В то, что Фролов оставил ее.
— Говорят, ты собрался уезжать. Врут? Слухи?
— Нет, не врут. Собрался.
— Куда?
— В Германию.
— Надолго? — под аккомпанемент бьющегося сердца обессилевшим голосом продолжала спрашивать Астрова.
— Подписал контракт с одним театром на три года, а там посмотрим…
— Сережа, — прошептала она каким-то трогательно-беспомощным голосом, — Сережа, прошу, зайди ко мне, — вздохнула и добавила: — Попрощаться перед дорогой.
— Хорошо! Завтра вечером, — согласился он.
Вера положила трубку и задумалась, облокотившись на руку. Она сидела в кресле, утопая в волнах пеньюара, волосы, слегка приподнятые заколкой, под своею тяжестью спустились на затылок и рассыпались по плечам. Она сдернула заколку и почувствовала боль в глазах от колючих слезинок.
— Нет, Сергей, ты не уедешь! Ты нужен мне здесь. Ты единственный человек на свете, которому я полностью доверяю. Без такого человека нельзя. — Вера подобрала волосы и провела пальцами под глазами, стирая слезы. — Завтра вечером ты узнаешь, что никуда не едешь. А неустойку за невыполнение контракта с немцами я уплачу.
Она весело стукнула ладонями по подлокотникам кресла, легко поднялась, подошла к зеркалу и затянула на себе пеньюар.
— Ну есть еще немного лишнего… Но что делать? Диету не приемлю, значит, только фитнес-клуб два раза в день. До тех пор, пока не обрету былые девичьи формы, — кокетливо подмигнула она своему отражению.