Кто хочет процветать
Шрифт:
— С твоими родителями, что ли? — глотая слезы, спросила она. — Начинать жизнь со свекровью в одной квартире, да это же заведомый провал семейной жизни. Нет уж, лучше у нас с мамой.
— Как скажешь, — вздохнул Максим.
— Ну так что? — после затянувшегося молчания спросил он. — До октября ждать будем или в четверг?
Вера ответила сразу:
— До октября!
Но ждать до октября не пришлось. «Динамо», о чем было сообщено в прессе, собралось в Волгоград на матч с местной командой. Максим пришел проститься.
— Я буду смотреть трансляцию по телевизору и
— Нет. На этот раз я точно выйду на поле.
Через день после отъезда команды, ближе к вечеру, Вера получила телеграмму: «Сломал ногу. Целую. Максим».
Она не на шутку расстроилась. «Ведь вот невезение. Если Максим не будет играть, то и квартиру не дадут».
Команда вернулась с победой, Максим — с травмой, которую, как он объяснил, получил во время тренировки перед самым матчем.
Дни потянулись за днями. Наступил август. Вера, обеспокоенная предстоящим поступлением Максима в институт, донимала его расспросами. Он успокаивал ее, ссылаясь на всемогущего тренера. А потом как-то обронил: «Ну если и не поступлю в этом году, велика беда! Ты же меня все равно любишь».
Вера задумалась. Думала несколько дней, а потом пошла в редакцию газеты, где работала ее приятельница.
— Лена, — вызвав девушку в коридор, начала с придыханием от сильного волнения, — понимаешь, за мной один парень ухаживает, он спортсмен, играет в «Динамо».
— О! Так я их всех знаю! — радостно воскликнула та. — Как зовут?
— Максим Ломов.
Лена сдвинула аккуратненькие бровки, даже переносицу пальцем потерла.
— Ломов?.. Максим?.. Не слышала. Может, ты команду перепутала?
— Он новенький, еще в запасных ходит.
— Секунду! Сейчас зайду в спортивный отдел, там у нас Лева, он знает всех игроков на свете.
Вернувшись, Лена с сожалением пожала плечами:
— Никакого Ломова в «Динамо» нет.
Взгляд Веры остановился:
— Не может быть… Неужели он все это время обманывал меня? Но зачем?
— Как это зачем? Чтобы придать себе вес, чтобы заинтересовать тебя.
— Но он правда футболист, я сама была на стадионе и видела, как он играл, когда выступал за одну заводскую команду. Потом сказал, что его пригласили в «Динамо».
— Соврал! — махнула рукой Лена. И, немного подумав, предложила: — А давай мы проверим! Через Леву я договорюсь о встрече с главным тренером команды и все узнаю.
Неделю спустя Лена сообщила подруге самые достоверные сведения, как она выразилась, «из первоисточника».
Действительно, Ломов приходил показываться тренеру «Динамо», но тот ему сразу сказал; что он уже староват для дебюта в такой команде. «В принципе, — заметил тренер, — приди этот парень лет шесть назад, я бы его, может, и взял, но он упустил время, так что…»
Остальное Вера разузнала сама. Максим, как оказалось, жил в двухкомнатной квартире не только с родителями, но еще со старшим братом и парализованной бабушкой. Перспектив получить собственную квартиру у него, меняющего место работы каждые полгода, не было никаких. А уже двадцать шесть. Хочется покоя
Отношения выяснили быстро. Вера, пылая румянцем возмущения, выпалила ему все, что узнала.
— Сними гипс, травмированный, — с презрительным смехом посоветовала она. — Сам накладывал или кто помогал?
Максим тут же встал в позу обиженного интеллигенткой рабочего парня. Но на Веру это не произвело впечатления.
— Значит, спать с простым парнем можно, а вот выйти за него замуж стыдно! — бросил он свой последний «убийственный» аргумент.
— А ты не так уж глуп. Сам догадался, — надменно взглянув на него, ответила она. — Знаешь, в постели, как и в бане, все равны, но нельзя же в бане провести всю жизнь.
Прошло уже много лет, но этот эпизод не стерся из памяти Веры. Больше, чем за обман, она ненавидела Максима за то, что была вынуждена пойти на близкие отношения с мужчиной, которого, несмотря на все старания заглушить свой внутренний голос, презирала. Связь с ним была для нее унижением. Но ей тогда было уже двадцать шесть, и не было ни одного достойного претендента на ее любовь…
Вера непроизвольно провела рукой по лбу, отгоняя неприятные воспоминания. Придя в себя, улыбнулась очередному читателю и едва удержалась, чтобы не воскликнуть вслух:
«Невероятно! Как только твое имя становится известным, из небытия на свет выползают все, — и те, кого бы ты хотел видеть, да они тебя игнорировали, и те, кого бы ты сто лет не хотел видеть».
Маслено улыбаясь, перед ней стояла то ли одноклассница, то ли бывшая однокурсница с параллельного потока, то ли бывшая соседка. Но то, что Вера знала обладательницу масленой улыбки, в этом у нее сомнения не было.
— Вот… — смущаясь, начала черноволосая женщина в пальто с крашенным в зеленый цвет песцовым воротником. — Обожаю читать ваши… твои… книги. И дочка моя, — подтолкнула она к стойке худую девицу, — обожает! Сама тоже пишет. Поступала на факультет журналистики, недобрала баллов. Но талантливая. Она уже три книги написала.
— Поздравляю, — выдавила Вера улыбку, напрочь забыв имя женщины. — Вы простите, я забыла, как вас зовут.
— Ах! Да как же?! — всплеснула та руками. Мы ведь, Верочка, вместе в институте… Я с параллельного потока… Ира… Ира Левина.
— Да-да! — Вера быстро надписала книгу и протянула Ире Левиной, но та не собиралась уходить, несмотря на напиравшую очередь.
— Верочка, — зашептала она, ложась грудью на стойку, — Верочка, будь так добра, помоги дочке. Устрой ее романы в печать. Она ходила, предлагала, но, знаешь, тут рука нужна.