Кто хочет процветать

Веснина Тиана

Происходящее было мучительно для Олега. Но все, что он мог позволить себе, — это, проходя мимо Веры, шептать: «Зачем, зачем он устроил это издевательство?!» В ответ Вера взглядом призывала его к благоразумию.

Гражданская панихида подходила к концу. Выступавшие были кратки. Все уже устали. И тут Игорь оживился. Он принялся вглядываться в лица, пытаясь найти Пшеничного. Не найдя, подозвал кого-то и попросил передать Олегу, чтобы тот не забыл подойти попрощаться с сестрой. Посланный разыскал Пшеничного и передал просьбу жениха покойной. Верхняя губа Олега дрогнула,

глаза налились ненавистью, и с губ уже готовы были слететь непростительные слова, которые стоустая молва разнесла бы в миг, чем усложнила бы и без того его непростое положение, но Вера успела подойти и ответить вместо Олега:

— Да-да. Сейчас.

— Я не буду ломать эту комедию, — ощетинился он.

Вера с выражением умиления и всепрощения на лице твердо проговорила:

— Не валяй дурака! Это необходимо. Давай! — слегка подтолкнула она его. — Давай!

Олег собрался с силами, подошел к гробу, взглянул и с облегчением сказал:

— Это не моя сестра. Она не выдержала бы столько времени в этой коробке… — И пошел.

А Милену все таскали и таскали, заботливо подправляя грим, из издательства в церковь, из церкви на кладбище и все с речами и клятвами о вечной памяти невечных людей. Под конец оболочка Милены посерела, поскучнела и будто говорила: «Да пошли вы все! Знаю я вас! И цену словам и слезам вашим знаю. Сама всего несколько дней назад такая была!»

ГЛАВА 22

Издательство работало в прежнем режиме, будто ничего не произошло, только кабинет Милены занял Олег. Политика, правда, поменяла курс, но не радикально. Творчеству Веры Астровой было придано новое дыхание. Скокову навечно отправили в покет-буки, так как другие издательские дома не проявили к ней никакого интереса, несмотря на все усилия самой Скоковой привлечь внимание к своей оскорбленной особе.

Завещание, согласно воле покойной, было зачитано ровно через неделю. По нему все было отписано Пшеничному Олегу Станиславовичу с условием выплачивать ежемесячный пенсион Пшеничной Зое Петровне. Олег в несколько месяцев стал богатейшим человеком столицы. Головы склонялись в невольном почтении, хотя сквозь зубы так и сыпались слова…

Почта Олега теперь в основном состояла из приглашений, за многими из которых стояли отцы и матери девушек на выданье. О эти девушки на выданье! Сколько грации, хитрости, жестокости в достижении цели! Двадцать пять лет, холост, владелец огромного состояния. За право стать госпожой Пшеничной началась война. Но рядом была Вера. Она не позволяла Олегу расслабиться.

— Не забывай, — напоминала она, — что подполковник Терпугов вполне может претендовать на получение зарплаты от издательства, потому что уже месяц проводит в его стенах почти каждый рабочий день.

— Но я не убивал Милену! У меня алиби. Я был на деловой встрече в клубе.

— Не убедительно! — с сигаретой в зубах, стуча пальцами по клавиатуре компьютера, отвечала Вера. — Поэтому, пока убийство Милены не забудется, не затушуется новыми событиями, тебе надо вести себя очень осмотрительно. Надо выждать. А для этого лучше всего погрузиться в работу.

Кстати, если ты этого не сделаешь, то все пойдет прахом.

Олег зашел ей за спину.

— А пусть все идет прахом! Давай уедем на какой-нибудь остров и отдохнем, я так устал от всего этого…

Вера круто повернулась в кресле с приоткрытым от удивления ртом и прилипшей к нижней губе сигаретой.

— Прости, от чего ты устал? От получения наследств? Да люди десятилетиями ждут, когда кто-то из близких отправится на тот свет, а тебе дар в руки!

— Но эти убийства! — с досадой воскликнул он. — Меня подозревают. Подполковник все допытывался, зачем это я каждую неделю ездил с Миленой на стрельбища? Я ответил, что это была ее идея. Она считала, что в наше время необходимо владеть оружием и к тому же это некая эмоциональная разрядка.

— Правильно ответил.

Олег заглянул Вере в глаза:

— Отвлекись! Побудь со мной! Знаешь, на меня иногда накатывает такой страх. Ведь кто-то убил Валентину и Милену. Значит, может убить и меня.

— Зачем?

— Ну а их зачем?

Вера затушила в пепельнице окурок, встала с кресла и прилегла на софу. Олег тут же подсел к ней:

— Валентину убил кто-то из конкурентов.

— Хорошо, если так, — стягивая узкую юбку с ее бедер, прошептал он.

— А Милену?.. — задумалась Вера.

Олег устремил на нее умоляюще вопросительный взгляд.

— Ты знаешь, — она резко выпрямилась и вырвалась из его рук. — Ее убил тот же, кто убил Валентину!

Пшеничный от этих слов тоже резко выпрямился и в совершенном удивлении заморгал ресницами.

— Но зачем? Какая выгода?

Вера поднялась с софы, юбка соскользнула вниз, она переступила через нее и принялась в волнении от собственной догадки ходить по комнате. Олег то сосредоточивался на ее ногах в чулках цвета дымки, то на ее словах.

— О! — протянула она. — Здесь не выгода, здесь шахматный ход, рокировка, если хочешь. Терпугов потянул за ниточку, нашел и потянул, но еще не совсем осознанно. Зато те, к кому вела эта ниточка, сразу поняли всю грозящую им опасность и подставили тебя.

— Меня? — стукнув себя кулаком в грудь, удивленно воскликнул Олег. — Но каким образом?

— Да очень простым! — упершись в бедра руками и злясь на его несообразительность, бросила Вера. — Они убили Милену, чтобы подозрение, будто ты задушил Тину из-за наследства, подтвердилось. Они задумали сделать из тебя охотника за наследствами.

Олега немного все же смутило такое утверждение.

— Но это настолько явно, что не похоже на правду.

Вера зловеще усмехнулась:

— А так могут подвести, что ты как бы не в себе. Убил одну — получил наследство, убил вторую — тоже получил. И еще потом рад будешь, когда тебя вместо зоны в психушку отправят.

Кровь застыла в жилах Пшеничного.

Вера бросилась к нему и стала растирать его сведенные судорогой руки, целовать побелевший от ужаса рот.

— Олежка, милый, родной, прости, прости, это моя писательская привычка сгущать краски, чтобы напугать читателя. На самом деле все не так.