Кто хочет процветать
Шрифт:
В трубке раздался смех.
— Кукла чертова! Это мы будем место тебе указывать!
— Это вы идиоты чертовы! Я же вам говорила, репортер висит. А завтра я еду на съемки фильма. Там будет массовка, короче, много людей. Затеряться — пара пустяков. При подъезде к этой развилке оставьте машину и идите через рощу на шум, да вы сразу увидите поле и съемочную группу. Я буду сидеть у большой палатки. У ног моих будут два одинаковых пакета. В три часа вы мне позвоните, и я скажу, можно ли подойти.
— А что ж там такое будет, что
— Да этот придурок с камерой. Но именно на три у него назначено интервью с одной актрисой.
— Слушай, ну ты набузила…
— Я не хочу никаких проблем. В суматохе, сутолоке ни один человек не заметит вас. Никто не сможет даже сказать, что вы подходили ко мне или вообще там были. Да, я боюсь. На Петровку вызывали. В связи с убийством Пшеничной я под подозрением. Кто их знает, может, менты за мной следят. Короче, я хочу с вами рассчитаться и забыть, понятно?
— Жди! Перезвоним!
— Слышал, что эта сука предлагает? — спросил говоривший с Верой у своего напарника.
— Краем уха!
— Она предлагает приехать за деньгами на Можайское шоссе. Там на двадцатом километре съемки фильма какого-то. Говорит, затеряетесь… Как думаешь, хитрит?
Напарник почесал затылок, пожал плечами:
— А чего нам-то бояться? Ментам ей нас сдавать смысла нет. Если бы заказать хотела, так давно бы сделала. И съемки — не место для киллера. Просто она здорово перетрусила.
— Значит, думаешь, ехать?
— Ну а что мы теряем? Если она нас решила надуть, то мы больше предупреждать не станем.
Они еще минут пять поразмышляли, потом позвонили Астровой.
— Мы согласны. Но учти, без фокусов!
— Делать мне больше нечего! — огрызнулась она. — Значит, завтра в три жду звонка. Если все будет нормально, сразу же и заберете. — Вера захлопнула трубку и без сил упала на спинку дивана.
Телефоны продолжали звонить, одни голоса сменялись другими, голос Фролова звучал сумрачно и требовательно.
«Подожди, Сереженька! Завтра, милый, все завтра!..» — мысленно ответила она.
Солнце еще только-только просыпалось, когда за Верой заехала машина со съемочной группой.
— Доброе утро! — улыбнулся режиссер, помогая Вере сесть в «Форд». — Наконец-то выбрали время поговорить со мной.
— Угу! — кивнула она, подавляя зевок.
— А то на всех этих раутах да премьерах не до этого. А вы, как я вижу, любите поспать. Не из писателей-жаворонков, которые чуть свет уже за работой.
— Нет, не из тех. Я из ночных.
— Но мне удалось вас выманить из постели, и вы еще будете меня за это благодарить. Вы увидите восход солнца, вы вдохнете утро…
«Ну конечно, если тебя уже не за что благодарить в постели, то…»
Режиссер еще поговорил о прелестях утренней природы, а потом перешел непосредственно к делу, а именно как он видит экранизацию романов Астровой.
Когда они
— Не пожалеешь, что приехала, — пообещала та. — Сегодня потрясающие каскадерские съемки.
— В самом деле? Как интересно!
Бодрый ветерок, ржанье лошадей, непонятно куда перемещающиеся массы народа в костюмах, как догадалась Вера, начала тринадцатого века. Витязи на конях, ратники с копьями…
— Я забыла, это что? — обратилась она к актрисе. — Исторический фильм?
— Нет. Смещение времен. Ну эти, как их?.. Коридоры времени. Параллельные миры… В общем-то, должно получиться эффектно.
У большой синей в широкую белую полосу палатки собрались актеры, занятые в главных ролях. Со многими Вера была знакома.
Режиссер уже приступил к съемкам массовки. Вера посмотрела на часы. Было только десять.
«Сколько еще ждать. Нервничать!» Ее передернуло от внутреннего нервного озноба. Актриса истолковала это по-своему.
— Замерзла? Сейчас! У меня в термосе кофе с коньяком. Давай сядем, выпьем!
Они сели за столик, к ним присоединились со своими термосами другие актеры, и завязалась оживленная беседа. Потом Вера осталась одна. Все ушли гримироваться. Нервное напряжение достигло, как ей казалось, предела. Она не могла усидеть на месте. Пыталась отвлечься, глядя на массовку, подходила к каскадерам. Ребята, загримированные под витязей, были один лучше другого. Вера болтала с ними, потом разговорилась с постановщиком трюков, потом подошла к гримерам… И вздрогнула, услышав наконец звонок. Взглянула на часы — три.
С силой выдохнула воздух, а с ним и бивший ее страх и сказала спокойно:
— Слушаю.
— Это мы тебя слушаем!
— Вы меня видите?
— Да.
— Я сейчас пойду к палатке, сяду и поставлю у стула два пакета. Подойдете, возьмете первый. Значит, как сяду, так подходите.
Вера отключила телефон. Оглянулась и медленно направилась к палатке. Рот ее был приоткрыт от тяжелого дыхания. Она шла, точно погруженная в какую-то мысль. И вдруг, подвернув ногу, упала. Однако быстро поднялась, отряхнула брюки и бодро подошла к палатке. Вынула из сумки два пакета, поставила их у стула и села, устремив взгляд на кусты, окаймлявшие с одной стороны съемочное поле, за которым начиналась роща.
Вера вся подалась вперед, увидев двух мужчин, вынырнувших из-за этих кустов. И в этот миг! Ни секундой раньше, ни секундой позже! Из рощи вдруг вырвалась конница. Мужчины только взмахнули руками, видимо, закричали и… «смешались в кучу кони, люди…». Вера вскочила, схватила лежавший на столе бинокль, приставила его к глазам и задержала дыхание. Потом выдохнула и без сил рухнула на стул. Но позволила себе расслабиться лишь на минуту. Затем вновь вскочила и помчалась к тому месту, где топтались и ржали кони, топтались и кричали люди.