Кто поверит эху? - Часть 4
Шрифт:
– Я могу многое рассказать, но не тебе. Будто не знаю, как у таких, как ты, делаются дела - виновным оказаться куда проще, чем оправданным.
Вряд ли он посмеет что-то выведывать у нее силой. Хотя много воды утекло, и Кэраи не прежний, и она уже не первая дама провинции, защищенная своим положением. Но если вести себя униженно-робко, с ней и поступят, как с простой горожанкой.
Свадьбу сыграли в конце месяца Хаши-Выдры, первого летнего. Невеста была бесспорно красивой, хоть Кэраи нравились девушки более утонченные. А жених... красавцем его от души не назвали бы, но выглядел он несомненно достойно, внушительно. Кровь поколений, правящих этой землей.
Сильно пахло розами и левкоями, звенели височные золотые подвески невесты, переливались красно-белые свадебные одеяния молодоженов. Много добрых пожеланий звучало.
Когда раскинули крашеные деревянные таблички, чтобы узнать, какая судьба ждет новобрачную, она так побледнела... А ведь в этой полушуточной забаве не было ни одного дурного знака. Ей выпала "любовь". Что выпало брату, Кэраи не помнил . Вскоре после этого он уехал в Столицу. А еще через два года сбежала сама Истэ. По взаимной любви.
И вот стоит, как ни в чем не бывало, только дрожание пальцев выдает, что не так уж в себе уверена. Ах, да... Тагари тогда выпала "нежданная помощь". И даже, кажется, ясно теперь, кто был тем помощником .
– Ты потеряла право войти в его дом, и брак ваш расторгнут.
– Наш брак тебя не касается. Бывший или нет, но он мой бывший муж. Но я здесь не ради него. Я хочу видеть своего сына.
– Обойдешься, - сказал Кэраи, не заботясь о вежливости.
Сидящая напротив Истэ подперла кулачком подбородок, улыбнулась той ненавидяще-медовой улыбкой, которую так хорошо помнил Кэраи и насчет которой так долго заблуждался его брат:
– Когда я видела тебя в последний раз, ты был еще почти мальчишкой, со столичным лоском и столичным же гонором, но все же в тени Тагари. Сейчас в тени оказался он - только понимает ли это? Пока рискует жизнью на границах, родной братец прибрал к рукам всю власть...
Нет, она не подослана. Ничего не знает.
– Я не собираюсь препираться с женщиной, - Кэраи поднялся.
– Ты из этого дома не выйдешь, пока я не решу, что дальше.
Заметил, как Истэ побледнела, а только что говорила так дерзко... чего же так испугало?
– Даже если засадишь меня в самый глубокий подвал, есть люди, которые расскажут в городе, что я здесь. Вся ваша легенда рухнет.
– Тебя первую завалит обломками.
– Дай мне только увидеть мальчика. Я его мать! До меня дошли слухи, что его отправили на попечение монахов... и это первый Дом провинции? Больного ребенка убрали с глаз?
– Что еще скажешь?
– Ждешь, пока я наговорю себе на смертный приговор?
– немного криво усмехнулась Истэ. Сразу будто десяток лет прибавила такой улыбкой.
– Говори что угодно, это уже не имеет значения. Значит, ты приехала из соседней провинции, узнав о тяжелой судьбе маленького сына? И потому начала распускать слухи, назначать встречи?
Молчит, глаза, как выражаются поэты, мечут молнии.
– Ты же умная женщина, - сказал он почти примирительно.
– Да, ты, допустим, могла раскаяться в том, что бросила ребенка, узнать, что его жизнь снова в опасности, еще чего-нибудь узнать... Но в этом случае ты понимала бы, что любые тайны играют против тебя... и против нашего Дома. Не веришь мне - обратилась бы сразу к отцу этого самого ребенка, раз он уже однажды тебя отпустил, да еще и с любовником, - сжал ладонь под столом, осознав, что начал повышать голос. Истэ дважды подавалась вперед, приоткрывала губы, словно желая опровергнуть его слова, но так и не произнесла ни слова.
А может быть, лучше привести ее к брату? Тагари уже почти обвинил его в измене, в чем еще обвинит, в сговоре с бывшей женой? Ну уж нет, раз братец велел заниматься расследованием, вот и будет оно. Кто рассказал, кто и зачем ее вызвал... Хотя цель-то как раз понятна, поднять шума побольше, Тагари и без того с трудом понимает, что делает. И такой повод, просто подарок - услали больного наследника, может, хотят уморить. Самое то, что нужно после истории с Энори. Нет уж, пусть пока посидит под замком...
Прическу Истэ украшали драгоценные шпильки с белым нефритом, золотые. Красивые: изогнувшиеся драконы. Тяжело им было держать густые локоны.
– Ты забрала их с собой, когда убежала, - не спросил - сказал утвердительно.
– Не по твоему нынешнему рангу этот камень и этот узор. Сними.
Протянул руку; Истэ поколебалась, прикусила губу, и вынула шпильки. Не отдала в руку, бросила на пол.
– Зря.
Не глядя, отыскал в одном из ящичков стола маленький мешочек с золотыми монетами, положил на столешницу рядом с ней.
– Возьми, как раз покроет их стоимость. Умрешь ты или нет, они не для тебя.
Истэ глянула с ненавистью, придерживая волосы. Оставшиеся заколки не решалась вынуть - не хотела, видно, унизиться, окончательно предстать перед ним растрепой.
– Если хочешь, я позову служанок, они помогут тебе с прической, - предложил равнодушно.
Почему-то именно эти слова для Истэ стали последней каплей. Она разрыдалась.
**
Скоро все должно было измениться - о грядущей войне болтали уже судомойки и прачки. До Осорэи враги не дойдут даже при худшем исходе, на выручку подоспеют соседи - так говорили. Но беженцев будет много, бродяг, дешевой рабочей силы... воров и разбойников.
– Научите меня защищаться, - просила она Энори.
– Хотя бы глаза отвести.
Только смеялся над ней.
"Не понадобится..."
Накануне половину ночи провел у нее, соседка спала мертвым сном. Это твоя сила?
– спросила Айсу, Энори ответил с улыбкой - могла бы привыкнуть, это всего лишь травы. Сама же некогда помогала мне...
Давно он не навещал ее дольше, чем на четверть часа: обменяться несколькими словами, отдать указания. И вот - пришел. В эту ночь ей было хорошо, как никогда в жизни, девушка почти позабыла, кто рядом с ней, больше не ощущала себя в ловушке. О соседке тоже позабыла напрочь, наверное, будь она мертвой, также не думала бы. А еще с Энори девушка не мерзла совсем, а ведь в обычные ночи и под одеялом стучала зубами. Сейчас же ледяной ветерок пробирался в щели, касался горячей кожи, и Айсу это нравилось.