Кто поверит эху? - Часть 4
Шрифт:
...Иногда ей хотелось стать совсем маленькой девочкой - только в первые два-три года жизни ее рядом был кто-то большой и сильный, кто всегда защищал. Кажется, старшая сестра, а может, подруга матери, умершей при родах, или еще кто... Человек был, но память его почти не сохранила.
Потом пришлось пробивать себе дорогу, еще с младенчества, отпихивая ровесников от миски с едой и защищаясь от их побоев. Сперва девочка научилась драться, потом кокетничать. Потом забыла про драки - выросла слишком красивой для них, научилась добиваться успеха иными способами.
И ведь, паленый демон, добилась... если
Теперь молилась о том, чтобы светлейший господин Кэраи Таэна сдох поскорее. Но ведь скорее всего ничего ему не будет - он в безопасности, пока старший брат возглавляет армию Хинаи. Удобно устроился...
– Еще говорят, пока черный ветер не одолеешь, не совладать с чужим войском... А как его одолеть? Поднялся, и нет его...
**
По узкой, в рытвинах, улочке и в сухую погоду было непросто идти, а после дождя она становилась еще и скользкой. Здесь, в предместьях Осорэи, крупные улицы еще содержали в порядке, а на окраинах обустраивались, как придется. Шими спешил домой, опасаясь оставить без присмотра свою подопечную.
Шагнуть на крыльцо - с тех пор, как заболела нога, оно словно бы выросло, потянуть дверную створку, ощутить дымно-горький запах, вызывающий желание кашлять. Никак не привыкнет к этим травам, но раз сказано - надо, так и будет жечь понемногу.
Еще не успев заглянуть внутрь, услышал нежное пение. Женщина, скинув одеяло, сидела в углу, качала два чурбачка, словно куклы, порой спрашивая их, не знают ли, где сейчас их старший братик, ее первенец. Шими был глуховат и не особо вслушивался в ее бред, но даже обладай идеальным слухом и узнай что угодно невероятное, он бы сделал вид, что глух и нем. Ему не просто хорошо заплатили - того, кто это сделал, Шими обожал безмерно и столь же безмерно боялся.
Когда женщину привезли сюда, тот был чем-то сильно озабочен и, пожалуй, расстроен. Шими предположил, что здоровьем больной, хотя особой приязни к ней от гостя не исходило.
– Она мне нужна живой, - сказал он. Нет, приказал.
– Я не могу обратиться к обычным врачам, но ты должен постараться.
Отец Шими хорошо умел лечить, как и брат, но они оба умерли, не сумев помочь себе. А Шими, сквозь пальцы спустив все наследство, стал в итоге лишь мусорщиком - и считался немножечко колдуном, немножечко не от мира сего. Лечил животных и бродяг, и те выживали.
Он не знал, кто его подопечная. Должен был лишь передать письмо, если женщина поправится. Болезнь затянулась: жар то спадал, то вновь поднимался, но хуже всего было с рассудком больной. Его пошатнуло какое-то сильное потрясение, и Шими не был уверен, что она придет в себя.
А жаль.
Она была еще довольно молода и даже сейчас довольно красива. Ему годилась, пожалуй, в дочери... или в очень младшие сестры.
Она пришла в себя однажды вечером, когда Шими уже собирался лечь спать - в той же комнате, привычно уже на матрасе подле двери.
Села, поджала колени, натянула одеяло на плечи, двигаясь не так, как прежде: осознанно. Так не женщины смотрят - больные голодные рыси, яростно и бессильно.
– Где мои девочки?
– скорее по губам понял, чем услыхал; более того, почти увидел слова, тяжелые, медленно падающие.
Вместо ответа он протянул письмо. Спохватившись, поднес и свечу поближе, чтобы могла прочитать.
Дрожащими от слабости руками она развернула бумагу, вчиталась, и вдруг рассмеялась сухо, лающе. Этот смех Шими очень хорошо расслышал и рад был бы тут же позабыть.
**
"В шестой день Месяца Угря-Шаанэ войска захватчика Мэнго сокрушили горные заставы и спустились на равнину Трех Дочерей, где его поджидали войска командующего Ируваты. Здесь удача изменила Мэнго: он не смог продвинуться вглубь долины и стал в предгорьях. Если Заступница будет милостива к Хинаи, то скоро подмога придет из Северной крепости Ожерелья и враг будет разбит. Но командир Северной пока медлит, опасаясь удара из земель рухэй. По этой же причине медлит и командир Черностенной. Таких сил еще не собиралось у Ожерелья, помоги Небо нам всем".
Так десятого числа месяца Угря записал на сшитой в книгу бумаге хэйта секретарь командира Сосновой Яари Эйра. Увлеченный древними летописями, он уже несколько лет по собственному желанию записывал все, что казалось важным. А война была событием наиважнейшим.
В эти дни многие в разных частях провинции видели белое облако, схожее с крылатой лесной собакой. Разным людям оно показалось сходящим Ахэрээну. Растерянность вызвал знак - Опора, символ любви и заботы никак уж не символ войны. Другие начали говорить - ошиблись, то, верно, был белый дракон, явившийся укрепить дух жителей Хинаи.
Третьи толковали иначе - облако не коснулось земли, развеялось, и знак это самый плохой. Власть Ахэрээну не простирается более над провинцией, грядут темные времена.
По деревням со списками ездили порученцы, уточняя количество мужчин, которых призовут в войско. Некоторых забирали уже сейчас. Приграничному региону, Хинаи разрешалось держать свою постоянную армию, но, если не хватит сил, оружие придется взять каждому, кто сможет его удержать.
Тагари выступил к Трем Дочерям, забрав большую часть войска Срединной. Командирам ее и Сосновой поручено было в срочном порядке подготовить еще новобранцев.
Там, где дома примыкают к дороге, и в городках и селах стоят люди, смотрят на проходящее войско. Женщины стоят, старики, калеки и дети. Нет молодых мужчин - опасаются, что заберут, хотя не станут воины из отрядов хватать людей на обочине.
Не поднимается пыль от тысяч шагов, зато снег превратился в кашу; вскоре замерзнет опять, и долго еще по дорогам тяжко будет идти и ехать.
Зеленые с желтым знамена Хинаи, а рядом малиновые - Дома Таэна. А знак одинаковый - рысь, хоть и по-разному изображена. Подобравшаяся для прыжка - правящего семейства, и уже прыгнувшая - самой провинции. Будет ли удачным ее приземление...