Кто поверит эху? - Часть 4
Шрифт:
Глава
Свеча в лампе погасла, за ней вторая, погружая комнату в полумрак, но Рииши этого не заметил, лишь приблизил к глазам донесение, которое читал. Так много надо было успеть - отец, почувствовав себя лучше, дал согласие на его отъезд к войску. Рииши уже выбрал, кому передать дела. Ближайший помощник захотел отправиться с ним, его было не отговорить; приказывать не хотелось, и пришлось думать о новой кандидатуре. Но теперь все в порядке. Вот только письма доразобрать, от тех, кто еще не знает об его отъезде.
И послание из Сосновой...
Распечатывая последний свиток, заметил наконец, что совсем стемнело. Огляделся. Вероятно, эту комнату не увидит больше, а так привык; для помещений городской стражи она довольно большая, но простая совсем, не слишком уютная - а теперь расставаться жаль. Сюда полгода назад приходила Лайэнэ, яркий садовый цветок. А у него на столе - сухой букетик бессмертников, с лета стоят, с тех пор, как, краснея, подарила невеста одного из сослуживцев, когда повысили того в звании... Встретил случайно обоих на улице, она протянула букетик...
Поймал себя на том, что улыбается.
Так вот в Сосновую и отправился этот бывший его сослуживец. Нара-старший помог, теперь парень один из младших офицеров крепости и Дому Нара предан всей душой. Сейчас, когда поговаривают о заговорах и предательстве, чем больше своих людей, тем лучше.
Всё.
Зажег напоследок лампу, поднял - многорукие тени побежали по стенам. Придирчиво оглядел стол - лишнее убрано, сундучок с оставшимися бумагами прихватит его слуга.
Коня брать не стал - любил пешком доходить до дома. Вышел на улицу, постоял за воротами, вдыхая морозный пока еще воздух. Больше получаса занимала дорога, и часть ее пролегала мимо узкого пруда, мимо каменных стен, летом увитых плющом. Провел рукой по шершавой кладке, вздрогнул, осознав жест - будто прощается. Нет уж. Если кто там пытается накаркать беду - обойдется.
Невдалеке от собственных ворот заметил носилки с малиновой рысью на занавеске. Значит, когда придет, у них уже будет гость. В другие дни обрадовался бы такому визиту, но сейчас сердце сдавило. Наверняка ведь не ограничится простыми любезностями, а отцу бы сейчас не надо лишних волнений. Сдержался, не ускорил шаг - не мешать же им, в самом деле...
Рииши напрасно думал, что его не заметили - но молодой человек так явственно приостановился, даже подался назад, что окликать его Кэраи показалось неуместным. Он продолжил путь, глядя по сторонам через приоткрытую занавеску.
Настали "дни высокого неба" - первые весенние, когда небо словно приподнималось над землей, становилось бездонным, насыщенно-синим. Сейчас, вечером, эту сгустившуюся, бархатистую синеву еще сильнее оттеняли оранжевые фонари.
Хоть и пришла весна, теплее не стало, напротив, зима словно старалась понадежнее закрепиться на землях Хинаи - но модники из местных богачей, невзирая на это, как и на войну, спешили сменить наряды. Оттенки молодой травы и розового странно смотрелись на снегу. Некоторые пытались даже одеваться в более легкие ткани, и между носилками и домом перемещались почти бегом. А в носилках стучали зубами от холода.
В округе Осорэи, а также в округах более южных мало что поменялось, разве что нехватка ряда не самых нужных товаров. Ближе к северу было хуже, и земельной страже работы прибавилось - не вылезали из седел; простых беглецов особо не трогали, хотя глянувшиеся вещи могли прихватить, но преследовали бандитов. Их развелось, как мошкары на болотах. Не брезговали ничем - передник у крестьянки отобрать, и то добыча.
А Макори Нэйта на днях оставил своих, ушел добывать себе боевую славу. По слухам, отец Рииши не одобрял его, но и не осуждал. А про сына сразу сказал - правильно, пусть отправляется к войску, тут ему нечего делать. На воротах уж кто-нибудь другой посидит.
Да, сейчас самое время делать карьеру, кому в военном деле, кому в чиновничьем. И он сам приблизил к себе нескольких новых помощников, в основном молодых - они сейчас отчаянно хотят пробиться наверх, будут выворачиваться наизнанку. В городе тихо, но уже в предместьях все не столь благостно, не говоря о северных округах. Сети шпионов - слушать, что говорят и ловить очаги недовольства. Бурно недовольные и сеющие панику люди попросту исчезают. А нужные слухи бросают в народ его люди - то в кабаке, то на уличном представлении. Приметы, призывы к стойкости, сказки о том, как меняется время, о выпавших испытаниях ради скорого процветания. Жаль, нет того театрика Энори - и он пригодился бы. Кое в чем помогла красавица Лайэнэ... и кое что не понравилось бы Тагари. Потому что говорят - не о победе одной лишь Хинаи, а о том, что мир принесет Золотая птица. Благословенный был бы доволен, но он вряд ли узнает.
Госпожа Нара встретила его на пороге - тоненькая, невысокая, в сумерках похожая на девочку. Желто-оранжевый свет фонарей не выделял ее морщинки, как бывает с другими, а сглаживал их. Одета совсем легко, в простое шелковое платье, даже без накидки вышла - а ведь сколько стояла на холоде, пока он шел к высокому крыльцу.
– Я так рада приветствовать вас... тяжкие испытания выпали нашему дому, но, милостью Заступницы, надеюсь, что они позади - и скоро так же будет для всей Хинаи!
На карнизе, как раз над ее плечом длинный флажок плеснул во внезапном порыве ветра, то ли в свою очередь приветствуя гостя, то ли подтверждая слова о скором конце испытаний.
Хороший дом, нравилось ему здесь, хоть редко бывал. Тут обстановка не подавляла, как у Нэйта или некоторых других. И диковинок, как у Аэмара или Иэра, не водилось, разве что решетки на окнах причудливые, будто хоровод из земных и небесных тварей. А так - простота. И еще понятней, почему у Нара вырос такой сын - добровольно занять невысокую для его рода должность, чтобы набраться опыта и послужить городу...
Кэраи навестил Аори Нара впервые после болезни пожилого главы Дома. Болезни! Как бы не так. Тори очень вовремя умер, хитрый тритон. И жалко вдову с дочерьми - они-то не виноваты ни в чем, а если все подтвердится...
Не успел додумать, уже были в одной из комнат, где глава Дома решил принять гостя. Темная фигура, чуть нескладная из-за хромоты, поднялась навстречу:
– Простите за полумрак - глаза до сих пор чувствительны к свету.
Если жене Аори неяркое освещение убавило лет, то сейчас все было наоборот. Кэраи поразился тому, как он сдал - выглядел теперь не отцом Рииши, а дедом. Но глаза блестели, а лицо было решительней прежнего. И такая цепкость при этом во взгляде, кажется, даже сквозь ножны увидит, если ржавчина на клинке.