Кто убил классическую музыку?
Шрифт:
После Наполеона значение аристократического патронажа стало падать, и контроль над концертной деятельностью все больше переходил к музыкантам. В Париже дирижер Франсуа-Антуан Xaбенек создал «Общество концертов Консерватории» [79] *; в Вене либреттист Бетховена Йозеф фон Зонляйтнер стал организатором независимого «Общества друзей музыки» [80] *. Начиная с 1842 года музыканты придворного оперного театра в свободные вечера играли в ими созданном и ими же самими управляемом Венском филармоническом оркестре [81] *. В том же году в Нью-Йорке родилось Филармоническое общество, члены которого должны были быть «хорошими исполнителями на каком-либо музыкальном инструменте» [82] *. Результатом этих инициатив стала общая профессионализация публичных концертов. Оркестры больше уже не брали временных исполнителей, и музыканты окончательно отказывались от средневекового статуса бродячих артистов, следуя новому призванию служителей и апостолов великих композиторов. «Моя работа, как и работа любого, кто окажется на моем месте, состоит в том, чтобы донести до публики божественные творения Бетховена наилучшим образом и, во всяком случае, с самой искренней любовью и энтузиазмом», — заявил Отто Николаи, готовя Венский филармонический оркестр к первому выступлению [83] .
79
12 * «Общество концертов Парижской консерватории» (Societe des Concerts du Conservatoire ), и поныне играющее заметную роль в музыкальной жизни города, было основано Ф. А. Хабенеком в 1828 г. Он же возглавил оркестр «Общества», ставший под его руководством одним из лучших симфонических коллективов Европы. Концерты «Общества» проходили в зале на Меню-Плезир, а позже — в Театре
80
13* «Общество друзей музыки» (Gesellschaft der Musikfreunde) было основано в Вене Йозефом (Игнацем) фон Зонляйтнером и Фанни фон Арнштайн в 1812 г. С самого своего основания и по сей день «Общество» играет значительную роль в развитии австрийской музыкальной культуры. В 1812 г. «Общество друзей музыки» открыло певческую, а в 1819 г. — скрипичную школы, преобразованные в 1821 г. в консерваторию, первым директором которой стал Сальери (с 1908 г. именуется Высшей школой музыки и исполнительских искусств). Свою исполнительскую деятельность «Общество» начало с грандиозных постановок генделевских ораторий в благотворительных целях, но уже с 1815 г. перешло к организации концертов. Первоначально любительский оркестр «Общества» давал 4–6 публичных концертов в год и, кроме того, устраивал для членов «Общества» закрытые вечера, на которых исполнялись новые сочинения. Позже любительский оркестр был заменен профессиональным, и с 1840 г. началась его нерегулярная, а с 1858 г. — регулярная концертная деятельность, ставшая особенно интенсивной после переселения «Общества друзей музыки» в новое, специально для него построенное здание «Музикферайна» (1870). Оркестром «Общества» в разные годы дирижировали такие музыканты, как Л. Зонляйтнер, И. Хербек, А. Г. Рубинштейн, И. Брамс, X. Рихтер, Ф. Лёве, Ф. Шальк и др. В 1858 г. при «Обществе» был основан «Певческий союз» (Singverein), и сегодня остающийся лучшим хором Вены.
81
14* Венский филармонический оркестр (Wiener Philharmoniker) был создан музыкантами оркестра придворной оперы по инициативе композитора и дирижера О. Николаи, критика и издателя А. Шмидта, скрипача К. Хольца и поэта Н. Ленау. Первый концерт состоялся 28 марта 1842 г. под управлением О. Николаи. В оркестре и по сей день традиционно играют только музыканты Венской государственной оперы, для которых с самого начала при коллективе был создан пенсионный фонд. Руководит деятельностью оркестра комитет в составе 10 человек. В 1860 г., когда оркестр возглавил Отто Дессоф, впервые был введен принцип выборности должности главного дирижера. Тогда же сложились и основные организационные формы работы оркестра, сохранившиеся и в настоящее время: оркестр ежегодно дает цикл из восьми воскресных абонементных концертов, которым предшествуют традиционные открытые репетиции. Эти концерты повторяются по понедельникам. Кроме того, ежегодно проводятся: концерт памяти О. Николаи, праздничный новогодний концерт из произведений венской легкой музыки и ряд в неабонементных концертов. С 1870 г. концерты Венского филармонического оркестра проходят в Большом зале венского «Музикферайна» в дневное время. В разные годы оркестром руководили: О. Дессоф (1860–1875), X. Рихтер (1875–1898), Г. Малер (1898–1901), Ф. Вейнгартнер (1908–1927), В. Фуртвенглер (1927–1930, 1938–1945), Г. Караян (1956–1964). С 1925 г. коллектив является официальным оркестром Зальцбургских фестивалей.
82
15* Организационное собрание Филармонического симфонического общества Нью-Йорка (Philharmonie Symphony Society of New York ) — зародыша будущего Нью-йоркского филармонического оркестра — состоялось 2 апреля 1842 г. В образовавшийся кооператив вошли 50 музыкантов, которые платили взносы и в дальнейшем делили доходы между пайщиками. Первый сезон нового коллектива, предусматривавший 4 выступления, открылся концертом 7 декабря того же года.
83
16 Hellsberg С . Demokratie der K"onige: Die Geschichte der Wiener Philharmoniker. Z"urich, 1992. S. 11.
В то время как оркестры сбрасывали цепи рабства и стремились завоевать расположение нарождающегося городского среднего класса, исполнители-солисты подумывали о том, чтобы сменить участь вечных странников на солидную карьеру музыканта международного класса. Путь к этому проложил Никколо Паганини — страшный как смерть скрипач из Генуи, чья невероятная пальцевая техника доводила дам до истерики и становилась поводом для обвинений его в связи с дьяволом. В свою первую зарубежную поездку сорокапятилетний Паганини отправился в 1828 году; к этому времени он уже пользовался репутацией неистово страстного итальянца. Ходили слухи, что он соблазнил сестру Наполеона и обвинялся в убийстве (первое более вероятно, чем второе) [84] *. Говорили, что четвертая струна на его скрипке сделана из кишок любовницы, которую он убил. После издания двадцати четырех каприсов для скрипки соло в 1820 году Паганини пригласили выступить перед императорским двором в Вене, но он не торопился с поездкой. Когда же наконец он уложил скрипку и отправился на север, Шуберт заявил, что услышал «ангельскую песнь», а Шуман почувствовал, что в искусстве выступлений перед публикой наступил «поворотный момент» [85] . Через Прагу и Берлин Паганини добрался до Парижа и Лондона. «В его игре есть нечто, приводящее людей в смятение», — сказал старейшина французских скрипачей Пьер Байо [86] , понявший, что виртуозность в музыке перешла на совершенно новый уровень.
84
17* Легенда о том, что Паганини сидел и каторжной тюрьме по обвинению в убийстве, впервые была изложена в книге Стендаля «Жизнь Россини». См .: Стендаль . Собр . соч . в 15 т . Т . 8. М ., 1959. С . 548.
85
18 Schwarz В . Great Masters of the Violin. London, 1964. P. 181.
86
19 Pulver J. Paganini, the Romantic Virtuoso. London, 1936. P. 217.
В течение двух месяцев венские газеты ежедневно сообщали о выступлениях Паганини. Его именем называли рестораны, табачные лавки, бильярдные. Еще никогда ни один музыкант не привлекал такого внимания, и понимавший это Паганини назначая соответствующие цены на билеты. За пятнадцать концертов в Лондоне он выручил огромную сумму в десять тысяч фунтов. В Париже он заработал сто шестьдесят пять тысяч франков за двенадцать выступлений. Когда он играл во время эпидемии холеры в 1832 году, «вся боль и все горе уходили прочь; люди забывали о смерти и о страхе, который еще хуже смерти» [87] .
87
20 Courcey G. I. G. de. Paganini, the Genoese. Vol. 2. Norman, 1957. P . 101.
Послушать его стекались представители всех сословий; в Лондоне бедняки взбунтовались, узнав, что билеты им недоступны. Паганини сам занимался организацией своих концертов, ему помогала только его любовница Антония Бьянки, а после ее ухода — их маленький сын Ахилл. Скрипач сам снимал залы, составлял текст программ, нанимал аккомпаниаторов и проверял, как продаются билеты; он строго следил за сборами, и в тот момент, когда интерес к нему начинал падать, сразу же переезжал в другой город. Паганини оставлял себе две трети от сбора, что, по данным журнала «Гармоникон», приносило ему 2 260 фунтов за час игры на скрипке. Он принимал приглашения от местных антрепренеров, но на собственных условиях. В Оксфорде он потребовал за один концерт тысячу фунтов; когда владелец зала попытался торговаться, Паганини вычеркнул слово «фунтов» и написал «гиней». Впрочем, он не без симпатий относился к собратьям-антрепренерам. Когда его партнер по организации английского турне в 1834 году допустил перерасход и был посажен в тюрьму за долги, Паганини в знак сочувствия выкупил его оттуда и дал концерт-бенефис в пользу его шестнадцатилетней дочери.
Судя по всему, девушка неверно истолковала это проявление заботы: она последовала за Паганини во Францию, а ее отец обвинил скрипача в похищении несовершеннолетней. Тот, встревожившись, быстро уехал домой с остатками собранных средств и создал недолго просуществовавший герцогский оркестр в Парме. Вернувшись в Париж, он открыл там казино, но, не получив лицензию на проведение азартных игр, был вынужден уехать с долгами на сто тысяч франков. Затем Паганини заболел туберкулезом и переехал с сыном на юг Франции, где занялся торговлей музыкальными инструментами [88] *. К моменту смерти в мае 1840 года ему принадлежало двадцать драгоценных инструментов, созданных мастерами Кремоны, в том числе семь скрипок Страдивари и четыре Гварнери. Из-за общеизвестных атеистических убеждений и предполагаемых связей с нечистой силой архиепископ Ниццы запретил похоронить музыканта по христианскому обряду, и прошло пять лет, прежде чем великая герцогиня Пармская приказала извлечь его гроб из подвала и организовала скромные похороны.
88
21* Поддавшись, по-видимому, обаянию легенд, сложенных вокруг имени Паганини, Н. Лебрехт не всегда точен в изложении обстоятельств и фактов, характеризующих концертную деятельность прославленного виртуоза. Далеко не всегда, например, «Паганини сам занимался организацией своих концертов» и вникал во все детали этого процесса. Перегруженный концертной деятельностью, Паганини, как и другие артисты, вынужден был нанимать секретарей для Ведении своих концертных дел. Так, в поездке по Германии в июне — июле 1830 г. его сопровождал в качестве секретаря-организатора Георг Гаррис, оставивший интересную книгу воспоминаний «Паганини в своей карете и комнате, в часы досуга, в обществе и своих концертах» (Harris G. Paganini in seinem Reisewagen und Zimmer, in seinen redseligen Stunden, in gesellschaftlichen Zirkeln und seinen Konzerten. Braunschweig, 1830). Его сменил Поль-Давид Куриоль, с которым Паганини подписал контракт на организацию концертов до своего отъезда в Париж в феврале 1831 г. Более того, вернувшись в Париж, он сразу же приступил к переговорам со специально приехавшим сюда антрепренером лондонского театра Ковент-Гарден Пьером-Франсуа Лапором и вскоре подписал с ним контракт на серию концертов в предстоящем зимнем лондонском сезоне, по которому за определенную сумму принимал на себя обязательство выступать в концертах, организуемых его импресарио. Таким образом, Паганини был первым концертирующим виртуозом, который уже не только нанимал себе помощников-организаторов, но сам стал наемным работником, в буквальном смысле слова «запродал» свой талант частному предпринимателю-антрепренеру. Эти действия вызвали бурю негодования в парижских художественных кругах, где их рассматривали как неслыханное унижение для «свободного художника». Фетис так прямо и писал в «Музыкальной газете»: «Паганини продался английскому спекулянту на определенное время и за соответствующую сумму» (цит. по: Ямпольский И. M. Николо Паганини. Жизнь и творчество. М., 1961. С. 162). С Лапором, а позднее со сменившим его Джоном Уотсоном Паганини объездил с концертами не только Англию, но и Шотландию, Ирландию, большую часть Франции, Бельгию и Голландию.
Требует уточнения также утверждение Н. Лебрехта о том, что «в Лондоне бедняки взбунтовались, узнав, что билеты им недоступны». По приезде Паганини в Лондон никакого «бунта бедняков» конечно же не было. Но в прессе разразился скандал, вызванный тем, что Лапор взвинтил цены даже на традиционно дешевые места. В результате антрепренер вынужден был пойти на попятную, а Паганини перенес дату первого концерта на полторы недели и выступил в печати с разъяснениями.
Не соответствует действительности и пикантная история о «похищении несовершеннолетней». Перед своим отъездом из Англии в 1834 г. Паганини сделал официальное предложение Карлотте Уотсон, дочери своего последнего концертного агента Джона Уотсона, которое она приняла, и с согласия отца они вместе покинули Лондон. Но в последний момент Уотсон воспротивился предполагаемому браку, нагнал их в Булони и возвратил дочь в Лондон (см.: Ямпольский И. М. Никколо Паганини. С. 122–124).
Паганини также не создавал «герцогского оркестра» в Парме, а принял предложение великой герцогини Пармской Марии-Луизы встать во главе ее придворного театра и оркестра.
Не подтверждают биографы и того, что смертельно больной, большей частью прикованный к постели Паганини в последние месяцы своей жизни в Ницце занялся торговлей антикварными инструментами. Зато точно известно, что его последние дни были отравлены визитами судебного исполнителя, угрожавшего конфискацией его инструментов в уплату по долгам (там же, с. 143).
К тому времени Паганини уже стал легендой, оставив после себя лишь удобный для эксплуатации миф и созданную им профессию солиста. Впервые был определен и узаконен спрос на виртуозность и сенсацию. Теперь требовался «продукт длительного пользования» который можно было бы с успехом выставить на рынок и продавать.
Вот тогда-то и появился Франц Лист. Молодому венгру, наделенному внешностью херувима и осененному поцелуем Бетховена [89] *, любимцу молодого Парижа, был двадцать один год, когда концерт Паганини во время эпидемии холеры вызвал в его сознании «ослепительную вспышку», изменившую всю его дальнейшую музыкальную жизнь. «Что за человек! Что за скрипка! Что за артист! Боже, какие страдания, какие муки, какие пытки заключены в этих четырех струнах!» — воскликнул он [90] . В тот же вечер молодой Лист твердо решил стать, по его собственным словам, «Паганини фортепиано». За несколько недель он сочинил виртуозную фантазию «Clochette» на звончатую тему «Кампанеллы» из си-минорного скрипичного концерта Паганини, за ней последовали шесть немыслимо трудных «Этюдов», один из которых был написан на ту же тему, а пять остальных — на темы из двадцати четырех «Каприсов» Паганини для скрипки соло. Эти пьесы и то, как Лист исполнял их, полностью изменили представление о том, что могут сделать на клавиатуре руки человека. Он вывел фортепиано из галантных салонов и декабрьским вечером 1837 года продемонстрировал его громоподобную мощь перед тремя тысячами слушателей в большом зале миланской Ла Скала. «Никогда еще рояль не производил такого эффекта», — сказал Лист своему фортепианному мастеру Пьеру Эрару [91] *. После этого Лист аранжировал для фортепиано симфонии Бетховена, заявив, что в музыке не существует того, что нельзя было бы воспроизвести на рояле.
89
22* По свидетельствам первых биографов Листа, 13 апреля 1822 г. Бетховен присутствовал на утреннем концерте юного музыканта в Вене. После выступления Бетховен поднялся на эстраду и при бурных овациях поцеловал мальчика. «В глазах присутствовавших, — пишет современный исследователь, — этот поцелуй великого композитора, уже заканчивавшего свой жизненный путь, как бы символизировал историческую связь и преемственность двух поколений, двух музыкальных эпох» (Мильштейн Я. Я. Ф. Лист. Т. 1. М., 1956. С. 64).
90
23 Walker A. Franz Liszt. The Virtuoso Years. 1811–1847. London, 1983. P, 174.
91
24 Walker A. Op. cit., p. 316.
Лист, как и Паганини, окружил себя аурой романтического фатализма. Он стал отцом троих внебрачных детей французской писательницы графини Мари д'Агу, спутником известной соблазнительницы Лолы Монтес и ухаживал (говорят, вполне целомудренно) за куртизанкой Мари Дюплесси, ставшей прообразом чахоточной героини «Дамы с камелиями» Александра Дюма. При всех этих амурных похождениях он отличался крайней набожностью и в последние годы жизни был посвящен в сан в Риме и стал именоваться аббатом Листом. Но независимо от того, кем он был в первую очередь — грешником или святым, — тройственность его натуры, где сочетались музыка, эротизм и святость, воспламеняла воображение публики.
В чопорном Лейпциге «половина зала вскочила на стулья» [92] , когда Лист играл свою транскрипцию дьявольского «Лесного царя» Шуберта.
Ганс Христиан Андерсен находил в нем «нечто демоническое… когда он играл, его лицо менялось, а глаза горели». «Мы были как влюбленные, как бешеные. И не мудрено, — писал русский критик Владимир Стасов. — Ничего подобного мы еще не слыхивали на своем веку, да и вообще мы никогда еще не встречались лицом к лицу с такою гениальною, страстною, демоническою натурою, то носившеюся ураганом, то разливавшеюся потоками нежной красоты и грации…» [93] . Женщины доходили до того, что вырывали у него волосы и подбирали пепел от его сигары, который затем прятали на груди. Генрих Гейне, подобно клиницисту наблюдавший за их реакцией, назвал ее «листоманией», что, по определению, означало «нарушение психики, характеризующееся галлюцинациями», или «сильнейшую страсть или желание». Впрочем, Гейне чувствовал, что эта реакция была отнюдь не спонтанной. Публику словно бы вовлекали в искусственно создаваемое поле нервного напряжения:
92
25 Hiler F. Mendelsohn: letters and recollections. N.Y., 1972. P. 165.
93
26 Стасов В. В. Избр. соч. в 3 т. Т. 3. М., 1952. С. 413.
«И все ж какое сильное, какое потрясающее впечатление производила уже одна его наружность! Как истово было одобрение, встретившее его аплодисментами! К ногам его бросали и букеты! То было величественное зрелище, когда триумфатор в полном спокойствии стоял под дождем букетов и, наконец, учтиво улыбаясь, воткнул в петлицу красную камелию, выдернув ее из одного такого букета.
<…> И какие восторги! Настоящее сумасшествие, неслыханное в летописях фурора. Но в чем же причина этого явления? <…> Все колдовство — так мне кажется временами — может быть объяснено тем, что никто в этом мире так хорошо не умеет организовать свои успехи, или, вернее, их мизансцену, как наш Франц Лист. В этом искусстве он гений… Аристократичнейшие личности — его кумовья, и его наемные энтузиасты образцово выдрессированы» [94] .
94
27 Гейне Г. Собр. соч. в 10 т. Т. 8. М., 1958. С. 301–302.
«Аристократичнейшие личности и образцово выдрессированные наемные энтузиасты» — Гейне намекнул здесь на то, о чем не решился написать прямо, — что «листомания» была искусственно созданным психозом, результатом демагогического манипулирования массами и средствами информации. Оглядываясь назад, можно уверенно сказать, что «манию» создавали специально. Лист выступал с концертами в течение двадцати лет, прежде чем начались все эти экстатические обмороки и столпотворения. Можно даже точно указать дату, после которой его стали принимать по-иному: 1841 год, когда пианист решил, что его гастрольная жизнь требует большей организованности. Ему не нравилось, как музыканты руководили музыкальной жизнью — ни в «Гевандхаузе» (где им восхищался Роберт Шуман), ни в Филармоническом обществе в Лондоне, где он, не считаясь ни с какими прецедентами, отказался от оркестра и ввел жанр сольных вечеров. Но, совершая турне по провинциальным городам, Лист часто сталкивался с тем, что рояль оказывался расстроенным, афиши не были расклеены, а билеты не продавались. Движимые лучшими намерениями местные музыканты и их импресарио — такие, как композитор Луи Лавеню, занимавшийся организацией гастролей Листа в Англии в 1840 году, — уже не могли удовлетворить амбиции исполнителя. Лист хотел иметь личного агента, но такую должность в то время еще не изобрели, и ему пришлось импровизировать.