Кто убил классическую музыку?
Шрифт:
Бернстайн ненавидел Джадсона, но без него он не смог был достичь вершины. После того как высокопоставленные попечители Бостонского симфонического оркестра отказали Бернстайну в праве наследовать Кусевицкому, его перспективы на дирижерском поприще в годы маккартизма были бы довольно мрачны, если бы не слова ворчливого одобрения, доносившиеся время от времени от менеджера. «Джадсон рассказывал обо мне каким-то своим друзьям, — говорил Бернстайн в 1955 году, — и заявил, что если Филармонический оркестр хочет выпутаться из своих проблем, самое время сделать главным дирижером еврея. Старый подлец сказал, что он не очень-то меня любит, но я единственный, кто подходит на это место» [348] . Если не обращать внимания на довольно грубую гиперболу, то данное утверждение вполне соответствует стилю Джадсона.
348
10 Тоо bin J. Agitato: A Trek through the Musical Jungle. N.Y., 1975. P. 102.
Бернстайн получил назначение на должность в Нью-Йоркском оркестре при уходящем менеджере и подписал контракт с Дзирато, его послушным преемником. Это назначение стало самым замечательным шагом за всю историю Филармонического оркестра, оно способствовало утроению посещаемости и укрепило восприятие
349
11 * Камелот — любимый замок легендарного короля Артура и место сбора рыцарей Круглого стола. В переносном смысле — средоточие чести, добра, справедливости, достоинства и культуры. Выражение стало общеупотребительным после того, как вдова Дж. Кеннеди Жаклин сказала, что его семья и его администрация были его «Камелотом». В этом же смысле употребляет это выражение и Н. Лебрехт.
350
12 * Концерты для молодежи* (Young People ' s Concerts) — цикл музыкально-образовательных телепередач, который Л. Бернстайн вместе с Нью-Йоркским филармоническим оркестром провел на Си-би-эс в 1959–1960 гг. Этот цикл привлек большую аудиторию и сделал имя Бернстайна необычайно популярным. Текст передач и музыкальные иллюстраций к ним были изданы отдельной книгой, выдержавшей два издания. См.: Bernstein L. Young People's Concerts for Reading and Listening. Text and Records. N.Y., 1962, 1970. На русском языке: Бернстайн Л. Концерты для молодежи. Л., 1991.
Единственное организованное сопротивление «Коламбии» исходило от Сола Юрока — впрочем, словосочетание «организованный Юрок» так же несовместимо с хорошим английским, как и часто цитируемые «голдвинизмы» знаменитого импресарио. «Когда люди не хотят приходить, — любил говорить Юрок со своим неизгладимым русско-еврейским акцентом, — никто их не заставит». Он был мастером двусмысленных афоризмов. «Если мы продадим все, то меньше потеряем, — говорил он. — Из всех великих людей на свете я — самый маленький». Ему нравилось видеть свое имя на афишах, он убедил Голливуд снять фильм о его жизни («Сегодня вечером мы поем»). Он даже заставил воспроизвести в фильме его знаменитый акцент, торжественно подчеркнув при этом: «Это история жизни успешного человека» [351] . Джадсон со своих патрицианских высот смотрел на Юрока как на неразборчивого и неопытного жулика. «Эй-Джей считал себя большим джентльменом, чем Юрок, — вспоминает сотрудница "Коламбия артистс" Мери-Энн Цейтлин, — но у Юрока было больше чутья» [352] .
351
13 Robinson Н. The Last Impresario. The Life, Times and Legacy of Sol Hurok. N.Y., 1994. P. 321.
352
14 Интервью с автором.
Юрок жил на энтузиазме. «Я — герой-идолопоклонник, — говорил он. — Я принадлежу к тому братству, которое заполняет проходы, выбегает на сцену и стоит, разинув рот и задрав голову, до последнего биса. Я один из той шумной толпы, что грубо прорывается в артистические уборные после каждого спектакля. Я — звездопоклонник!» [353] «Не думаю, что он способен на искренность» [354] , — утверждала балерина Агнес де Милль, жена главного партнера Юрока, Уолтера Прюда. Вырвавшись на свободу после распада НККА, он в поисках свежих артистических сил обратил свой взгляд на восток, к земле, где он родился около семидесяти лет назад. В середине пятидесятых годов бизнес с Россией считался опасным делом — человека могли за это арестовать как шпиона или внести в черный список как коммуниста. Несколько артистов Юрока, в том числе хореограф Джером Роббинс, прошли через чистилище комитета Маккарти по антиамериканской деятельности. Полу Робсону пришлось уехать из страны. Музыку Аарона Копленда сочли неподходящей для церемонии инаугурации президента. У Леонарда Бернстайна отобрали заграничный паспорт.
353
15 Hurok S. S. Hurok Presents. N.Y., 1953. P. 11.
354
16 Robinson H. Op. cit., p.4.
Однако за постоянно маячившим призраком войны уже появлялись признаки послесталинской оттепели. В июле 1955 года президент Эйзенхауэр встретился с советским лидером в Женеве, и после этой встречи началось возрождение культурного обмена. Через три месяца при содействии Госдепартамента русские музыканты впервые после революции стали появляться в Америке. Концерты Эмиля Гилельса в Филадельфии собрали невиданное число слушателей, а на его дебют в Карнеги-холле приехали все пианисты, способные добраться до Нью-Йорка. Давид Ойстрах представил публике только что написанный скрипичный концерт Дмитрия Шостаковича. «Красный виолончелист» Мстислав Ростропович, провозглашенный достойным наследником короны Пабло Казальса, выступал с сольными концертами по всей стране. Концерты для всех троих организовало возглавлявшееся Шангом отделение «Коламбии», которое имело прочные связи в Вашингтоне.
Видя это, Юрок не мог сидеть сложа руки. Он полетел в Париж и связался с советским атташе по культуре и «переводчиками», один из которых, Эдуард Иванян, должен был отправиться с Ростроповичем в американский тур в качестве надсмотрщика. С помощью экспрессивного русского языка и дорогих ресторанов Юрок убедил Иваняна, что советские интересы в Америке должен представлять именно такой человек, как он, понимающий русскую душу. Иванян считал, что в «Коламбии»
355
17 там же, p. 348.
А тем временем Юрок отправил двух своих любимых артистов с миссией доброй воли в СССР. Скрипач Исаак Стерн и тенор Жан Пирс, американские евреи с российскими корнями, могли свободно общаться с музыкантами, слушателями и официальными представителями. «Мы посылаем к ним наших еврейских скрипачей из Одессы, а они посылают к нам своих еврейских скрипачей из Одессы», — шутил неутомимый Стерн [356] , чьи триумфальные гастроли проложили путь для первого за предстоящие двадцать лет приезда Юрока в Москву.
356
18 там же, p. 337.
Юрок вернулся с контрактами на гастроли ансамбля народного танца Игоря Моисеева, за ним последовали балет Большого театра, Давид Ойстрах и популярный армянский композитор Арам Хачатурян. К 1958 году он владел неформальной монополией на представление советских артистов в США, что добавляло остроты и оживляло скучную, навевающую сон культуру триллеров Хичкока и романов Джона О'Хары.
Юрок получил весьма внушительную прибыль — почти миллион долларов только за гастроли ансамбля Моисеева, — а престиж его вырос до невероятных высот. Ему удалось совершить невозможное — завоевать доверие советских властей и их часто обиженных артистов. Если ему казалось, что музыканты голодны — он кормил их за свой счет; когда болваны-кагэбэшники вычитали из их суточных стоимость бесплатных завтраков, он потихоньку раздавал музыкантам наличные деньги. «Мы чувствовали себя с ним как за каменной стеной, — вспоминала жена Ростроповича сопрано Галина Вишневская. — Он был достопримечательностью Нью-Йорка, и где бы вы с ним ни появились — в ресторане, шикарном магазине или в фойе великолепного отеля, — вы получали самые почтительные знаки внимания, не потому, что пришли с богатым и известным человеком, но раз с Юроком — значит, вы и сами личность» [357] .
357
19 Вишневская Г. П. Галина. История жизни. М., 1991. С. 329–330.
В обход государственного музыкального агентства «Госконцерт» Юрок вел переговоры напрямую с министром культуры — грозной госпожой Фурцевой. Когда Рудольф Нуриев сбежал на Запад, Юрок получил от Никиты Хрущева личное разрешение продолжать представлять беглеца без ущерба для своих московских связей. Он прикрывал тылы, поставляя пикантные новости о советском руководстве плохо информированным службам американской разведки.
«Коламбии» оставалось только потрясенно смотреть, как Юрок отбирает у нее добычу и поднимается из коммерческого небытия, скрывая зачастую хрупкое финансовое положение за сияющим фасадом рекламы. В его списке, который никогда не был особенно обширным, числились «ярчайшие звезды музыки, танца, театра, кино, радио, телевидения и звукозаписи». Если не считать нескольких певиц — Марии Каллас, Дженет Бейкер [358] * и Виктории де Лос-Анхелес, — подавляющее большинство артистов Юрока имели общие с ним этнические корни. В брошюре, представлявшей Натана Мильштейна, Григория Пятигорского и Генрика Шеринга, главными персонажами были Артур Рубинштейн как уже зарекомендовавшая себя звезда и Исаак Стерн во главе поднимающейся поросли. Рубинштейн и Стерн представляли стиль Юрока в его самом воинственном преломлении, и именно их представления об артистической этике стали причиной конфронтации с «Коламбией», стремившейся в лучшем случае к моральному нейтралитету. Артистам Артура Джадсона строго наказывали «избегать чего-либо, даже отдаленно связанного с политическими взглядами, которые могли бы оскорбить властные структуры бизнеса» [359] .
358
20* Бейкер (Baker) Дженет (р. 1933) — английская камерная и оперная певица (меццо-сопрано). В 1966 г. дебютировала в Ковент-Гарден в роли Гермии («Сон в летнюю ночь» Б. Бриттена). Специально для нее Бриттен написал партию Кейт в опере «Оуэн Уингрейв» (1971). В 1982 г. Дженет Бейкер оставила сцену, продолжая концертировать.
359
21 Hart Ph. Op. cit., p. 58.
Линия фронта определилась в 1948 году, когда клиенту Джадсона Вильгельму Фуртвенглеру предложили сменить Родзинского в Чикагском симфоническом оркестре. Фуртвенглер колебался, предчувствуя оппозицию со стороны своего извечного врага Тосканини и жертв нацистского режима, с которым он был публично, хотя и без особого удовольствия, связан [360] *. Наконец он согласился на восьминедельный испытательный сезон. Известие о его приезде вызвало возмущение. Во главе протестующих стояли зять Тосканини Владимир Горовиц и Артур Рубинштейн, две родные сестры которого и многие дальние родственники погибли в нацистских лагерях смерти. «Я не стану сотрудничать, в музыкальном или каком-либо ином смысле, с любым, кто сотрудничал с Гитлером, Герингом или Геббельсом, — заявил Рубинштейн в телеграмме оркестру, опубликованной в газетах. — Если бы Фуртвенглер обладал стойкими демократическими убеждениями, он уехал бы из Германии. Многие люди, подобно Томасу Манну, покинули эту страну в знак протеста против варварства нацистов. Фуртвенглер предпочел остаться и выступать, будучи уверенным, что окажется на стороне победителей… Теперь он хочет заработать американские доллары» [361] .
360
22* С приходом нацистов к власти Вильгельм Фуртвенглер не покинул страну и в 1933 г. был назначен вице-президентом Имперской музыкальной палаты. Но уже в 1934 г., протестуя против национал-социалистской культурной политики, он отказался от всех официальных постов, после того как правительство запретило ему исполнять симфонию Пауля Хиндемита «Матис-художник». В 1935 г. Фуртвенглер возобновил дирижерскую деятельность, выступая поначалу только за рубежом. В 1945 г. его имя было занесено в «черный список» нацистских пособников, и лишь в 1947 г. он вновь получил разрешение встать за дирижерский пульт. В дальнейшем факт сотрудничества с нацистами неоднократно ставился в вину Фуртвенглеру.
361
23 «New York Times», 6 January 1949; цит. по: Gillis D. Furtw"angler and America. N.Y. P. 103.