Кто убил прекрасную Урсулу

Ролан Морис

Старый Медведь выжал газ и стал медленно увеличивать скорость, глядя прямо перед собой и мирно продолжая:

– Слишком мнит о себе, но это недостаток всех полицейских, особенно тогда, когда их пытаются переубедить...

Винсент молчал. Старый Медведь лишь улавливал его немного прерывистое дыхание.

– Старайтесь не думать все время о жене. Делайте как я. Говорите о чем угодно, о ком угодно... О Штраусе, например. Вы с ним знакомы? Он немного строит из себя герра Профессора, но в моем присутствии словно воды в рот набирает. Только один раз проговорился. Как бы между прочим заявил, что напал на след шикарной девушки с рыжими волосами. По его словам, она много знает об Андреа и Урсуле Моос и даже замешана в эту историю. Больше он ничего не захотел сказать, но я почувствовал в его голосе плохо скрытое ликование. У

меня создалось такое впечатление, что будто благодаря показаниям вашей жены и аресту этой девушки он держит в руках все нити. Ах, черт! Совсем забыл, что должен обязательно позвонить. Вот уж точно, старость - не радость.

Машина только что въехала в город. Старый Медведь припарковал ее недалеко от небольшого кафе, в котором было полно посетителей.

– Я на минутку. Только скажу несколько слов и сразу вернусь.

Очутившись внутри кафе, он замедлил шаг. Облокотившись на стойку, спросил у гарсона, где находится телефон, медленно пошел к кабине, заперся в ней и набрал номер справочной времени.

"Винсент должен сейчас все тщательно взвесить. Он не подозревает, что я солгал, - размышлял Старый Медведь.
– В общем-то, у него есть только один шанс: убежать. А я оставил двигатель включенным. Хорошо ли я разыграл свою роль? Все-таки я тридцать пять лет проработал в полиции, а не в театре".

– Двадцать сантимов. У вас нет мелочи?
– спросил гарсон.

Еще несколько выигранных секунд. Сердце Старого Медведя учащенно билось. Он начал просить про себя: "Боже, сделай так, чтобы Винсент на что-то решился, чтобы он сбежал на моей машине".

Наконец он вышел. Его машина по-прежнему стояла на том же месте. Мотор продолжал тихонько работать.

"Он даже не удрал".

Винсент сидел неподвижно на переднем сидении. Он ждал, как безропотно смирившийся человек.

"Все полетело к черту!
– расстроился Старый Медведь.
– Или он сильнее меня, или я все рассчитал не правильно. Во всяком случае..."

Он зажег сигарету, подошел, открыл дверцу.

– Здесь все еле двигаются. Напрасно я говорил... Он не закончил фразу. Машина легонько подпрыгнула. Винсент, потеряв равновесие, сполз с сидения и уткнулся головой в руль. Револьвер, который он держал в правой руке, выскользнул и упал к его ногам, под приборную доску; Старый Медведь вздохнул едкий запах пороха и крови. В нескольких метрах остановился большой "Оппель". Водитель вышел и внимательно стал исследовать шины. Подошло несколько прохожих. Они тоже слышали выстрел, непривычно прозвучавший в ночном Цюрихе, на который снова опустилась разорванная на мгновение тишина.

ЭПИЛОГ

Руссо взял письмо, которое его жена поставила на самое видное место на буфете, перед тем как уйти за покупками, и, нахмурив брови, долго изучал почтовую печать Цюриха. Самый обычный конверт, марка за пятьдесят сантимов, которую он хорошо знал, адрес, напечатанный на машинке с пометкой "лично". Кто мог написать ему из Цюриха спустя столько лет? Сколько же времени прошло? Так, он там был летом. Арлет возвратилась в Париж следующей зимой. Больше трех лет прошло с тех пор, как он побывал там... Дело Мооса... Может быть, это...

Старый Медведь направился к креслу, внезапно охваченный желанием побыстрее вскрыть конверт. Но вначале он заставил себя спокойно достать из кармана перочинный нож и, не торопясь, вытащить лезвие.

В конверте лежало несколько листков, вырванных из школьной тетради и отпечатанных на машинке. Старый Медведь сразу же взглянул на последнюю страницу. Подписи не было. Он сел, спокойно закурил, удобно устроился в кресле и начал читать.

Дорогой месье!

Я решил написать вам, так как вы один из тех редких людей, достойных уважения, с кем мне приходилось сталкиваться в жизни. У меня было с вами лишь несколько коротких встреч, но я обладаю способностью, являющейся и моей силой, судить и оценивать людей с первого взгляда. Я видел вас в деле и считаю, что вы человек прямой, рассудительный, бескорыстный, движимый только одной страстью - желанием узнать правду. Я решил, что пришла моя очередь открыть вам ее.

Вы, вероятно, удивитесь, что я не подписываю это письмо, написанное на обычной дешевой бумаге и на чужой машинке. Это всего лишь элементарная предосторожность. Впрочем, я не боюсь, что вы используете этот документ, чтобы уничтожить меня. То, насколько я знаю вас, позволяет мне предположить, что

такого искушения у вас даже не появится. Но мое письмо может не дойти до вас, потеряться или попасть в чужие руки. Поэтому я предпочитаю, чтобы оно было написано в форме анонимного документа. Так у меня всегда будет возможность сказать, что это подлог. Вы, вероятно, как и я, прочитали несколько недель назад в одной парижской газетенке подробный рассказ о самоубийстве Марсель Гарнье. Со смертью этой женщины у меня исчезли последние сомнения - написать вам или нет. Я решил, что наступило время прояснить для вас некоторые моменты в деле, главным действующим лицом которого была она.

Вы, без сомнения, помните, что во время своего расследования прибегли к забавной "математической" демонстрации, о которой мне рассказывали. Я хотел бы добавить к В, М, У и И еще одно "неизвестное", которое вы упустили. Но вас можно простить, так как вы прожили в Цюрихе всего несколько недель. За такой короткий срок жизнь этого города не понять. Цюрих ввел вас в заблуждение, обманул. И теперь настала очередь "Ф" все вам рассказать.

Когда я познакомился с Ингрид, то сразу же понял, что мы слеплены из одного теста. Наши души и тела встретились для того, чтобы понять друг друга. Она появилась как нельзя кстати. В течение семнадцати лет я поддерживал монотонную связь, превратившуюся в привычку, с Урсулой Моос. Разве вы не заметили, вы, который подмечает все, насколько Анни Моос похожа на меня? Это я выдал Урсулу за Андреа, узнав о ее беременности. Имея деньги, вы можете купить все: судьбу человека, отчество будущему ребенку. Действительно, это ужасно власть денег! Но меня всегда привлекала сила, которую они дают, а не материальные блага, которые можно получить с их помощью...

Я устроил Урсулу, обогатил ее мужа, каждому обеспечил премилое существование. И все шло без проблем до того дня, пока Ингрид не вошла в мою жизнь. Вы ее видели, познакомились с ней. Позвольте вам сказать, месье Руссо, что, несмотря на вашу интуицию и знание человеческого сердца, вы ничего не поняли в Ингрид! Она рассказала мне о вашей беседе незадолго до самоубийства Винсента Гарнье. У нее появилась уверенность, да и у меня тоже, что вы романтик, дорогой месье. Не правда ли, забавное качество для полицейского? Вы попытались вызвать в Ингрид чувство отчаяния, изобличая холодную жесткость Гарнье. Какой не правильный путь вы выбрали! Под обаянием Ингрид - а кто под него не попадал?
– вы сохранили свое открытие в тайне при объяснении причин самоубийства Винсента Гарнье. Излагая свою гипотезу полицейским, вы упомянули об обязательном присутствии сообщницы, но не решились раскрыть ее личность, которую знали только вы.

Я восхищен, - хотя говорю об этом мимоходом, - что вам удалось напасть на след Ингрид. Видимо, она совершила какую-то ошибку при осуществлении плана. Может быть, даже в Малабаре. Я знаю этого бармена. От него ничего не ускользает, и он любит деньги. Это дает возможность применять такие методы, к которым не прибегает официальная полиция. Впрочем, не важно, хотя мне бы очень хотелось узнать, в чем заключалась ошибка Ингрид, позволившая вам выйти на нее.

Почему вы не назвали имени Ингрид? Я могу объяснить это только вашим романтизмом. Вы решили, что со смертью убийцы дело закрыто, что Ингрид действовала под влиянием своей страсти, и что только вы можете помочь бедной разочарованной девушке, ослепленной любовью. Я не сомневаюсь, что если бы вы официально занимались расследованием, то не поддались бы этому чувству, хотя это чувство, спешу заметить, делает вам большую честь. Мы с Ингрид были очень тронуты вашим молчанием. Вы, наверное, почувствуете себя обманутым, узнав, что оно было бесполезным. Ингрид навсегда исчезла в тот же вечер после разговора с вами. Вы ее видели - она в этом уверена - в аэропорту. Следуя вашей логике, вы, наверное, решили, что она хотела как можно быстрее встретиться с Гарнье, и что ваше присутствие этому помещало. Нет, дорогой месье! Ингрид была там, так как ожидала отправления самолета. Она улетела в двадцать один час пятнадцать минут в направлении, которое знаю только я, и с документами, которыми я ее снабдил. Там, где она сейчас, никто не найдет ее. Она в укрытии, и жизнь ей улыбается. Однако вы помните, я сам предупреждал вас, что она собирается покинуть Цюрих и устроиться за границей. Ее отъезд никого не удивил. Она его подготовила и объявила о нем заранее. Это была последняя фаза тщательно продуманного плана.