Кто убил прекрасную Урсулу
Шрифт:
– Довольно, - сказал Старый Медведь.
– Я знаю этот прозаический жанр. Это отвратительно. Он зажег сигарету.
– "Досье"! Я зайду туда как-нибудь. Не думайте, что я изменил свое решение не соваться в это дело, но я хотел бы высказать кое-какие свои соображения этим людям.
– Не вмешивайся, - попросила Дениз.
Арлет подумала, что мать сказала это только с одной целью, чтобы Руссо вмешался...
На следующий день Старый Медведь попросил перевести еще одну статью.
Вскрытие показало, что Урсула Моос умерла около двадцати одного часа в результате удушения. Убийца, по всей видимости, был в перчатках. В комнате ничего не тронуто. Автор статьи предлагал собственную версию садистского преступления. Урсула, красивая молодая женщина, жила одна в квартале, наводненном проститутками. Ее мог выследить, а затем и убить какой-нибудь маньяк. Чтобы подкрепить свою версию, журналист приводит в пример убийство, совершенное в прошлом году в Лондоне при аналогичных обстоятельствах.
– Это устроит всех, - сказала Арлет.
– Анни мне ничего конкретного не сказала, но я много думала. Ее отец признал, что выгнал жену. Значит, он знал о ее связи.
– Ну и что?
– Человек, обвиняемый в убийстве, старается оправдаться и поэтому называет имена.
– Может, он кого-нибудь и назвал.
– Но полиция не привела ни одного имени, кроме Анни и хозяйки Урсулы. Тебе не кажется это странным?
– Других свидетелей могли допрашивать дома.
– Тайком, чтобы не возбудить подозрений? Почему такое различие? Старый Медведь показал на "Досье", лежащее на столе.
– Из-за вот таких. Этот скандальный листок падок на подобные сенсации. Что касается меня, то я не могу осуждать своих коллег за то, что они стараются уберечь своих сограждан от болтливых языков.
– А я могу назвать тебе имя, которое Анни произнесла в моем присутствии. Это Курт Фишер.
***
– Вы прекрасно слышали мой вопрос, - сказал Старый Медведь.
– Я спрашиваю, кто такой Курт Фишер?
Циглер принял его с обычной приветливостью, но его улыбка была несколько натянутой. Он привык к различным посетителям, однако этот его смущал. В общем, Циглер чувствовал себя немного испуганным, и это его раздражало.
– Я вижу, вы иностранец. Весь Цюрих знает Курта Фишера, одного из магнатов электронной промышленности, члена административного совета нескольких банков...
– И любовника Урсулы Моос?
– Так говорят или, вернее, не решаются сказать. Но эту реплику бросил не Циглер. Старый Медведь повернулся к молодой женщине, вошедшей вслед за ним. Она говорила без малейшего акцента, но даже если бы она хранила полное молчание, Руссо сразу же определил бы, что она француженка. В ней был определенный шик, свойственный только парижанкам и создаваемый неуловимыми деталями. Платье, в котором не было ничего эксцентричного, но которое выделялось бы своей элегантностью на самой непримечательной цюрихской женщине. Хорошо продуманная прическа с рыжими, умело взлохмаченными кудряшками. Непринужденные манеры. Она была красива. Но ее красота тридцатипятилетней женщины была неброской, мягкое очарование пленяло постепенно, ненавязчиво.
– Марсель Гарнье, - сказала она, протягивая Руссо руку в тонкой светлой перчатке.
– Экс-комиссар Руссо.
– А я о вас наслышана.
– То же самое могу сказать и я.
– Позвольте мне представить моего мужа. Винсент Гарнье подошел, непринужденно улыбаясь. Старый Медведь встречался с ним один раз несколько лет назад. Постарел? Чуть-чуть. Все та же раскованная манера держать себя, которая прекрасно подходила к его профессии журналиста, считающего себя выше всех смертных.
– А мы уже знакомы, - улыбнулся Винсент. Циглер улизнул в смежный кабинет, обрадовавшись, что может уступить свое место начальству.
– Как это вас когда-то прозвали в полиции? Извините, это было так давно... Я теперь практически все время в Цюрихе.
– Меня прозвали.., и зовут до сих пор Старый Медведь.
– Да-да! Вас это никогда не шокировало? Вы слывете за немного ворчливого и упрямого, но очень славного человека.
– А вы за любопытного с авантюристическими наклонностями.
– Очаровательный фейерверк любезностей!
– засмеялась Марсель.
– Вы специально приехали к нам в Цюрих, комиссар? Я знаю, что вы больше не работаете, но, может, вам все еще поручают какие-нибудь щекотливые дела?
Они запросто сели. Винсент предложил сигареты.
– Признайтесь, вы здесь в качестве адвоката?
– Чтобы защитить своих бывших коллег? Скажу вам по секрету, среди них есть те, кого следовало бы проучить. Но только они не любят шуток.
– И даже наш юмор оставляет их равнодушными?
– Наоборот, он их подогревает!
– И все же, чем мы можем быть вам полезными?
Настало время переменить тон. Руссо нахмурил брови.
– Дело Мооса. Вы в курсе?
– Вы тоже?
– Я отказываюсь вмешиваться в него. И некоторым было бы полезно взять с меня пример. Но так случилось, что Анни Моос учится у моей дочери. Я хотел бы узнать, какую цель вы преследуете, очерняя память Урсулы Моос?
– Старое правило: пока не разобьешь яйца, не сделаешь омлет...
Винсент все еще улыбался, словно не замечая, что настроение Старого Медведя изменилось. Марсель играла в дипломатку.
– Вы должны понять, - сказала она, - что мы ищем только правду, как когда-то это делали вы. Мы хотим загнать в угол убийцу Урсулы, даже если для этого нам придется прибегнуть к непопулярным методам.
– Вы присваиваете себе роль полиции.
– Разве мы виноваты в том, что они не используют всех своих полномочий? Несколько минут назад вы произнесли имя Фишера. Официальная полиция не назвала его до сих пор.
– Кажется, вы довольно много знаете о нем.
– Мы хотели бы узнать еще больше.