Кто убил прекрасную Урсулу
Шрифт:
***
До ужина дело не дошло, но Фишер тем не менее оказал ему сердечный прием, чем сразу озадачил Старого Медведя. Руссо должен был признать, что не ожидал такого радушия. Старая вышколенная горничная провела его в небольшой салон и удалилась, ни слова не говоря.
– Счастлив вас видеть, месье комиссар! Улыбающийся, светский Фишер, приняв Руссо как друга или, по меньшей мере, как знаменитость, с которой рады познакомиться, сразу расположил его к себе.
– Я слышал о вас от одного нашего общего знакомого.
Перье, старый президент Суда присяжных... Да, у Фишера много знакомых в Париже.
Аперитив, сигареты... Фишер попросил извинения у своего гостя за отсутствие жены. Руссо не знал, как лучше преподнести цель своего визита. Впрочем, какую цель? Разве он мог прямо сказать:
"Мне хотелось посмотреть, как вы выглядите, месье Фишер"?
– Вам, конечно же, рассказывали о моей коллекции картин. Но, признаюсь вам честно, живописью я по-настоящему не интересуюсь. У меня есть немного ценных картин, но... Впрочем, взгляните сами.
Старый Медведь переходил от Сислея к Джиакометти, невольно задержался перед Дуанье Руссо, привычно пошутив:
– У меня к нему слабость. Он, как и я, был функционером.
Затем Фишер подвел его к витрине, которая зажглась сама, осветив несколько полихромных статуэток, расположенных в определенном порядке вокруг глиняного кувшина, который Руссо отважился оценить как греческий.
– Это критская ваза из дворца Миноса. Установлено, что этот легендарный герой существовал на самом деле.
Теперь Фишер казался загипнотизированным. Он стоял неподвижно, говоря вполголоса, словно верующий в соборе.
– Вот предметы искусства, которые меня по-настоящему восхищают. Я могу часами простаивать перед этими сокровищами. Иногда со мной это случается по ночам, когда мучает бессонница. Не могу точно передать, что я испытываю: какие-то странные видения исчезнувшей цивилизации. Некоторые верят в перевоплощение. Может, и я жил в Кнососсе три тысячелетия назад.
Он вздохнул, отступил на несколько шагов. Свет погас.
– Это фотоэлектрический элемент. Тут есть и другие. Они действуют как сигналы тревоги.
– Никто еще не пытался украсть эти сокровища?
– спросил Старый Медведь.
Он задал этот вопрос просто так, чтобы нарушить очарование.
– Нет. Однако это было бы справедливо, - улыбаясь, ответил Фишер.
– Все это моя добыча. Да-да, могу вам в этом признаться, так как вы уже в отставке. Я тоже вор. Экспорт этих антикварных вещей строжайше запрещен правительством Греции. Но даже между богами существует соглашение. Хотите, я расскажу вам историю, которая, как полицейскому, может показаться вам забавной? На прошлой неделе меня здорово провели. Какой-то шутник заставил меня бросить все дела и отправиться в Винтертур за статуэткой матери-богини. Но на встречу никто не пришел. Я прождал впустую два часа и испытал такое разочарование, словно ребенок, которому не дали обещанной игрушки.
Руссо ухватился за протянутую нить.
– На прошлой неделе? Не в тот ли вечер, когда произошло убийство, о котором пишут все газеты?
– Да. Мне даже пришла в голову мысль, что меня собирались скомпрометировать этим преступлением.
Это было почти прекрасно. Фишер сам завел разговор, к которому его хотел подвести Старый Медведь.
– Значит, вы были знакомы с мадам Моос?
– Немного... Ее больше знала моя жена. Бедная женщина, какой трагический конец! Жаль, конечно, она обладала индивидуальностью, утонченностью, но она была так несчастлива в браке...
– Полиция подозревает ее мужа.
– Глупость! Моос - ничтожество! А ничтожества не убивают. Нет, действительно, я не представляю, чтобы Моос убил жену. Для этого у него нет характера.
– Почему вы решили, что кому-то понадобилось втянуть вас в эту историю, отправив в Винтертур?
– Просто осенило. Понимаете, я живу в настоящих джунглях среди врагов, соперников, завистников, в мире, где царит беспощадность. И вдруг такое совпадение... Поездка без свидетелей... Затем кто-то решит, что я в интимных отношениях с мадам Моос, что она меня шантажировала, кто знает? Обо мне уже столько рассказывали: что я занимаюсь торговлей опиума, и что я подготовил революцию на Среднем Востоке. Все средства хороши, когда нужно уничтожить того, кто вам мешает. И все же в данном случае мне все-таки не хотелось бы думать, что меня решили скомпрометировать убийством мадам Моос. Только Моосу, который, наверное, воображает, что у него есть повод на меня злиться, могла прийти в голову такая идея, но он был бы не способен ее осуществить. Нет-нет, совпадение объясняется чистой случайностью. Бедная мадам Моос, видимо, просто по глупости стала жертвой какой-нибудь подозрительной личности, с которой завела знакомство.
– Потому что мадам Моос...?
– Говорят, она была в стадии депрессии. Квартал Церингерштрассе, где она жила, раньше отличался сомнительной репутацией, но если проститутки там сейчас встречаются редко, а бродяг и вовсе вроде бы нет, то остались еще маньяки. Только они прячутся. О, я забыл, что вы не знаете Цюриха.
– - Начинаю узнавать.
– Это город, который не легко открывает свои секреты. Даже я, месье комиссар, не знаю о нем всего. Я один из вельмож, кто живет в стороне от народа, как патриции в Древнем Риме. Во всяком случае, так думают обо мне...
***
Старый Медведь сел в машину, стоявшую на Сузенбергштрассе. Наступила ночь. Его раздражали белые фары и указатели "Проезд запрещен". Он хотел есть.
– Фишер держался со мной на равных, но он обвел меня вокруг пальца, пробурчал он самому себе.
Арлет была такого же мнения.
– Фишер не из тех, кто поддается гневу, - объяснил ей Руссо.
– Он тоже рассуждает и если принимает какое-то решение, то только обстоятельно изучив дело. Предположим, что Урсула собиралась его шантажировать. Предположим даже, что он решил ее убить. Но Фишер не мог прибегнуть к этому варианту, не исчерпав все другие возможности. Значит, он пытался вначале договориться с Урсулой.
– И она вывела его из себя...
– Нет. Он поручил кому-то переговорить с ней и убедить в невозможности возобновления отношений, но, однако, оставить надежду на компромисс. Это хорошо известная дипломатическая тактика. И этот кто-то превысил свои полномочия.
Руссо вспомнил о небольшой витрине в музее Фишера, о критских статуэтках, приобретенных незаконным путем. Фишер не действовал сам. На него работали эмиссары, хорошо оплачиваемые, скрытные и, конечно же, лишенные совести люди. И только ложась спать, он подумал еще об одной версии.