Кто видел в море корабли …
Шрифт:
В другой раз за чашечкой кофе на мостике мне рассказывал свою историю уже третий штурман, который пропал в Дудинке на сутки. Он чётко помнил, что входил в местный ресторан в сопровождении своего друга, тоже члена нашего экипажа. Потом шёл провал в памяти. А следующие воспоминание было таким: он собирает в тундре морошку в компании смутно знакомой женщины и её сына школьного возраста. В конечном итоге, наше судно не потеряло в Дудинке ни одного своего члена экипажа и достойно выполнило производственное задание, порученное нам руководством пароходства.
С героем следующей истории я в последствие познакомился лично. Он тоже был выпускником ЛМУ ММФ и потом даже моим начальником радиостанции. В то время, когда случилась с ним эта история, он ещё не был женат. Так вот Дудинка – город портовый, а в портовых городах всегда есть всё, что нужно морякам. Про выпивку мы уже говорили. Такого ассортимента алкогольных напитков, как в магазинах Дудинки, я до этого не встречал нигде. Огромное количество разнообразных водок, коньячных изделий, вин от любых производителей, ликёров, настоек и т.д. и т.п. Даже питьевой 95 градусный этиловый спирт в полулитровых бутылках здесь продавался! Такое изобилие я видел впервые, поэтому купил несколько особенно понравившихся мне экземпляров для домашней коллекции. Мне даже удалось доставить их в Ленинград в целости и сохранности, чтобы мой домашний бар был на надлежащем уровне! Но вернёмся к начатой истории. Дудинка – город по столичным меркам небольшой. Здесь ценится всё потому, что всё сюда приходится завозить. И только люди приезжают сюда сами. Поэтому каждого нового человека в городе видно сразу. Когда я впервые вышел погулять в город с другими членами нашего экипажа, то увидел
Торговый центр со скучающими продавщицами и стайки девушек или женщин, нарезающих круги на пространстве от территории порта до ресторана. Здесь они могли встретиться с моряками, чтобы потом в их сопровождении очутиться в ресторане. А дальше уж «как карта ляжет!»
Надо сказать, что народ здесь живёт закалённый. Когда в Дудинке дуют студёные зимние ветры, город заносит снегом, а температура опускается за отметку минус тридцать градусов, то люди выходят на улицу только по необходимости. Но когда температура повышается до минус пятнадцати, то считается, что это уже практически весна! И тогда женщины уже могут позволить себе ходить без шапок или расстегнуть полушубки, чтобы пощеголять перед мужчинами летними платьицами под ними. Для того чтобы даму заметили и пригласили в ресторан – все средства хороши! Поэтому дамы здесь чётко знают, чего они хотят для себя и прилагают все усилия, чтобы достичь своих целей. Моряки приходят и уходят, а женщинам здесь жить! Поэтому вопрос «кто кого снимает?» – довольно риторический. Бывало, что перед заходом в Дудинку, члены экипажа приносили нам в радиорубку множество радиограмм для отправки с теплыми словами любви и ожидания скорой встречи в «порту пяти морей». Кое-кто из моряков даже официально завёл здесь семью. Наш электромеханик, например, из Мурманска следовал в отпуск в Дудинку к проживающей там своей семье. Во время рейса он и его сменщик занимали одну каюту, поскольку считалось, что смена будет произведена в порту назначения. Этим убивали двух зайцев сразу: сменщик официально находился в командировке и следовал бесплатно за счёт пароходства к месту назначения, а действующий электромеханик не тратился на дорогу к месту проведения своего очередного отпуска. Заодно они не торопясь передавали дела друг другу. И все были счастливы! Так вот, герой моего рассказа был в то время вторым радистом на одном из судов Мурманского морского пароходства. Он был холост, и вместе с другом посетил ресторан «Арктика», где они познакомились с местными девушками. Знакомство решили продолжить у девушек дома. Жили девушки на последнем этаже девятиэтажки. Стояла ранняя заполярная весна, когда весь город ещё был завален снегом. Всё складывалось прекрасно до тех пор, пока в квартиру не ворвались местные ухажёры этих самых девушек, оказавшиеся портовыми лоцманами. Разборка речников с моряками переросла в драку, а драка – в поножовщину. В результате одного из моряков зарезали, а второй предпочёл выпрыгнуть в окно. Пролетев все девять этажей, он приземлился на спину в огромный сугроб, находящийся под домом. В результате чего остался жив, но получил перелом позвоночника. Местные врачи оказались на высоте и смогли вернуть человеку возможность ходить. Длительное лечение и молодой организм совершили чудо, и последствия для нашего героя оказались минимальными, выражаясь лишь в радикулитных болях при изменениях погодных условий. Что не помешало нашему герою продолжить работу на судах пароходства и даже стать начальником радиостанции. Эту историю я услышал от других людей, гораздо раньше, чем мы познакомились. А потом при первой моей встрече с новым начальником радиостанции к нам подошёл первый помощник капитана, который давно уже знал его по прошлой работе. В их дружеском разговоре между собой прозвучала странная фраза, что теперь в увольнение на берег моему начальнику всегда следует брать с собой парашют. Тогда я не понял этой шутки, а при дальнейшем нашем общении, уже без первого помощника, я рассказал начальнику эту услышанную мною от кого-то историю с полётом в сугроб, как морскую байку. Во время моего рассказа начальник сидел странно потупив голову. А потом убил меня фразой, что это не байка. И что всё это произошло лично с ним. Вот тут уже я обалдел! Поскольку в моей голове всё выстроилось в одну логическую цепочку: и сказочный рассказ о невероятных похождениях с относительно счастливым концом, и слова «помпея» про парашют, и реакция начальника на мой рассказ. Я сидел в одной каюте с человеком-легендой и мог до него дотронуться, чтобы окончательно убедиться в том, что это не сказка! Вот такая она, Жизнь! На флоте, как в большой деревне – все всё про всех знают, это правда! Но правда уж очень похожая на вымысел! И, тем не менее, это – правда!
А с дудинскими врачами мне пришлось познакомиться лично. Как-то раз, во время очередного летнего рейса на Дудинку, мы стояли на рейде Дудинского порта в ожидании очереди на загрузку. День был солнечный, и это радовало, поскольку накануне два дня подряд шёл надоедливый дождь. А тут понадобилось проверить судовую трансляцию. Начальник радиостанции отправил меня на нос судна, чтобы я сказал что-нибудь в микрофон с коммутационного устройства, расположенного на баке. Я выполнил задание и уже возвращался обратно. Дул весьма бодрящий, не смотря на лето, речной ветерок, а я был легкомысленно одет в рубашку, поэтому, спеша добраться до тёплой надстройки, решил слегка пробежаться по палубе вдоль грузовых трюмов. Этого делать было категорически нельзя! Так как палуба была мокрой, а на ногах у меня была обувь с резиновой подошвой. Во время бега моя правая нога поскользнулась на мокрой палубе, и я со всей дури наступил подвернувшейся стопой. Боль была дикая! Я не упал, а проковылял ещё пару метров до полной остановки, понимая, что даже шага теперь сделать не могу. Задрав штанину на правой ноге, я с ужасом наблюдал, как на моих глазах голеностопный сустав раздувается до размеров небольшого футбольного мяча! Те, кто наблюдал за мной с ходового мостика, сразу же послали мне подмогу. С помощью вахтенного матроса я смог доковылять до каюты. Судовой врач осмотрел мою ногу, подозревая перелом, а старпом вызвал по УКВ-радиостанции скорую помощь и рейдовый катер. Уже через полчаса меня везла в местную поликлинику машина скорой помощи с включёнными мигалками, заливисто оглашая окрестности звуками сирены. Сопровождающий меня матрос помог мне добраться до кабинета дежурного врача. Входить в кабинет нужно было в медицинских бахилах и без верхней одежды. И то и другое должно было находиться в гардеробе поликлиники, который по случаю летнего времени не работал. Поэтому мы завалились в кабинет врача во всей красе своего заграничного «прикида», чем вызвали зависть, явно читаемую в глазах местной докторши, и её огромное желание поставить наглых «пришельцев» на место. Нам было заявлено, что в верхней одежде нас не примут. На вопрос: «Где её оставить, если гардероб не работает?», докторша предложила нам оставить наши дорогущие по здешним меркам куртки в коридоре. Мы усомнились в их дальнейшей сохранности, на что нам было заявлено, что здесь может находиться лишь пострадавший, а сопровождающий может посторожить вещи в коридоре. Так мы и сделали. Врачиха, постепенно остывая от произошедшей склоки, бубнила под нос, что мы, прибывшие из большого, почти столичного города Мурманска, должны нести сюда к ним просвещение и благородные манеры. На что я ей ответил: «Вы что, дикие, чтобы вас просвещать?» Эти слова ввели докторшу в лёгкий ступор, после чего она перестала бубнить и отправила меня на рентген, который показал, что никакого перелома нет, а есть сильный вывих с повреждением суставной сумки. Мне наложили тугую повязку и сказали завтра явиться на перевязку. На другой день опять была вызвана скорая и меня доставили на перевязку. Наш судовой врач пообщался с местным коллегой, и они договорились, что повязки он может менять мне на судне, чтобы избежать ненужной транспортировки меня туда и обратно. На том и порешили. Капитан и старпом устроили мне разбор происшествия, поскольку всё это могло быть производственной травмой с оформлением больничного листа, и сильно отразиться на показателях, как нарушение техники безопасности на судне. Это никому было не нужно. Поскольку перелом не подтвердился, то этот случай перешёл в разряд лёгкой бытовой
В перерывах между рейсами мне удалось слетать в Ленинград, к Иринке. Счастье – это когда ты снова видишь любимого человека, можешь обнять его, поцеловать! Да, это счастье! А счастье вдвойне – это когда ты видишь округлившийся животик своей жены и понимаешь, что скоро нас будет трое! Что у нас настоящая, замечательная и горячо любимая семья. И никакие разлуки не могут затмить это огромное Счастье нашей жизни! Всё отлично и просто замечательно! Я буду папой! Ура!!!
Семья для моряка – это самое важное, о чём он думает в море. Уверенность в том, что тебя любят и ждут на берегу, придаёт силы, помогает преодолеть все трудности и позволяет совершить невозможное. На море всякое бывает. Бывает тяжело, бывает тоскливо, бывает страшно. Но осознание того, что в тебя верят дорогие и любящие тебя люди, укрепляет в тебе веру, что как бы не было сейчас плохо, всё равно потом всё обязательно будет хорошо! И эта вера ведёт тебя через все преграды, через все расстояния к той единственно важной цели, дающей тебе уверенность и надежду – к твоей семье! Твоя семья всегда помнит о тебе. Получить в море радиограмму с берега со словами любви и верности – означает для моряка очень много! Он чувствует такую силу и уверенность в себе, что стихия отступает перед человеком. Поэтому радисты на судне всегда пользуются уважением и поддержкой экипажа. Они приносят новости в однообразие судовой жизни, а это – как глоток свежего воздуха в наглухо задраенном душном отсеке. На радистов всегда смотрят с надеждой, и если они оправдывают доверие моряков хорошим известием, но на них первых выливается весь шквал восторженных эмоций членов экипажа, готовых задушить «Маркони» в горячих дружеских объятиях!
Не только радиограммы радуют моряков. Возможность поговорить с домом по радиотелефону тоже зависит от радистов. Когда в телефонной трубке звучит голос любимого человека, то моряк забывает обо всём. Для него сразу пропадает судно, швыряемое волнами, раскачивающееся помещение радиорубки или отдельной телефонной кабины, имеющейся на судне, постоянные проблемы, которыми забита голова моряка каждый день. Он переносится в другой мир, на берег, где живут его родные и близкие, где сквозь треск эфирных помех он слышит голос, который не забывает никогда. Этот живой голос сразу же вызывает в нём образ дорогого и любимого человека, которого можно ощутить рядом с собой, стоит только закрыть глаза. И как жалко становится, когда истекают положенные несколько минут общения! Но возвращается в этот реальный мир человек уже с совершенно иным. Он весел и уверен в себе, в своих силах, в своём будущем! Радостно пожав руку радисту, моряк возвращается к суровым морским будням, но теперь он выполняет своё дело с уверенностью победителя и лёгкостью профессионала. Душа поёт, а руки делают! А радист уже налаживает связь для следующего радиотелефонного разговора, и тоже делает это с лёгким сердцем и открытой душой! Удачи вам, моряки! На берегу всегда помнят о вас и ждут! Возвращайтесь домой!
По долгу службы радисту всегда приходится контролировать радиосвязь при официальных и частных разговорах по радиотелефону. Поэтому он в курсе всех новостей, происшествий и отношений в семье каждого члена экипажа. Профессиональный долг не позволяет радисту делиться услышанным с кем-либо, кто не имеет прямого отношения к разговору. Но для себя он может делать определённые выводы о взаимоотношениях в семье моряка, жизненных ситуациях, происходящих на берегу, и возможных поворотах дальнейшего развития событий. А ситуации бывали разные.
Например, наш капитан обожал каждое утро звонить в Мурманск и разговаривать с горячо любимой им … тёщей! Чтобы не нарваться на негативное отношение к его привычке со стороны начальника радиостанции, он предпочитал не тревожить начальника по утрам, если в эти часы тот не нёс вахту в радиорубке. Капитан звонил второму радисту по телефону внутренней связи и в мягко-приказном тоне приглашал его подняться в радиорубку для осуществления совершенно необходимого сеанса радиотелефонной связи с Мурманском. Отстоявший два часа назад ночную вахту, заспанный радист поднимался в радиорубку, включал аппаратуру и вызывал Мурманский радиоцентр, а если связь была плохая, и связаться не удавалось, то через Центральный Московский узел связи организовывал сеанс радиотелефонии с Мурманском. При этом капитан всегда просил набрать два номера: первый номер – пароходства, а второй – свой домашний. Разговор с пароходством был деловым и коротким. Зато тёще капитан изливал все свои самые нежные чувства, описывал перспективы нашего дальнейшего плавания и сердечно прощался, обещая ещё позвонить ей в следующий раз. Потом с чувством выполненного долга капитан уходил заниматься своими текущими делами, а радист выключал аппаратуру и возвращался в свою остывшую постель, досматривать сон, так безжалостно прерванный капитанским звонком.
Старший помощник, пользуясь своим служебным положением, тоже пытался подражать капитану и звонить домой по радиотелефону. Но в одиночку не решался будить радиста, а тем более начальника радиостанции. Поэтому он «садился на хвост» капитану, когда тот хотел поговорить с Мурманском. Но капитану было неудобно всё время признаваться в своих высоких чувствах любимой тёще при ещё одной паре посторонних ушей. И он старался отделаться от старпома во время своих сеансов телефонной связи, придумывая на ходу предлог, чтобы дать старпому какое-нибудь незначительное поручение, выполняя которое, тот бы покинул радиорубку на время его разговора по радиотелефону. Старпом быстро записывал радисту на бумаге свой телефон в Мурманске и убегал выполнять поручение капитана, чтобы вернуться назад через несколько минут. За это время капитан успевал наговориться, благодарил радиста, и уступал место возле телефонной трубки запыхавшемуся старпому. Теперь была его очередь звонить домой. В разговоре со своей женой старпом иногда успевал вставлять короткие реплики в безостановочное щебетание своей супруги, внимательно выслушивая все её распоряжения и пожелания относительно предстоящих покупок за границей. Старпом заканчивал разговор с любимой и, устало отдуваясь, возвращал нагревшуюся телефонную трубку в держатель аппарата. Затем он важно прощался с радистом и покидал радиорубку. С другими моряками всё было проще, и ребята не гнушались разговаривать с домом в телефонной кабинке, расположенной рядом с радиорубкой. Тем более что официально находиться в радиорубке, им было не положено.
За свою морскую жизнь мне пришлось работать со многими старпомами. Должность старшего помощника капитана (чифа) такова, что он может выполнять обязанности капитана в необходимых случаях. Случаи бывают разные. Обычно на приёмку нового судна от судостроителей выезжает экипаж, который потом и закрепляется за судном согласно штатному расписанию. Это означает, что все люди здесь находятся с учётом мнения капитана, который подбирает экипаж под себя. Таким образом формируется список постоянных членов экипажа, коротко называемый – штат. Попасть в штат – большая удача, если капитан нормальный и адекватный, то и экипаж у него соответствующий. Штатных членов экипажа кадровая служба всегда старается направить на своё судно. Остальные подменные специалисты кочуют с парохода на пароход, пока их самих не зачислят в штат какого-нибудь очередного судна новой постройки. Наш старпом был из числа подменных. Капитана он заменял только во время его отсутствия на борту, что случалось в иностранных портах захода судна, если капитан уезжал с визитом в местное консульство СССР. В остальное время старпом был помощником капитана, хотя и старшим. В часы, когда старпом оставался на судне исполняющим обязанности капитана, он напускал на себя важность и значительность. Остальные штурманы отвечали каждый за своё заведование и старались не пересекаться с надутым от самомнения старпомом. Эта «болезнь» случалась со многими старпомами, которые уже не один год пребывали в своей должности и считали, что вполне доросли до капитанских нашивок. Но слово «вполне» ставило огромную разницу между капитаном судна и старшим помощником капитана. Это вызывало у старпома некоторую зависть и досаду. Поэтому он старался возместить свои моральные потери строгостью отношений с нижестоящими членами экипажа. Штурмана вынуждены были это терпеть и смиряться с положением подчинённых. У радиста был свой непосредственный начальник, у мотористов и механиков свой – старший механик (дед). Поэтому власть старпома на них распространялась опосредованно. Но старпомы, в большинстве случаев, не хотели так считать, расширяя границы субординации до пределов, определяемых ими лично.